Красные сестрицы

«Да, волчок, мы такие дурочки! Съешь нас!»

Трещат ветки под чьими-то шагами. Заслоняю лицо волосами и сквозь пряди гляжу на Сайласа, который слоняется на парковке.

Все спокойно.

Рози откидывается назад и задирает ноги, как модель с календаря. Из леса слышатся уверенные шаги, шелестят листья и хрустят ветки. Мы притворяемся, будто и не слышим, и не видим приближающуюся фигуру. Я встаю, и налетевший порыв ветра развевает мне полы плаща и уносит приторный запах к лесу.

— Наконец-то! Цивилизация! — восторгается мужской голос.

Мы с Рози исподтишка обмениваемся улыбками.

Парень, который выходит из чащи, больше всего напоминает студента колледжа, члена престижного братства. Песочные волосы, широко посаженные глаза, крепкое телосложение, широкие плечи. Он с улыбкой к нам приближается. Я поглядываю на него из-под скрывающих лицо волос, стараясь не показать шрамы или повязку на глазу. С незнакомцем что-то неладно: он пахнет как фенрис, к тому же я чую присутствие волков, однако глаза у него красные, будто он плакал. Волки не плачут — бездушным тварям не о чем скорбеть.

— Откуда ты взялся? — спрашиваю я со смехом.

В подобные минуты я часто представляю себя на месте Рози, хотя сестре я об этом никогда не говорила. Может, охотник из меня и лучше, зато приманка из нее хоть куда. Ногти нашего собеседника на когти не похожи, но к штанине прилипли клочки грязной фенрисовой шерсти.

— Я заблудился… — Парень весь светится мальчишеским очарованием. — Думал, так и останусь в чаще на всю жизнь.

— Тогда ты пропустил бы яблочный праздник, — весело отзываюсь я.

Он поспешно кивает, в голубых глазах вспыхивает знакомый волчий голод. Наверное, следы слез мне почудились.

— Ага. Я сошел с тропинки, потому что увидел олененка. Кажется, он маму потерял.

Парень кивает в направлении леса.

Подумать только, фенрис решил завлечь нас милыми зверятами! Я с трудом сдерживаю разочарованный вздох.

— Олененок?! — восторженно пищит Рози, но я слышу в ее голосе саркастические нотки.

Сестра поднимает голову, показывая лицо, чтобы парень не успел задуматься, почему я скрываю свое. Я задерживаю дыхание, жду, что он узнает ее, несмотря на плотный макияж. Рози украдкой смотрит на меня и незаметно качает головой — мол, это другой фенрис, не тот, которого она упустила вчера.

Все равно ему придется умереть. Светлые волосы нашего собеседника развевает ветерок. Интересно, сколько лет было парню, когда он обратился? С виду он не старше Сайласа. С такой внешностью и чарующим голосом голодать фенрису приходится нечасто, и в искусстве приманивания дичи он почти так же хорош, как Рози.

— Я собирался вызвать службу спасения животных, но если хотите посмотреть, сначала покажу его вам, — продолжает парень, указывая в чащобу.

— Хотим, хотим! Давай сходим! — уговаривает меня Рози.

Мы встаем. Незнакомец, облизнув губы, поворачивается и шагает в лес. Мы послушно следуем за ним.

— Далеко твой олененок? — весело интересуюсь я.

— Да тут рядом! — Парень широко улыбается.

Странно, что трансформация еще не началась. Обычно игра надолго не затягивается. Я ускоряю шаг и пытаюсь разобрать знак стаи у него на запястье, но из-за движения ничего не удается разглядеть. Парень сглатывает. Нервничает? Нет, волки никогда не нервничают. Что-то не так.

Шум яблочного фестиваля уступает место звукам леса. До нас доносятся приглушенные звуки парада. Я прислушиваюсь: потрескивают веточки, перекликаются птицы, журчит ручей в центре парка. Держу голову повернутой в правую сторону, чтобы фенрис видел мой здоровый глаз.

Мы заходим еще дальше в лес, и парень наконец останавливается.

— Ну… А вот и он! — восклицает он ненатурально громко и указывает на какой-то предмет на земле.

Рози в ужасе вскрикивает. Я изображаю аналогичный звук, хотя, кажется, переигрываю: какая-то часть меня привычна к зрелищам, которыми фенрисы пугают девушек, чтобы они кричали и плакали, прежде чем стать добычей.

Хищник показывает нам оленя. Точнее, уже не совсем оленя. Перед нами обескровленная, растерзанная, обнажившая скелет плоть. По земле лиловыми червями расползлись кишки, язык вывалился изо рта, а глаза приобрели мертвенно-серый оттенок. Олень практически разорван пополам, типичная работа волка: истерзанная шкура, переломанные ноги под исковерканным телом. Рози прижимает ладонь ко рту, но вряд ли этот жест стоит относить к ее актерской игре. Похоже, сестру и впрямь сейчас стошнит.

— Я же сказал: «А вот и он!» — дрожащим голосом повторяет парень.

За свою жизнь я убила десятки волков — ни у одного из них голос не дрожал. Смотрю на нашего проводника, не заботясь о маскировке, открывая взгляду шрамы, и наконец-то понимаю, почему у парня в глазах стояли слезы: он не волк, а человек. Глупый человек, который с надеждой глядит на кого-то у меня за плечом.

— Двое? — угрожающе произносит за моей спиной хриплый, похожий на рык голос. — Тебе ж велено пятерых приволочь!

Мы с Рози стремительно оборачиваемся. Фенрис молод: взъерошенные волосы, драные джинсы. Сестра быстро опускает голову, и я сразу понимаю, что это тот самый волк, с которым она столкнулась вчера. Нельзя, чтобы он ее узнал. Делаю шаг вперед, заслоняю Рози в попытке отвлечь от нее внимание. Драться надо на наших условиях и тогда, когда решим мы, а не волк.

— А эта к тому же увечная! — шипит фенрис, с презрением разглядывая мое лицо.

Он уже начал перекидываться, и голова у него из-за этого выглядит так, будто все кости раздробили, а потом снова поспешно склеили.

— Ну пожалуйста… — срывающимся голосом умоляет парень у нас за спиной. — Я в лесу заплутал, а потом осталось всего полчаса, только двоих и успел найти.

— Значит, тебе на нее плевать? — издевается фенрис.

Под деревом неподалеку дрожит молоденькая светловолосая девушка, прикрыв колени подолом футболки, как будто тонкая ткань оградит ее от чудовища.

— Нет, конечно! — возмущается паренек.

Фенрис пожимает плечами.

— А по-моему, она тебе не очень дорога.

Его ногти трансформируются в когти, глаза темнеют. Парень за нашими спинами снова ударяется в слезы.

Папаша Рейнольдс рассказывал, что волки иногда шантажируют людей, когда по какой-то причине слишком слабы, чтобы самостоятельно заманивать добычу. Да и кто не согласится пожертвовать чужим человеком ради своей любимой? Очевидно, Рози вчера задала этому фенрису неплохую трепку, раз ему нужно пять девушек. Я впервые сталкиваюсь с волком, который взял заложника, поэтому тщательно обдумываю дальнейшие действия и внезапно замечаю четко очерченный знак на правом запястье фенриса. Горло пересыхает, разум затуманивается. Знак этой стаи я видела только раз в своей жизни — на запястье мужчины, который пришел в бабушкин домик торговать апельсинами. По спине бегут мурашки. Не знаю, увидела Рози знак или нет, но сестра берет меня за руку, словно почувствовав что-то неладное. Нервное напряжение достигает предела.

Стая Стрелы вернулась в Эллисон.

Обычно для меня охота — чисто механическое занятие: тело и разум выполняют то, для чего созданы. Однако при виде стрелы меня охватывает ярость, сердце лихорадочно бьется, разум заполоняют воспоминания. Я жажду уничтожить этого волка… всю его стаю. Они должны заплатить — дороже, чем другие фенрисы. Мне хочется сделать это сейчас, пока он не перекинулся, и это желание заглушает голос рассудка.

«Скарлетт, сосредоточься. Надо не позволить этой стае сделать с другими то, что они сделали с тобой».

Парень делает шаг к девушке и замирает, услышав грозный волчий рык.

— С тебя еще трое! — Фенрис скользит вперед, и его поступь кажется уже скорее волчьей, чем человеческой. — А мы пока с этими позабавимся.

Он с отвращением смотрит на меня и переводит взгляд на Рози, которая по-прежнему не поднимает головы.

— Что, не нравится олененок? — с притворной лаской интересуется фенрис. — Какая ты злая девочка, нехорошо! Погладь его, не бойся. — Он молниеносно вытягивает правую руку, отмеченную знаком стаи, и крепко хватает Рози за запястье. — Погладь его! — мрачно и монотонно настаивает фенрис.