Глаз урагана

вать против ветра. Не мочиться в колодец. Наслаждаться тем, что имеешь, – до следующей черной полосы. И надеяться, что своей цепкостью и сосредоточенностью отодвинул день расплаты подальше…

Деньги, деньги. Старая песенка. Все упиралось в деньги. В тот год деньги нужны были, чтобы отдать Яна в приличную школу. Марк подсчитал, что сможет оплатить обучение, если начнет откладывать с самой зимы. Динка в своем турагентстве зарабатывала ровно столько, сколько требовалось на текущие расходы. При этом за последние годы они сами никуда не выезжали на отдых. Марк имел всего по одному выходному в неделю, да и то по понедельникам.

Деньги. Чертовы бумажки. Группа как раз играла «Любовь, жизнь и деньги» Диксона и Глоувера. Мягкую и очень длинную версию. Чарли – чернокожий из Денвера – пел без надрыва. Он уже понял: все не так уж важно. Чарли был неизлечимо болен и знал, что скоро уйдет на покой. Для него многое утратило былое значение. Но не для Марка. В промежутках между саксофонными соло у того был повод еще раз подумать о главных вещах. Блюз облекал вялые размышления в куда более красивую форму. Двенадцать с половиной минут медленного полета – и ты снова на грешной земле. Возвращение неизбежно. У тебя есть жизнь и даже любовь (восемь лет вместе – это не шутка!), а вот с деньгами – вечные проблемы. Из-за необходимости добывать их ты не принадлежишь самому себе. Валялся бы сейчас с Динкой где-нибудь на теплом песочке…

Он усилием воли прервал эти мазохистские фантазии. Старые вещи он играл свободно, как бы не вполне присутствуя здесь. При этом музыка не была для него формой эскапизма. Скорее иной формой существования. Он будто сам превращался в вибрацию. Возможно, это было одним из доступных лично ему способов заглянуть в вечность через черный ход. Или разновидностью подпитки – естественной потребностью и необходимостью для всякой живой твари…

Во время длинных импровизаций легкая отстраненность даже помогала. С каждой нотой он все глубже увязал в трясине, чаще всего не зная заранее, как выберется, и вдруг все разрешалось само собой, в силу присутствия некоей основы, объединяющей все и всех на этой земле. Похоже на бег в темноте по незнакомой местности. Быстрый бег, при котором каждый шаг чреват опасностью. Оступишься – и рухнет карточный домик гармонии, порвутся ветхие сети, удерживающие и придающие форму хаосу. Но если думать об этом, обязательно упадешь в яму или наткнешься на пень и сломаешь ногу. Если же бежишь самозабвенно, с абсолютной, бездумной уверенностью, то все будет в порядке. Сам получишь кайф, и, может быть, кому-то еще придется по вкусу то, как ты несешься сломя голову.

Эмоции напрокат – вот и вся музыка. Богатый и счастливый, если он еще не покрылся непробиваемым слоем жира и самодовольства, может ненадолго ощутить, каково это – быть нищим, одиноким и неприкаянным. Услышать тоскливый вой бродячего пса на луну – преображенный и положенный на ноты. Или наоборот – получить безвредную инъекцию радости. Происходит передача вибраций, от