Из глубины

— Я думаю, какое-то лекарство все-таки существует, — ответил Кроу. — Но вчера вечером я отдал бутылку!

— Неужели? — Брови Таунли поползли вверх. — Абстинентный синдром, да?

— В обычном смысле — нет, — уверенно ответил Кроу. — Гарри, у тебя не найдется времени еще разок ввести меня в транс? Я бы хотел принять некоторые предосторожности, прежде чем возобновить то забавное дельце, о котором мы говорили вчера вечером.

— Неплохая мысль, — согласился доктор. — По меньшей мере, я могу попытаться вылечить твое больное горло. Если заболевание действительно психосоматическое, возможно, мне удастся что-нибудь сделать. Я достиг некоторого успеха с курильщиками...

— Все это здорово, — перебил его Кроу. — Но я хочу, чтобы ты сделал нечто большее. Если я назову тебе имя одного человека, ты сможешь приказать мне никогда не позволять себе подпадать под его влияние — сделать так, чтобы он никогда больше не смог меня загипнотизировать?

— Что ж, это нелегкая задача, — признал добросердечный доктор. — Однако я могу попытаться.

Через полчаса, когда по щелчку Таунли Кроу вышел из транса, он чувствовал себя намного лучше, а к тому времени, когда они с Таунли вышли из квартиры, горло вообще перестало болеть. И больше оно Кроу не беспокоило. Он пообедал в городе вместе с доктором, потом поймал такси и в одиночестве отправился в Британский музей.

За время своих многочисленных прошлых визитов в это величественное здание он близко познакомился с управляющим отделом редких книг, худощавым джентльменом, имевшим энциклопедическое образование, тридцать пять лет возглавлявшим этот отдел, наблюдательным и обладавшим сдержанным и озорным чувством юмора. Его звали Сэджвик, но Кроу неизменно величал его «сэр».

— Что, опять вы? — приветствовал его Сэджвик. — Неужели никто не рассказал вам, что война закончилась? И что же вы расшифровываете сейчас, а?

Кроу был очень удивлен:

— Я не подозревал, что вы знали о роде моей деятельности, — признался он наконец.

— Ну, разумеется, знал! Ваше начальство позаботилось о том, чтобы я получил приказ оказывать вам всяческое содействие. Вы же не думаете, что я стал бы носиться по всему музею ради кого попало, правда?

— На этот раз я провожу собственное расследование, — признался Кроу. — Это меняет положение вещей, сэр?

— Нет, дружище, — улыбнулся пожилой джентльмен. — Только скажите мне, что вы ищете, и я посмотрю, что можно сделать. Мы снова будем заниматься шифрами, кодами и криптограммами?

— Боюсь, на этот раз все не так просто, — отозвался Кроу. — Послушайте, возможно, это покажется вам несколько странным, но я разыскиваю сведения о культе поклонения Червю.

Его собеседник нахмурился.

— Поклонение Червю? Человеку или животному?

— Простите? — Кроу выглядел озадаченно.

— Поклонение аннелидам, семейство люмбрици-дов, или человеку — Ворму [7]?

— Человеку-червю?

— Нет, просто человеку, — усмехнулся Сэджвик. — Он был датским врачом, анатомом. Олаус Ворм. Жил где-то в начале шестнадцатого столетия, насколько я помню. У него были последователи. Отсюда и слово «вормианский», относящееся к его открытиям.

— Вы с каждым днем все больше и больше походите на энциклопедию! — шутливо пожаловался Кроу. Но его улыбка быстро сменилось озабоченным выражением лица. — Олаус Ворм, да? Интересно, а латинизированный вариант этого имени не может быть «Олаус Вормиус»?

— Старый Вормиус, который перевел греческий «Некрономикон»? Нет, тот жил в тринадцатом веке.

Кроу со вздохом почесал лоб.

— Вы выбили меня из колеи. Нет, я имел в виду поклонение животному — аннелиде если угодно, поклонение личинке.

Настала очередь Сэджвика нахмуриться:

— Личинке! — повторил он. — Так вы говорите совершенно о другой группе червей. Личинки — это могильные черви. Если именно они вам нужны... вам не попадались «Мистерии Червя»?

Кроу разинул рот от удивления. «Мистерии Червя»! Он видел экземпляр в библиотеке Карстерза, даже брал его в руки. «De Vermis Mysteriis» Людвига Принна!

Заметив его реакцию, Сэджвик спросил:

— Неужели я отгадал?

— Принн! — смятение Кроу было очевидным. — Он ведь был фламандцем, да?

— Верно! Колдуном, алхимиком и некромантом. Его сожгли в Брюсселе. Свою книгу он написал в тюрьме незадолго до казни, а его рукопись очутилась в Кельне, где ее напечатали уже после смерти Принна.

— У вас есть экземпляр на английском?

Сэджвик с улыбкой покачал головой:

— Думаю, такой экземпляр существует... Приблизительно 1820 года, работа некоего Чарльза Леггета, который перевел ее со старонемецкого, но у нас его нет. Я могу разрешить вам посмотреть старонемецкий вариант, если хотите.

Кроу покачал головой.

— Нет, у меня при одной мысли о старонемецком начинает болеть голова. Моих знаний языка просто не хватит для этого. А как насчет латыни?

— У нас только половина перевода. Очень ветхая. Вы можете взглянуть на нее, но трогать — нет.

— Нельзя трогать? А я хотел бы взять ее на время!

— Даже и разговора быть не может, дружище. Это будет стоить мне места.

— Значит, старонемецкий... — Кроу пришел в отчаяние. — Я могу просмотреть ее? Здесь? Неофициально?

Его собеседник поджал губы, несколько секунд обдумывал это предложение и наконец улыбнулся:

— Полагаю, вы попросите еще и ручку с бумагой, так? Что ж, пойдемте.

Через несколько минут, сидя за столиком в крошечной закрытой каморке, Кроу открыл фолиант и с первого взгляда понял, что ему придется очень нелегко. Его задача казалась практически невыполнимой. Тем не менее он мужественно принялся за работу, и через два часа Сэджвик, заглянувший посмотреть, как у Кроу идут дела, нашел его в глубочайшем сосредоточении рассматривающим красочные, но совершенно непонятные страницы. Услышав звук шагов пожилого библиотекаря, Кроу поднял глаза:

— Возможно, это именно то, что я искал, — кивнул он. — Думаю, все, что я хотел бы знать, содержится в главе «Сарацинские ритуалы».

— Темные обряды сарацинов? — переспросил его Сэджвик. — Ну что же вы сразу-то не сказали? У нас есть «Ритуалы» в переводе!

— На английском? — вскочил на ноги Кроу.

Сэджвик кивнул:

— Да. Это безымянный труд некоего священника или кого-то в этом роде, и я, разумеется, не могу гарантировать его достоверности, но если вы пожелаете...

— Хочу! — горячо подтвердил Кроу.

— Послушайте, мы уже закрываемся. Если я достану вам книгу, то есть если я позволю вам взять ее с собой, вы должны дать мне слово, что будете обращаться с ней с бесконечной аккуратностью. Я хочу сказать, что я не буду находить себе места, пока она не вернется обратно.

— Можете считать, что я дал вам слово, — поспешно ответил Кроу.

Через десять минут Сэджвик проводил его до выхода из здания. По дороге Кроу спросил:

— Как вы думаете, откуда Принн, уроженец Брюсселя, узнал так много об обычаях черной магии среди сирийских и арабских кочевников?

Сэджвик задумался:

— Я что-то где-то об этом читал, — пробормотал он. — Принн очень много путешествовал, много лет прожил в ордене сирийских колдунов в Джебель-эль-Ансарийе. Вот где он мог этому выучиться. Переодетые нищими или юродивыми, они вместе с другими членами этого ордена совершали паломничества к самым известным местам зла в мире, что, как считалось, способствовало изучению демонологии. Помню, что одно такое центральное место зла особенно меня поразило, поскольку находилось на побережье Галилеи! Старый Принн некоторое время жил там среди развалин. Он даже упоминает его название где-то в своей книге. — Сэджвик наморщил лоб. — Как же называлось это место?

— Хоразин, — объявил Кроу, чувствуя, как сердце стискивают ледяные пальцы страха.

— Да, именно так, — подтвердил библиотекарь, одарив его одобрительным взглядом. — Знаете, мне кажется, что вы хотите лишить меня моего места! А теперь идите и позаботьтесь об этой книжечке, ладно?