Файл №224. Наш городок

— Спокойнее, Дорис, — отечески прого¬ворил он. — Спокойнее.

— Я так больше не могу, мистер Чейко. Я больше не могу лгать. Мне страшно.

— Ничего страшного. Джэсс мне только что рассказал последние подробности. Тебе со¬вершенно не о чем беспокоиться.

— Ну как же не о чем! Ведь как ни по¬смотри, Джордж был мне мужем, и теперь все будут считать, что я во всем виновата. Он заболел первым! А я недоглядела!

— Откуда ты знаешь? — нахмурился ми¬стер Чейко.

— Завтра все будут знать. Доктор расска¬зал шерифу, шериф рассказал Мадж, Мадж — мне и, наверное, не только мне…

Мистер Чейко нахмурился, усы его него¬дующе шевельнулись. Он повернулся к доктору Рэндолфу. Тот не опустил глаз, встретив взгляд владыки с отчаянной храбростью об¬реченного.

— Зачем шериф рассказал все это Мард¬жори Купер? — спросил мистер Чейко.

— В постели чего не расскажешь, — про¬бормотала Дорис. — Мужчине же хочется показать себя… мол, все знаю, все вижу…

Мистер Чейко вновь повернулся к ней.

— Тщеславие — смертный грех, — ска¬зал он.

— Гореть нам в аду всем, если так, — ска¬зала Дорис. — Но ведь я действительно ни в чем не виновата. Я помогала городу, как мог¬ла. Забрала его бумаги, стерла файлы… А ведь что ни говорите, мы прожили с ним пятнад¬цать лет! — у нее сорвался голос.

— Ты хороший человек, Дорис, — успоко¬ительно проговорил мистер Чейко, — и у тебя будет хорошая еда. А о нем не жалей. От него не было проку в жизни, Дорис, ты же помнишь. Он не ведал, что такое настоящие ценности, у него не было принципов, не было ничего свя¬того. Он только разрушал. В нашей жизни таким нет и никогда не будет места.

— Да, но теперь эти агенты все время кру¬тятся вокруг меня. Мне кажется, даже они счи¬тают меня виноватой… Я боюсь их, они чув¬ствуют, что я говорю неправду все время…

Мистер Чейко глубоко вздохнул и прого¬ворил:

— Наш город не в один день был постро¬ен и рухнет он тоже не в одночасье. Он прочен, Дорис. Он прочен. И мы позаботимся о тебе. Ты одна из нас, ты — жительница Дадли. Это многого стоит, этим можно гордиться. Ты же понимаешь, я надеюсь? А что касается ФБР… Агенты ФБР скоро перестанут тебя беспокоить.

У Дорис Кернс приоткрылся рот. В гла¬зах проступил ужас.

— Иди домой и отдыхай. Ты поняла?

Она ответила не сразу, а когда ответила, язык у нее заплетался, и губы плясали:

— Да. Да, мистер Чейко.

— Вот и хорошо. Ни о чем тебе уже не надо думать. Будь дома и жди. Все проблемы

скоро разрешатся.

И она ушла.

Мистер Чейко вернулся к столу и снова сел напротив доктора Рэндолфа. Тот не смог сдержать злорадной усмешки.

— Вряд ли вы ее успокоили, мистер Чейко.

Седые брови старика поползли вверх.

— Почему?

— Ваши слова можно понять двояко. То ли будет покончено с агентами, то ли будет покончено с самой Дорис.

Тяжелый кулак мистера Чейко с треском вломился в столешницу. Подпрыгнули тяжелые подсвечники.

— Дорис — одна из нас! Мы должны за¬щищать ее, должны сберечь!

— Она в таком страхе, что вряд ли поняла вас должным образом, мистер Чейко.

—Как только мы начнем грызть друг друга, городу — конец. Покончить с тем беспокойством, которое доставляют нам чужаки, — это одно. Это благое и общеполезное дело. Но жители города — неприкосновенны. Так было и так пребудет вовеки.

Лицо доктора Рэндолфа было теперь непро¬ницаемым, будто восковая маска. «Идеалист, — думал доктор Рэндолф, глядя на мистера Чей¬ко преданными стеклянными глазами. — Он создал все это, создал нас, но теперь отстал от жизни. Это удел всех стариков. У него еще оста¬ются какие-то идеалы… молодые мечты… Он затеял все это для того, чтобы сбылась мечта о праведной долгой жизни, которую можно легко регулировать тем или иным рационом, — но нас это ни к чему не обязывает. Нам до его былых мечтаний дела нет, у нас — своя жизнь. Придется спасаться самим. А старики — долж¬ны исчезать. Вовремя».

— Иди, Джэсс, — негромко сказал мистер Чейко, — и займись чужаками.

Доктор Рэндолф, кивнув, поднялся из-за стола.

Молдер появился возле дома мистера Чейко получасом позже. Они со Скалли и впрямь посетили здание суда. С максималь¬ными предосторожностями вошли в архив, но предосторожности оказались излишни¬ми: кто-то побывал тут совсем недавно. В архиве стоял отчетливый угарный запах — буквально только что здесь прекратился маленький пожар. Пожар? Очень избира¬тельный пожар: огонь сожрал лишь комна¬ту, на двери которой, чуть покосившись, ви¬села табличка: «Регистрация рождений». Дверь комнаты была не заперта. Отмахива¬ясь от неторопливо плавающих в воздухе ошметков сажи и прыгая лучами фонари¬ков по углам, агенты убедились, что избира¬тельный пожар постарался на славу: кубы картотек превратились в кучи золы и пеп¬ла. Здесь агентов явно опередили.

Молдер и Скалли переглянулись. Опе¬редить-то опередили — но само по себе то обстоятельство, что архив пришлось жечь, до¬казывало основательность предположений Молдера. Что здесь нельзя было показы-вать чужим глазам? Вряд ли что-то иное, кроме дат рождений, коль скоро весь отдел назывался «Регистрация рождений». Ничем не приметный арканзасский городок Дадли, расположенный в самом сердце Америки — хороший городок, населенный хорошими людьми, — мог бы, по-видимому, прославить¬ся редкостным долголетием своих коренных жителей.

К этому времени Молдер и Скалли, зап¬росив через Интернет архивы министерства обороны, уже знали, что по крайней мере один житель Дадли, а именно мистер Чей¬ко, действительно выглядит явно моложе своих лет. К тому времени, когда коман¬дир истребительного звена капитан ВВС Джосайя Чейко был сбит японцами над Новой Гвинеей, неподалеку от горы Маунт¬-Гилуве — а случилось это в сорок четвер¬том году, — ему было уже сорок шесть. И при том Пола Грэй, родившаяся в Дадли уже после войны, была действительно не внучкой мистера Чейко, а дочерью его. Сам же мистер Чейко шесть месяцев считался пропавшим без вести в джунглях, и вы¬жил лишь благодаря тому, что прибился на время к какому-то тамошнему племени, за¬терянному в лесистых горах центральной части огромного острова. Каким-то обра¬зом он сумел с аборигенами договориться, хотя, как подозревали этнографы, племя это еще не покончило с каннибализмом. Дока¬зать данный факт, впрочем, у них не было никакой возможности.

Совершенно непонятно было, однако, что теперь со всем этим делать. Ситуация оказлась дикой, чудовищной и абсолютно невероят¬ной. И устроили ее не какие-нибудь зеленые человечки, отнюдь нет — свои человечки, совершенно свои… В некоторой растерян¬ности агенты стояли посреди темного, про¬горелого помещения, потому что происхо¬дящее не укладывалось у них в головах. Подумать только, им, чтобы разобраться, по¬надобился всего лишь один день — а длил¬ся этот кошмар десятилетиями, и о происходящем наверняка знала большая часть населения Дадли, если не все его жители поголовно. Бред. Полный бред. Ни Гвинея, ни Сахара, ни Конго, ни Сибирь — Аркан¬зас. Арканзас!

И тут в кармане Скалли пискнул телефон.

— Да? Агент Скалли слушает!

— Простите… — раздался в трубке дро¬жащий голос перепуганной насмерть женщи¬ны. — Это Дорис Кернс… Вы помните меня?

— Разумеется, миссис Кернс. Что случи¬лось?

— Я у себя дома. Мне нужно поговорить с вами сейчас же.

— Конечно, миссис Кернс. Я сейчас при¬еду. У вас все о’кэй?

— Да… Нет. Конечно, нет! Что за дурацкая привычка всегда отвечать на такие вопросы «да». Я боюсь, я очень боюсь, он убьет меня!

— Кто?

Молдер, не дыша, стоял рядом, наклонив голову к Скалли и боясь пропустить хоть слово из того, что говорила Дорис Кернс.

— Мистер… мистер Чейко, — с усилием произнесла Дорис.

— Хорошо, миссис Кернс. Хорошо. Оста¬вайтесь дома, заприте все двери и никому не открывайте, кроме нас. Вы поняли?

— Поняла. Только приезжайте скорее.

Скалли спрятала телефон.

— Скалли, езжай к ней, — проговорил Мол¬дер, — а я попробую упредить их.

— Как?