Тройная игра. Книга 1 (СИ)

Посмотрев на обездвиженного Раду, Давид поднял голову наверх. К краю крыши подошел Амос Эддингтон в белой разорванной рубашке, его рука была вытянута вперед, а пальцы словно сжимали что-то неосязаемое.

— Я держу его! — проорал представитель клана Умбра Эль де Вору.

Довольно и невероятно соблазнительно улыбнувшись, Давид подтолкнул Кристиан вперед.

Когда они прошли мимо поверженного Раду, Крис даже не взглянула на него. На ее лице читалось то отчаяние, какое Вэлан уже видел второй раз: она была готова расстаться с жизнью. Полное смирение, гордое презрение, обреченное непонимание.

Когда они прошли в центр образованной с помощью перевернутых машин круглой площади, из-за танка вышли три брата-близнеца с катанами и переняли эстафету у Эддингтона, встав охранять Дракулу, дабы Пращур смог спуститься с крыши.

Принудив Кристину Беллу Магдалину Бонкомпаньи встать на колени, Давид оглядел всех пронзительным взглядом, задержавшись на Вэлане, затем глянул на Леонарда и жестом двух пальцев попросил подойти, что Чейз и сделал, покинув Мэдлера.

Раду в это время подняли на ноги, психологически разбитого, измученного и грязного, всего в саже. Он стыдливо тупился в землю, а на глазах, полных досады и злости наворачивались кровавые слезы.

— Вы ничего не добьетесь, убив меня, ублюдки, — полным ненависти голосом прошипела Хелсинг.

В этот момент Раду дернулся вперед, получив мощный удар в лицо рукояткой катаны.

Когда подошел взмыленный Амос, братья-близнецы позволили себе подвести Дракулу поближе к собравшимся, затем заставили его встать на колени, как Кристиан.

— Итак, — Давид снял испачкавшийся пиджак, кинув одному из солдат с винтовками, оставшись в черной футболке и перчатках. Затем отряхнул брюки, хотел было протереть лакированные туфли, но понял, что это было бы уж слишком. — Вот мы и встретились снова, Раду. И я повторяю вопрос: ты готов вернуться в семью, которая, я осмелюсь заявить, прочитав твои воспоминания, никогда от тебя не отворачивалась?

Вэлан в ужасе затаил дыхание, точнее, затаил мысли. Он глядел на Раду и молил небеса, чтоб тот согласился встать на сторону вампиров. Потому что поступить иначе было бы настолько глупо, что Мэдлер бы просто взвыл от негодования. Ведь Крис уже сто процентов не жилец: пришли конкретно за ней, а Раду стал бонусом всей этой компании.

— Орден так просто это не оставит, — уверенно угрожала Хелсинг, буквально проглатывая свой страх, готовый вот-вот сорваться с губ криком исступления. Ее всю колотило и трясло.

— Ладно. Несколько фактов, которые помогут тебе с решением, — продолжал спокойно говорить Давид, обращаясь к Раду. — Я так понимаю, что служишь ты непосредственно этой семье, а не Ордену, следовательно это... это, должно быть, благодарность... О да... Вижу, — Давид внимательно прищурился, глядя на Дракулу, — ее предок спас тебе жизнь. Я понимаю, если бы ты был предан непосредственно тому человеку, но спустя столько лет, столько поколений... Ты уже давно отплатил свой долг. К тому же эти люди никогда тебе не доверяли, Раду, и все это время они просто использовали твое чувство долга. Они никогда не считали тебя частью своей истории, частью своего рода. Почему, по-твоему, ты не можешь читать ее мысли? Потому что ее родственник использовал твою кровь против тебя же, потому что ты всегда был врагом. Ты атанат, ты паразит, ты недруг. Эти мысли и сейчас наполняют ее голову. Несмотря на все, что ты сделал для нее, для ее семьи, она тебя сейчас сравнивает с нами, с теми, кто напал на ее форт и перебил всех ее людей.

Раду поднял полный презрения взгляд.

— Ты не считаешь это глупостью? Настраивать сейчас меня против нее? Твои жалкие слова против нескольких десятков лет работы с ней бок о бок? — он усмехнулся и покачал головой.

— Я хочу, чтобы ты открыл глаза и понял, кого ты защищаешь, раз не прозрел до сих пор. Сборище хладнокровных убийц, прикрывающихся религией и богом. Трусливые люди с однобокой моралью. И эта одинокая озлобленная душа, по глупости которой и оборвется вся история Бонкомпаньи, а вместе с ней и твое обещание служить и защищать. Ты сделал все, что смог, и никто тебя не просил и не просит уходить на дно вместе с кораблем, потому что ты никогда не был капитаном. Это самое время начать новую главу своей жизни, расстаться с клеймом предателя, быть с теми, к чьему роду принадлежишь истинно. Быть с семьей. Ты ведь всегда этого хотел.

— С семьей? — Раду снова прыснул, затем повернулся к Крис. — Почему ты меня боялась? Кем ты меня считала все это время? — Дракула внезапно рахохотался, откинув голову назад: на его щеках рдели яркие полосы. — У меня нет семьи. Никогда не было, нет и не будет, — сквозь смех заявил румын. — И закончи поскорей мое жалкое существование, потому что я устал от бесконечного блефа. Я устал от формальностей, устал от чувства быть вечно должным, и мне надоело, что меня постоянно ставят перед выбором! Почему меня нельзя просто убить?! — в глазах Раду вспыхнула ярость. — Почему я снова, снова и снова должен нести бремя предательтсва?! Меня уже тошнит от всего этого!

— У тебя была семья и снова будет, только если ты этого захочешь. На этот раз тебе нужно сделать очень легкий выбор, — Давид взмахнул руками и огляделся вокруг. Снова его взгляд остановился на Мэдлере. — Этот молодой человек, например. Я вижу, что ты к нему успел привязаться. Его появление в этом склепе, как глоток свежего воздуха для тебя. Ты же относишься к нему, как к младшему брату.

— Он за тебя тоже переживает, — поддакнул Лео, заверяюще покачав головой.

Эль де Вор, удивленный внезапной репликой Чейза, одобрительно улыбнулся.

— Господи... — Раду снова нервно расхохотался, — Что вам от меня надо? На кой черт я вам сдался? Что вы от меня хотите?

— Мы не головорезы, Раду, — Давид развернулся и молча кивнул, подав этим таинственный знак Ноусбергу. — Я ценю то, что мне в подарок преподносит вселенная: удачный случай, новые возможности, возвращение блудного сына... И по отношению к человечеству у нас более чем мирные намерения. Если ты думаешь, что мы будем заставлять тебя убивать людей, — Давид добродушно посмеялся, — то ты ошибаешься. Мы избавляем тебя от эксплуататоров. Мы не делаем тебе одолжение, мы хотим, чтобы ты был с нами. Ты сделаешь одолжение нам, если примешь нас, семью, от которой ты отказываешься.

Давид отошел в сторону, убрав руки в карманы брюк и позволив Раду увидеть того, кого привел Таффл: зеленоокую турчанку из его воспоминаний.

Что нарисовалось в этот момент на лице некогда румынского правителя и полководца, беспощадного истребителя нечисти, якобы холодного оружия в руках человеческих — трудно было описать. Это было чистое счастье, смешанное с влюбленностью, благоговением, обидой, злостью и множеством других эмоциональных оттенков. Из глаз Дракулы хлынула новая волна кровавых слез, а из груди — жалобный вопль, пронзенный именем “Кара”.

И Вэлан прекрасно мог понять, что значил этот крик. Его Мать, его любовница, его друг и создатель внезапно предстал перед ним после долгого отсутствия. Оставив его тогда, несколько сотен лет назад, без каких-либо объяснений, эта женщина вырвала ему сердце. А теперь так же внезапно и беспощадно вырвала наложенные временем грубые швы. Шов смирения с одиночеством, шов смирения с предательством, шов смирения с утерянной любовью, принятия собственной никчемности и никому ненужности.

Кара стояла перед своим созданием в легком красном платье, чей длинный подол волнами колыхался на ветру, совершенно не изменившаяся, точно такая же, как помнил ее Раду.

Изумрудные глаза, преисполненные торжествующей печалью и виной, дали волю рубиновой слезе извиняющегося счастья.

Кара сделала резкий шаг навстречу Дракуле, рухнула на колени и пылко обняла свое дитя. Этим рывком искреннего чувства она словно вернула страдающему существу сердце, вызвав ответную, не менее пламенную реакцию.

Раду прикусил губу и закрыл глаза, выдавив щедрую порцию слез. Все его существо хотело как следует разрыдаться, словно маленький ребенок.