Тьма (сборник)

И лицо женщины, наверное, их матери, которая глядит на них из полуоткрытого витражного окна, будто напоминает им, что взять в лавке, или о необходимости остерегаться чужих.

Ключевой момент.

Поскольку вдали (крохотный, как и все на этой вышивке крестиком, там, где дерево у стены) стоял именно такой чужой. Пешеход на тротуаре – стилизованное, минималистичное изображение, но фигура – знаковая в этой картине. Схематичный – всего семьдесят с половиной черных квадратиков стежками крестиком. Маленький и в то же время достаточно большой, в точности семьдесят с половиной квадратиков, каждые четыре образуют квадрат побольше, и эти большие квадраты располагаются в странном порядке – так, что силуэт получается будто зазубренный с одной стороны. Зазубренный человек.

Белла никогда не забудет эту фигуру позади фонарного столба подальше от домов, небольшую, схематичную, искаженную расстоянием. Дайте ей ручку, и она его нарисует, квадрат за квадратом, как клетки для игры в «классики». Это стало ее заклинанием на долгие годы.

Именно так они соединялись в целое. Мужчина в широкополой черной шляпе (или с уродливо деформированной головой) с двумя кусками, откушенными от его левого бока, уродующими тело, будто без трети ноги. Кривобокий, зазубренный человек.

И теперь Белле предстояло снова встретиться с ним. С силуэтом, стоящим над годами ее жизни, из-за которого она ставила дополнительные замки на своей большой зеленой двери и на внутренних дверях тоже, зеленая «Отвращающая» дверь, она где-то читала, что темно-зеленый сдерживает чертей и демонов.

– Если не возражаете, я поднимусь и посмотрю, – сказала Белла. – Наверное, становлюсь сентиментальной, как ты, тетя Инга.

– Сентиментальность – дело хорошее, милая, – ответила тетя. – В мире слишком много мерзости. Слишком много плохих людей. Старые идеалы – самые лучшие.

– Почему бы и мне с тобой не сходить? – совершенно неожиданно сказал дядя Сэл. – Мне кое-что наверху взять надо. Инга, нам надо обязательно попробовать тот новый «Дарджилинг», что ты купила. Уверен, Белла не откажется.

Белла была изумлена, обрадована и шокирована одновременно. Когда это дядя Сэл что-то делал по своей инициативе? Когда это он о чем-то думал заранее, о чем-то таком, что могло привести к конфликту с Ингой?

«Должна быть причина».

Прежде чем Инга успела наложить вето (попросить его заварить чай – в конце концов, ведь у нее сегодня день рождения), Сэл уже встал и пошел. Снова первым.

Белла мгновенно направилась следом, готовая бегом взбежать по лестнице и войти в ванную. Но должна быть какая-то причина.

– Дядя Сэл, – сказала она, подойдя к лестнице. – На самом деле тебе не обязательно это делать.

– Какая чушь, Белл. Должен же я когда-нибудь что-то сам сделать, а?

Он снова ее удивил: «Почему же теперь? Почему так?» – Белла решила говорить прямо.

– Но почему сейчас?

Четко и твердо, обдуманно. Она пошла по лестнице вперед него, он моргнул.

– Просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке, – сказал он и пошел следом. – Меня эта вышивка тоже беспокоит.

Белла едва не свалилась с лестницы от изумления. Что он сказал?

– Что такое, дядя Сэл? – спросила она. Почувствовала дрожь в голосе.

– Беспокоит меня. Беспокоит тебя, – ответил он, стоя у нее за спиной. – Терпеть ее не мог всегда Силуэт вдали. Маленький и неправильный.

«Точно! Точно! Маленький и неправильный. Зазубренный, незавершенный».

Они прошли до половины, и Белла замедлила шаг, услышав его дыхание. Затрудненное, какое-то возбужденное.

И ее осенило.

«Он «подает» меня. Гарантирует, что я приду туда. Они сообщники!»

Белла остановилась.

Это приобретало ужасный смысл. Другой дядя Сэл, странное поведение.

«Приведи ее ко мне!»

Белла обернулась и прижалась к стене.

– Не думаю, что пойду, – сказала она.

– Что, Белл? Что такое?

– Это.

«Ты».

– Не смогу сделать это сегодня.

«Ты другой».

– Белл, я поступаю храбро. Я поступаю правильно. Надо было давно это сделать.

– Что? – ахнула она – Что?

– Должен был сказать тебе. Сказать кое-что про Бенни.

– Бенни? Какое отношение к этому имеет Бенни?

И она поняла сразу же. Бенни в своей дурацкой рубашке – синей в клетку. Бенни, на восемь лет ее старше, который подловил ее в ванной. В туалете. Бенни и Стежок.

Время застыло. Белла у стены, дядя Сэл на пару ступеней ниже ее, у перил, тетя Инга где-то непостижимо далеко, на кухне.

– Мы знаем, что он сделал, Белл. Твоя тетя просто не приняла этого. Мать не может такого принять. Но мы знаем. Я знаю.

Какая-то часть Беллы вернулась в старую, безопасную колею.

«К чему он ведет? Они многие годы не видели Бенни. Бенни исчез из их жизни. Вырос и ушел, вот и все. Как может поступить любой».

Какая-то часть Беллы оказалась в другой колее в этом замершем времени. Бенни вплотную к ней. Запах от его синей в клетку рубашки. Рука на ее рту. И Стежок. Мистер Стежок, который подбивает его сделать это. Стежок за всем этим, на стене, поджидая вдали на улице, но лишь часть его. Зазубренный. Темный человек-животное в смешной широкополой шляпе или с большой крестообразной головой, будто молот. Тяжелое дыхание Бенни. «Мое слово против твоего! Никто не поверит ребенку!» Плотно прижавшийся к ней. Воодушевленный, встревоженный, импровизирующий. «Это Стежок! Мистер Стежок! Он заберет тебя. Это была его идея. Он придет за тобой, вот увидишь! Заберет тебя, если расскажешь!»

Обе линии, разыгрывающиеся здесь на лестнице, дядя Сэл, наконец-то встретившийся с ней взглядом. Стены вибрируют, барабанят, громыхают мощным сердцебиением тайны этого дома.

– Теперь ты в безопасности, Белл. Мы все в безопасности. Ты можешь пойти и увидеть.

Белла рядом с ним, пять ступеней до верха. Синего в клетку Бенни больше нет, дядя Сэл здесь. Белла вернулась к реальности и сделала то, что ей надо было сделать. Надо было сделать давно.

– Спасибо, что признался, – сказала она.

– Ты не могла просто уйти домой. Это Должно было быть сказано.

– Я могу сделать это одна.

– Никогда не сомневался. Я буду снаружи.

– С-спасибо.

И она вошла в ванную. Дверь в туалет была распахнута. Конечно, она не увидела заднюю стену, только узкую полоску синей стены в дверную щель.

«Ты не могла просто уйти домой».

«Чистая правда. Но я продолжаю пытаться. Продолжаю приходить сюда».

Она не видит заднюю стену, не видит рамку, не видит детей.

Предостережение голландским детям. «Вы не сможете вернуться домой! Вы уже не увидите вашу мать!»

«Вот нужное слово».

Белла закрыла за собой дверь в ванную. Старая привычка. Но не заперла. Не заперла тогда, не заперла и сейчас.

«Надень свою рубашку, Сэл, синюю в клетку, и приведи ее ко мне!»

Она может закрыть дверь в туалет. На всякий случай. Хотя получится, что запрет себя там. И Бенни, нечто от Бенни, будет там, вдали, на вышитой стежками картине. Их теперь двое, на той ужасной слишком опрятной улице. Она должна понять. Должна действовать. Сейчас или никогда.