Потрошитель

Вы из полиции? Моя сестра пропала. Кора Бернс. Помогите, прошу! Думаю, ее могли убить.

Меня бросило в дрожь, едва я прочитал записку.

И, только когда девушка вернулась из кухни с дымящейся тарелкой в руках, я наконец перестал трястись.

— Вот ваш заказ, сэр, — сказала официантка. Она чуть присела в поклоне и поставила на мой стол тарелку с серовато-бурой пластинкой рыбы, обильно политой студенистым соусом.

— Я не из полиции, — произнес я, пристально глядя ей в глаза.

— Ага. Ну я только подумала, что вдруг. Вдруг из полиции. Вы задавали так много вопросов, — стала оправдываться девушка, и на ее скулах проступили пятна румянца. — Простите. Мне не следовало. Это была ошибка, — и, взглянув на меня с подозрением, она осторожно отступила на пару шагов. Я вдруг понял, что теперь кажусь ей подобием тех местных завсегдатаев, которые способны проявлять подобие доброты и внимания к девушке, только если собираются провести с ней ближайшую ночь.

— Погоди-ка! — поспешил я остановить ее. — Я мог бы помочь тебе. Но нам нужно поговорить.

— Ну не знаю, — с сомнением ответила девушка, бросая беспокойные взгляды по сторонам.

— Присядь, — попросил я ее.

Продолжая нервничать, она притулилась на соседнем стуле. Я слегка подвинул в ее сторону тарелку с рыбой.

— Будешь? — спросил я, пристально глядя ей в глаза. Мне было слышно, как ее сердечко забилось сильнее. Она наверняка страшно хотела есть. — Вот, угощайся, — добавил я, чтобы ее подбодрить, и подвинул к ней тарелку.

— Мне милостыни не надо. — Она продолжала настойчиво отказываться. И даже что-то похожее на гордость промелькнуло в ее голосе. Но взгляд ее судорожно метался между мной и блюдом.

— Пожалуйста, возьми это. Я вижу, что ты голодна, и мне будет приятно, если ты поешь.

— Почему? — И она с подозрением покосилась на тарелку.

— Потому что я уже больше не хочу есть. А у тебя, похоже, был трудный день, — мягко проговорил я, стараясь ее успокоить. — Меня зовут Стефан. А тебя?..

— В-в-вайолет, — наконец выдавила из себя девушка. Она взяла вилку и, отщипнув чуть-чуть, съела сначала один кусочек рыбы, затем другой. Не сводя с меня глаз, она взяла салфетку и промокнула рот. — Вы хороший человек, Стефан.

— Я стараюсь. — Я пожал плечами и слегка улыбнулся в ответ.

Вайолет была более робкой, чем Келли, но храбрее Розалин. Я мысленно восхитился, когда она в один миг решилась наплевать на окрики Альфреда и обратиться ко мне за помощью. Она отличалась ка-кой-то внутренней силой, бесстрашием, которое — я знал это наверняка — способно вытащить ее из любой передряги.

— Так вот, насчет Коры… — начал было я, но она тут же пискнула:

— Тиш-ш-ше!

Я обернулся и увидел, что от барной стойки на нас стремительно надвигается Альфред. Прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, он схватил Вайолет за волосы и дернул так, что она взвизгнула.

— Что ты творишь, девчонка?! — злобно прорычал бармен. В его голосе не осталось и следа той вежливой шутливости, с которой он обращался ко мне у барной стойки. — Клянчишь еду, как какая-то шавка подзаборная?!

— Это не так, сэр. Отпустите ее. Это я пригласил ее поужинать со мной, — возразил я Альфреду. Я уже вскочил и сжал кулаки, уставившись прямо в его глазки-бусинки.

— Она еще не доросла, чтобы ужинать с моими клиентами. Твое место на улице! — продолжал громыхать Альфред, все повышая и повышая голос и совершенно не обращая внимания на мои возражения. — Ты и мизинца не стоишь тех дамочек, — заорал он, кивнув подбородком в сторону трех женщин в дальнем углу, которые, сбившись в кучку, продолжали перемывать косточки посетителям. — Им хотя бы есть что предложить, — от крика лицо Альфреда сделалось малиновым.

— Прошу вас, сэр! — взмолилась Вайолет, дрожа всем телом. Хозяин ослабил хватку, но губы его были по-прежнему крепко сжаты. — Я отработаю! Только, пожалуйста, не лишайте меня места!

— Какого места?! Для начала твоя сестрица не является на работу и присылает тебя. Тебя! Кроху, которая не в силах поднять пары тарелок! Уродину, которая никогда не заставит клиента приходить сюда снова и снова! Ну ладно, я все-таки дал тебе одно задание. Принимать заказы и относить их повару. Но ты даже на такое не способна! — взвыл Альфред.

— Прошу вас! — с отчаянием я прервал его и попытался остановить его руку. Я всего-то собирался не позволить ему снова таскать девушку за волосы, но не рассчитал своих сил. В результате я не только остановил его руку, но и, сам того не желая, буквально отбросил Альфреда от Вайолет.

Я наблюдал, как он пошатнулся и едва удержался на ногах, схватившись за мой столик. Тарелка с рыбой с треском приземлилась на пол. Вайолет смотрела на нас с ужасом, а я вдруг понял, что гул, стоявший в помещении паба, стих, и воцарилась тишина, как в церкви. Все взгляды были устремлены на нас.

Альфред хмуро уставился на меня, потирая руку. Он словно решал, начинать драку или нет.

— Та-а-ак, — произнес он, прочищая горло.

— Извините, но девушка не сделала ничего дурного. Я сам попросил ее поужинать со мной. Это я предложил ей свое блюдо, — я говорил негромким, спокойным тоном. Я уже был в ярости, и мне нужно было крепко держать себя в руках. — Вы меня понимаете?

— Да, — ответил Альфред, отводя глаза. Он повернулся к Вайолет.

— Это правда, девчонка? Отвечай! — рявкнул он.

— Да, — раздался ее тоненький голосок. — И я ответила «нет», но вы сказали, что клиент всегда прав, и я подумала, что вы бы хотели, чтобы я делала то, что вы сказали, и вот поэтому я…

Альфред жестом велел ей замолчать и повернулся ко мне.

— Итак, уж не знаю, что вы там задумали, но скажу одно: Вайолет не входит в меню, — сухо произнес хозяин паба, продолжая потирать свою руку. — Желаете дамочку — пожалуйста! С радостью познакомлю вас с одной из вон тех. Хоть вы не из местных, но паб этот — мой, и я тут устанавливаю правила. Договорились? А теперь ты, — обернулся он к Вайолет. — Пошла вон! — проревел он и указал на дверь.

— Милашка, я могу согреть тебя сегодня ночью! Только намекни! — заорал кто-то из посетителей бара, пытаясь ущипнуть ее пониже пояса. Еще один включился в игру и облапил ее, но Вайолет ни на что не реагировала. Она шла к выходу, глядя прямо перед собой. Слезы катились у нее по щекам.

— Ну так-то лучше, — буркнул Альфред, едва за Вайолет с громким стуком захлопнулась дверь. Он крест-накрест сложил на груди свои здоровенные ручищи и произнес: — Не вы в этом баре хозяин. И донимать вас она больше не станет.

— Она меня не донимала! — сердито произнес я.

Бросив на стол несколько шиллингов, я грозно приблизился к хозяину паба. На лице его промелькнуло что-то похожее на страх. Но мне не было смысла срывать на нем свой гнев. Вайолет ушла. Ее нельзя было оставлять на улице одну. С каждой минутой опасность возрастала, и я, больше ни на кого не оглядываясь, бросился из паба на улицу. Лишь несколько одиноких звездочек проглядывали сквозь рваную грязную пелену лондонского вечернего неба. Я вынул из кармана часы — подарок Уинфилд Сазерленд из Нью-Йорка. Прошло столько лет, а они все продолжали показывать точное время. Сейчас на них была почти полночь. Час колдовства.

Где-то высоко в небе сверкала серебром одинокая луна, но здесь внизу, среди ветхих домишек, окружавших меня, клубился туман, такой густой, что я чувствовал, как влага оседает на лице и руках. Я поднял голову и настороженно прислушался, словно охотничий пес. До меня донеслись взрывы хохота из паба Альфреда, но я никак не мог уловить этот бешеный «тук-туки-тук, тук-туки-тук», отчаянные удары сердечка в грудной клетке Вайолет.

Я потерял ее.

Осмотревшись, я попытался понять, где нахожусь. Тишину нарушал лишь доносившийся из паба шум. Улицы вокруг меня были пустынны, дома — словно вымершие. Все это немного напоминало городки, которые я проезжал на поезде по дороге из Нового Орлеана в Нью-Йорк. Война опустошила их все, до последнего жителя.