Похитители Плоти

У меня не очень богатый опыт обращения с рыдающими женщинами, но в книжках я читал, что нужно прижать девушку к себе и дать ей возможность выплакаться. И это всегда оказывается самым разумным и целесообразным.

Итак, я повел себя разумно и целесообразно. Я привлек Бекки к себе и не мешал ей плакать, потому что понятия не имел, что мне делать или говорить.

После того, что мы недавно видели в бильярдной Джона Беличека, я уже не знал, как отвечать Бекки, если она будет утверждать, что ее родной отец самозванец или кто-то чужой, только внешне похожий на отца.

Но как бы там ни было, мне нравится держать Бекки в объятиях. Она вообще такая – не большая и не маленькая, и все у нее в самый раз. Кругом на улице было тихо и спокойно, а в машине Бекки удобно полулежала у меня на руках, прижимаясь щекой к моей груди. Мне было не по себе, страшновато даже, но все равно очень приятно было чувствовать возле себя живое тепло Бекки.

Когда рыдания, затихая, перешли в прерывистые всхлипывания, я спросил:

– Может, ты сегодня останешься у меня? – Меня бросило в жар от одной только мысли об этом. – Я буду спать внизу на диване, а ты займешь любую комнату…

– Нет. – Бекки высвободилась, не поднимая головы, чтобы я не видел ее лица, и стала копаться в сумочке. – Я не боюсь, Майлз, – спокойно объяснила она, – только волнуюсь. – Она достала пудру и, склонившись к освещенной приборной доске, тщательно припудрила потеки от слез. – Это как если бы папа был болен, – добавила она. – Немного не в себе, но… – она примолкла, подводя губы, потом посмотрела на себя в зеркальце. – Нет, мне сейчас не время уходить из дому, – закончила она, щелкнув пудреницей, но затем посмотрела на меня и улыбнулась. Вдруг Бекки наклонилась и поцеловала меня в губы – тепло и крепко. Потом открыла дверцу и выскользнула из машины. – Пока, Майлз! Позвони утром. – Быстрой походкой она зашагала по мощеной дорожке к темному дому.

Я проводил взглядом ее хорошенькую округлую фигурку, прислушиваясь к легкому стуку ее туфелек по дорожке, услышал, как она легко взбежала по лестнице, увидел, как ее фигура исчезла во мраке веранды. Через минуту хлопнула дверь, и наступила тишина. Я долго сидел, покачивая головой и припоминая, что думал о Бекки в начале этого вечера. В конце концов, вряд ли из нее выйдет этакий добрый приятель, волей случая расхаживающий в юбке. Стоит только привлечь к себе хорошенькую девушку, которая тебе нравится, подумал я, дать ей немного поплакать, и тут же чувствуешь себя рыцарем, нежным и сильным. Дальше к этому начнет примешиваться секс, и если ты не слишком осторожен, даже не заметишь, как уже влюблен. Я усмехнулся про себя и включил мотор. Значит, я буду осторожен, вот и все.

Мне никак не хотелось жениться вновь, когда повсюду еще были обломки первого брака. На повороте я оглянулся на дом Бекки, большой и белый в слабом свете звезд, и убедил себя, что, хотя она мне и очень нравится, хотя она и весьма привлекательна, я смогу выбросить ее из головы без большого труда, что я и сделал.

Я ехал по безмолвному городу, размышляя о Беличеках, оставшихся в доме на холме. Я был уверен, что Джек сейчас спит, а Теодора, возможно, смотрит на город сквозь окно гостиной. Вполне вероятно, что она сейчас следит за фарами моего автомобиля, не догадываясь, что это я. Я представил себе, как она пьет кофе, возможно, курит сигарету, пытаясь перебороть страх перед тем, что лежит у нее под ногами, в бильярдной, – и набирается решимости спуститься туда, нащупать выключатель, а затем поднять взгляд на это белое, как воск, тело, лежащее на зеленом сукне стола.

Часа через два, когда зазвонил телефон, лампа у моей кровати еще горела: я взялся было читать в уверенности, что не засну, но заснул немедленно. Было три часа – это я отметил механически, протягивая руку к трубке.

– Алло, – произнес я и одновременно услышал, как на том конце трубка упала на рычажок. Я знал, что ответил на первый же звонок, как бы я ни уставал, я всегда слышу телефон и отвечаю мгновенно. – Алло, – повторил я чуть громче, дунул в микрофон, но ответа не было, и я положил трубку. Год тому назад девушка с коммутатора, которую я знал даже по имени, сообщила бы мне, кто звонил. Конечно, в такое время у нее на доске горела бы одна-единственная лампочка, и она бы помнила, чей это телефон, потому что вызывали врача. Но теперь у нас современные телефоны, с дисками, замечательно удобные тем, что экономят вам чуть ли не целую секунду, а то и больше, всякий раз, когда нужно звонить; чрезвычайно совершенные и чрезвычайно бестолковые: ни один из них не способен запомнить, где в данный момент находится врач, когда он позарез нужен для заболевшего ребенка. Иногда мне кажется, что мы сознательно изгоняем из нашего быта все человеческое.

Присев на край кровати, я устало выругался. С меня уже было вполне достаточно – звонков, событий, тайн, прерванного сна, женщин, которые привязываются именно тогда, когда хочешь, чтобы тебя оставили в покое, собственных мыслей – всего на свете. Я закурил сигарету, заранее зная, какой мерзкий вкус у нее будет – так и оказалось, и мне захотелось выбросить сигарету, но я дососал ее до конца. А когда я отшвырнул окурок, выключил свет и почти заснул, послышались неровные шаги на лестнице, переливы звонка, всегда неожиданно шумные ночью, и сразу же быстрый растерянный стук в стекло входной двери.

Это были Беличеки – Теодора с широко раскрытыми глазами, с белым, как мука, лицом, совершенно неспособная говорить, и Джек с каким-то сумасшедшим взглядом, в котором застыло мертвое спокойствие. Ничего не говоря, мы помогли Теодоре подняться по лестнице, уложили ее в постель, укрыли одеялом, и я сделал ей инъекцию успокаивающего.

Джек присел на край кровати и долго следил за женой, держа ее за руку и всматриваясь в лицо. Я сидел в пижаме в противоположном углу, пока Джек наконец не поднял взгляд на меня. Я заговорил, умышленно не понижая тона:

– Она будет спать несколько часов, не меньше, Джек, может быть, даже до восьми или девяти утра. Потом она проснется голодная, и с ней все будет в порядке.

Джек утвердительно кивнул, еще несколько секунд смотрел на жену, направляясь к двери, а я вышел вслед за ним.