Войны некромантов

ил в рот тонкий благоухающий ломтик яблока. – С вашими идеями знакомы в Менгене?

– Безусловно. И знаете что еще, господин Хаммерштайн, – вы со своей странной амнезией представляетесь мне вполне подходящим кандидатом в зомби.

– Это очень плохая шутка, Павлиди. Я ведь злопамятен и не люблю ищеек вроде вас. А в будущем могу испортить вам карьеру...

– Тем не менее я направлю в столицу соответствующий рапорт.

– Зачем вы мне это говорите?

– Затем, чтобы вы знали: я буду следить за каждым вашим шагом.

– Благодарю за откровенность. У меня больше нет для вас времени. Мой самолет вылетает через час.

– Я присоединяюсь к вам, господин Хаммерштайн.

– Разве это необходимо?

– Таков приказ императора. Хотя лично я предпочел бы что-нибудь более старомодное – карету или в крайнем случае автомобиль...

– И добирались бы до столицы две недели?

– Пора привыкать к размеренной жизни, мой мальчик. С возрастом начинаешь понимать, что мы слишком торопимся... Кроме того, в полете многое зависит от технов, а я им не доверяю. Совершенно.

– Надеюсь, вы найдете себе экипаж по вкусу, и я увижу вас не раньше, чем через пару месяцев!

– Увы – не могу ослушаться высочайшего повеления... Ах, да, совсем забыл – вы же не получаете сообщений по альфа-сети. Кажется ваш личный транслятор недавно умер? И каков же диагноз?

– Малокровие. – Мрачно ответил Рудольф и залпом осушил рюмку.

7

Замок «Две Тройки» был последним шедевром смертельно больного архитектора. Воздвигнутый в начале двадцать первого столетия, он производил издалека впечатление угловатой тяжеловесности, а вблизи ансамбль утрачивал целостность и распадался на части, как мозаика, рассматриваемая со слишком малого расстояния. Бетонные кубы, разбросанные на цементных холмах, полушария экранирующих куполов, изломанные туннели переходов были слиты воедино без видимого плана. На много километров вокруг лес был вырублен, зато на внутреннем дворе замка устроен японский садик.

Сейчас, в преддверии зимы, садик казался поддельным и как будто вылепленным из пластмассы. Вдова Эльза фон Хаммерштайн скучала здесь уже вторую неделю, хотя в другое время и в другом настроении нашла бы чем себя занять. Ближайший городок находился в часе езды на автомобиле и контролировался дальним родственником графа. В городке всего-то и было, что казино для психотов с экранированным барабаном, пара стрип-баров для мужчин и один для женщин, около десятка кабаков, среди которых не было ни одного по-настоящему изысканного, и музей, превратившийся в затхлый крысиный зоопарк.

Родственника графа звали Вальтер Шутцбар. Это был шестидесятилетний вдовец, выглядевший значительно моложе, эстет, игрок и бабник, не утративший с возрастом вкуса к разгульной жизни. Полученный по наследству скромный титул и более чем средние способности не позволили ему в свое время пробиться в столицу, однако он и в захолустье не жаловался на судьбу, потому что это было ЕГО захолустье.

Злые языки утверждали, что на своей небольшой территории