Умри или исчезни!

ке. Безумие подкрадывалось к нему на мягких лапках и уже находилось где-то поблизости.

- Только одна ночь, - пробовал увещевать его Клейн, медленно отступая. Утром мы уедем.

Мужик разразился отчаянным хохотом, похожим на рыдание и воронье карканье одновременно.

Стало ясно, что для него утро никогда не наступит.

В карете, в надежно упакованном ящике у Клейна были спрятаны два револьвера Смит-Вессона, но вряд ли стоило отягощать свою совесть еще одним убийством.

Он насквозь промок. Рубашка прилипла К спине; влага подбиралась к мандрагоре...

- Здесь живет еще кто-нибудь? - спросил он издали, почти не надеясь получить вразумительный ответ.

Однако мужику, должно быть, показалось, что он впервые одолел силы тьмы, и ему захотелось покуражиться. Двустволка чуть опустилась. Теперь стволы были направлены Клейну в пах.

- Кто же тебя пустит к себе, черная твоя душа?! - прорычал обитатель гиблого пятна.

- Это моя забота.

Клейн мог бы ворваться в любую хату, но приходилось считаться с реальной возможностью получить заряд дроби в лицо. Мужик скривился.

- Ну что ж, сатанинское отродье, поезжай к ведьме. Вы с ней из одного гадючника, может быть, она тебя и приютит. А лучше забери ее с собой в преисподнюю!.. Она живет через две хаты от моей. Проваливай, мать твою, а то мне не терпится узнать, есть ли у тебя кровь!..

Для простого крестьянина мужик неплохо излагал свои мысли.

А главное, весьма убедительно. Кучеру не надо было повторять дважды. Похоже, он был готов убраться куда угодно, лишь бы оказаться подальше отсюда.

Клейн все же заставил его остановиться у третьей по счету хаты, которая выглядела не такой заброшенной, как остальные. На ее стенах висели венки из мертвых цветов, распространявших сильный запах гниения. Окна были наглухо закрыты ставнями.

Теперь масон повел себя осторожнее. Он постучал в дверь и отступил в сторону с низкого крыльца. Ему пришлось проделать это трижды, прежде чем дверь открылась, и он увидел свечу в смуглой руке, а над нею - красивое и страшное лицо, дышавшее какой-то роковой страстью.

В первую же секунду Клейн почувствовал пагубное влияние ведьмы, не оставлявшей мужчине иного выбора, кроме смерти либо позорного бегства.

Масон знал, что владеет собой достаточно хорошо, чтобы сбежать вовремя. Поэтому он приготовился рискнуть.

Огромные засасывающие глаза ведьмы, не отрываясь, глядели на него - глаза лживой самки, вкусившей все запретные плоды. В то же время они излучали темный пещерный мистицизм, пугающий именно своей примитивностью и неумолимым фанатизмом.

- Мы заблудились, - сказал Клейн. - И хотели бы найти приют на ночь. Пустишь нас?

Ведьма молча отступила, освобождая проход. Клейн с облегчением шагнул под крышу, спрятавшись от ледяных секущих струй. Когда он проходил мимо, ведьма вдруг положила руку ему на грудь - прямо на то место, где был спрятан корень.

- Зачем ты носишь это с собой? - спросила она тихо. У нее были полные губы, иссеченные вертикальными