Запах страха. Коллекция ужаса

Последовало молчание. Глаза Мартина все еще были закрыты. Ночной сторож должен увидеть, что ему не страшно. Игра закончена.

— Вы знаете, где находитесь.

Он знал. Больше ста лет назад этой картинной галереи не существовало. Это помещение было частью тюрьмы.

Он почувствовал, что ему на плечо легла рука. Джек заговорил другим тоном. Теперь он отдавал приказы.

— Идите. Пора.

Пальцы на плече сомкнулись сильнее, и Мартин открыл глаза. Свет в комнате изменился, но, вероятно, это объяснялось тем, что его глаза были какое-то время закрыты. Теперь свет походил на бледно-желтое сияние свечей. Стены как будто посерели и сдвинулись. Потолок тоже опустился, а в самом центре комнаты находилось нечто такое, чего он до этого не замечал. Сначала ему показалось, что это открытая дверь, но, присмотревшись, он понял, что это не более чем дверная рама, стоящая посреди пола.

Он открыл рот, чтобы задать вопрос, но тут откуда-то сбоку тесной группой вошли несколько человек. Бесшумно скользнув по комнате, они остановились за рамой. И тогда он понял, что это была не дверь. Это была виселица. С верхней перекладины свисала петля.

Все это был ловкий трюк. Фигуры — не более чем представление, игра теней, специально спроецированных на стену для развлечения зрителей, и включить проектор мог только ночной сторож. Мартин двинулся, чтобы сказать ему об этом, но не успел он даже повернуться, как его руки завели за спину и связали.

Он открыл рот, чтобы вскрикнуть, но шнурок, перетягивавший его запястья, впился в его кожу с такой силой, что он выгнул спину, запрокинув голову.

— Не дергайся, приятель, — произнес ему в самое ухо хриплый голос ночного сторожа. — Ты же знаешь, тебе придется через это пройти.

Мартин заскрипел зубами.

— Пройти через что?

— Не нужно было тебе делать то, что ты сделал, — сказал Джек. — Ты знал, что тебя ждет.

И в этот миг Мартин понял, что будет дальше. Каждая мышца в его теле натянулась, и он извернулся. Почувствовав, как рвется рукав рубашки, он попятился назад, но прошел не больше шага. Его спина уперлась в каменную стену. Холодные камни. Пол тоже был каменным, весь, кроме деревянного люка посередине, прямо под петлей.

— Бесполезно. — Это был голос Джека.

Выхода не было. Он провалился из одного века в другой. Даже одежда на нем уже была другая. Тюремная роба порвалась в борьбе. Ступни липли к холодной коже башмаков. Виселица стояла прямо передним, и бежать было некуда.

— Ты же знаешь, что должен пройти через это. Ты был плохим мальчиком, верно?

Мартин сжался от этих слов, потому что это была правда. Он был мальчиком. Он был плохим. Он сунул тощие пальцы в чужой кошелек и украл монету.

— Ты это сделал и знал, чем это закончится. Я позволил тебе погулять на крыше, верно? Я всем, с кем имею дело, разрешаю. Я дал тебе подышать воздухом, разрешил посмотреть на город, но потом ты должен был прийти сюда.

В глазах его появились слезы, но заплакать он не смог, потому что тяжелая рука зажала ему рот.

— Ты же не хочешь, чтобы я тебе заткнул кляпом рот, верно, сынок?

Пальцы на лице разжались, и Мартин прекратил сопротивляться.

— Так-то лучше, сынок. Теперь пройди вперед.

Мартин услышал свой всхлип, а потом голос палача:

— Три шага… Этого хватит.

Его схватили за плечи и толкнули. Он увидел контур встроенного в пол люка. Его пинками загнали на деревянную дверцу.

Ноги его были связаны. На голову, на которую не надели колпак, опустилась веревка. Под ухом затянулся узел. Веревка грубо сжала шею. Не произнося ни звука, он начал выворачиваться, по-кошачьи извиваться всем телом, дергаться, как повешенный, хотя ноги его еще стояли на твердом люке. Тут на его голову набросили колпак, и наступила темнота. Грубая ткань закрыла рот, заглушив последнее дыхание, люк под ним распахнулся, и он полетел вниз.

А потом ничего…

Пустота…

Темнота…

Боль сверкнула в мозгу белой вспышкой. Заговорил какой-то голос.

Палач не справился со своей работой. Шейные позвонки не сломались. Он попытался высвободить руки. Шнура на запястьях не оказалось.

Снова раздался голос:

— Доктор Гловер… Вы слышите? Мы вас искали. Вас не оказалось в вашем кабинете, и мы нашли вас здесь…

Он лежал на твердом полу. Пошевелил рукой, не связан. Свет фонарика ослепил его, и он прикрыл глаза рукой.

— Мы думали, вы поднялись подышать на крышу, но вас там не было.

Он быстро оттолкнулся от пола и сел. Над ним склонились двое.

— Кто вы?

— Ночная смена. Мы только что нашли вас здесь.

Он принялся дико озираться по сторонам. Картинная галерея. Вокруг темно, только луч фонаря светит прямо в глаза. Никакой виселицы. Он провел рукой по полированным половицам. От люка не осталось и следа.

— Где он?

Мужчины присели на корточки и спросили, о ком он говорит.

— Джек, — сказал он и с трудом поднялся на ноги. — Где тот, кого зовут Джек?

Минуту мужчины молчали. Потом один сказал:

— Здесь нас только двое, доктор Гловер: Морис и Фред. Мы вместе дежурим ночью.

Тишина. Он перевел взгляд с одного мужчины на другого. Морис и Фред. Он открыл рот, но не смог ничего сказать.

— Вам, наверное, стало плохо, доктор. Вы не ударились?

— Нет… Нет. Со мной все в порядке. — Окинув взглядом галерею, он осторожно повернулся к ним. — Когда-то давно, — сказал он, понимая, что выглядит довольно нелепо, — этот зал, кажется, использовался для других целей. Это так?

Мужчины улыбнулись.

— Вы имеете в виду, когда здесь была тюрьма? — спросил Морис, главный. — Кто-то вам рассказал эту старую историю. — Он кивнул в сторону угла. — Да, это так. Здесь, в комнате для казней, когда-то стояла виселица.

Во рту Мартина сделалось так сухо, что он не смог пошевелить языком. Он покачнулся, что не укрылось от Мориса.

— Давайте спустимся в вашу комнату, доктор Гловер. Мы найдем вам что-нибудь выпить.

Сидя за своим столом в компании двух музейных работников, он начал приходить в себя.

— О виселице я не знал, но почувствовал себя очень странно в этой комнате, — сказал он.

Оба работника кивнули.

— Да, уж нам-то с Фредом известно, что в таких местах сохраняется что-то, какой-то особенный дух. А если вдобавок вы себя не очень хорошо чувствовали, то… — Морис пожал плечами.

Мартин пока что только намекнул на свой кошмар, но ему нужно было разобраться в том, что с ним произошло.

— Мне сказали… — начал он и, подумав, поправил себя: — Говорят, здесь часто самоубийства совершают… Люди прыгают со стен замка.

— Никогда о таком не слышал, — возразил Морис. Фред подтвердил.

— Но есть список, — не сдавался Мартин.

Мужчины непонимающе покачали головами, и тогда Мартин, не выдержав, выкрикнул:

— Джек сказал, что в замке велись записи! — Снова этот Джек. Но ведь никакого Джека не было. Он отвернулся. — Простите.

Фред, более немногословный из двух, поерзав на стуле, встал и подошел к шкафу для хранения документов в углу крохотной комнаты, которая когда-то служила камерой. Порывшись на полках, он достал нечто похожее на старую бухгалтерскую книгу и положил ее на стол перед Мартином.

— Не знаю насчет самоубийств, — сказал он, — но вот это, по-моему, что-то вроде журнала.

Мартин раскрыл книгу. Это действительно оказалась бухгалтерская книга с начертанными красными чернилами колонками на страницах. В первой колонке стояла дата, напротив нее — имя, под ним еще одно имя, и потом денежная сумма. Везде суммы были одинаковые — одна гинея.

Мартин оторвался от книги.

— Это не могут быть самоубийства.

— Нет, доктор. Это не самоубийства, но все эти люди умерли здесь, в замке. Они были казнены. В основном это были убийцы.

Он снова посмотрел на колонки. Имена повешенных, возраст, и напротив каждого — род занятий. На строчке под каждым именем значилось: «Одна гинея. Выплачено Дж. Кетчу».