Раб своей жажды

Том ХОЛЛАНД

РАБ СВОЕЙ ЖАЖДЫ

ПРЕДИСЛОВИЕ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГИБЕЛЬНОЕ ЗАДАНИЕ

Вот я и приступаю к самому, пожалуй, из ряда вон выходящему эпизоду всей моей долгой карьеры в Индии. В конце лета 1887 года, когда скука гарнизонной службы стала почти невыносима, меня неожиданно вызвали в Симлу. Подробно о сути задания не сообщили, но поскольку на равнинах стояла палящая жара, я не противился вылазке в горы. Я всегда любил горы, а Симла, взнесенная ввысь на уступах над кедрами и туманами, — город поразительной красоты. Однако восхищаться видами у меня не было времени, ибо не успел я прибыть к месту предписанного расквартирования, как мне принесли депешу от некоего полковника Роулинсона с приказом немедленно явиться к нему. Быстро побрившись и сменив мундир, я вновь оказался на рысях. Если бы я знал, куда приведет меня наша встреча, я бы, наверное, не шагал так бодро, но в крови моей вновь взыграло волнение солдатского долга, и я не променял бы его ни на что на свете!

Полковник Роулиисон жил в стороне от штаба, на боковой улочке, такой темной, что там пристало бы находиться туземному базару, а не квартировать британскому офицеру. Однако вся неуверенность, которую я почувствовал вначале, сразу прошла, как только я увидел самого полковника Роулинсона, потому что он оказался высоким, колючим человеком со стальным блеском глаз, и я инстинктивно ощутил, что он мне понравится. Он провел меня прямо в кабинет, отделанный панелями из тикового дерева, заваленный картами и украшенный развешанной на стенах весьма необычной коллекцией индусских божеств. Там, за круглым столом, нас ждали двое. Одного я узнал сразу — старик Пампер — Толстяк — Пакстон, мой командир по Афганистану! Я не видел его уже лет пять, но он выглядел бодрым и сердечным как всегда. Полковник Роулинсон подождал, пока мы обменяемся приветствиями, и, когда мы закончили, представил второго человека, сидевшего до того времени в тени.

— Капитан Мурфилд, — сказал полковник, — познакомьтесь с Хури Джьоти Навалкаром.

Человек поклонился, качнув головой по-туземному, и, придя в замешательство, которое не намерен был скрывать, я понял, что человек этот даже не военный, а типичный бабу (индийский мелкий чиновник), полный и вспотевший канцелярский служака. Полковник Роулинсон, по-видимому, заметил мое удивление, но не предложил никакого объяснения тому, что этот бабу здесь делает, а вместо этого начал листать какие-то бумаги, после чего снова взглянул на меня, и глаза его сверкнули стальным блеском.

— Вы делаете выдающуюся карьеру, Мурфилд, — похвалил он.

Я почувствовал, что краснею.

— Да ну, ерунда, сэр, — пробормотал я.

— Насколько мне известно, вы хорошо себя проявили в Белуджистане. И в горах везде бывали…

— Да, сэр, пришлось участвовать в нескольких боях.

— Не хотите ли еще раз отправиться в горы?

— Поеду куда пошлют, сэр.

— Даже если это задание выходит за рамки вашей воинской, службы?

Я нахмурился, поймал взгляд старины Пампера, но Толстяк отвернулся, не сказав ничего. Я повернулся к полковнику Роулинсону:

— Готов разгрызть любой орешек, сэр!

— Молодец! — улыбнулся он, похлопал меня по плечу и, взяв стэк, подошел к висевшей на стене большой карте. На лице его вновь появилось строгое и серьезное выражение.

— Это, Мурфилд, — сказал он, постукивая стэком по длинной пурпурной линии, — граница нашей империи в Индии. Граница протяженная и, как вы сами хорошо знаете, слабо охраняемая. А вот здесь, — он снова постучал стэком, — территория его императорского величества российского царя. Далее заметьте, что вот эта зона — горы и степи — не принадлежит ни России, ни нам. Буферные государства, Мурфилд, площадка для игр шпионов и авантюристов. И вот как раз сейчас, если только я не ошибаюсь, здесь готовится буря, мощный ураган и, похоже, он идет к нашим границам в Индии, — он постучал по району на левом поле карты. — Точнее говоря, сюда, в место под названием Каликшутра.

— Никогда не слышал о таком месте, сэр.

— Не удивляюсь, Мурфилд. Немногие слышали о нем. Взгляните сюда, — он вновь постучал по карте, — видите, как это далеко. Чертовски высоко, и ведет туда одна дорога, вот эта. Других путей не существует. Мы всегда старались обходить эту местность стороной. Знаете, никакой стратегической ценности… — Полковник прервался, затем нахмурился. — Так, по крайней мере, — пробормотал он, — мы всегда считали.

Он нахмурился еще больше, некоторое время вглядываясь в карту, а потом сел в кресло и наклонился через стол ко мне:

— До нас доходят странные слухи, Мурфилд. Там что-то заваривается. Месяц назад сюда, спотыкаясь, явился один из наших агентов, бледный как смерть, весь в шрамах, но привез первые надежные новости для нас. Я выслушал его, — прошептал он, и лицо полковника исказила гримаса крайнего ужаса. — Кали.

Он закрыл глаза, словно не в силах произнести то, что хотел сказать.

— Кали, — повторил он. — Мы оставили его одного, чтобы он хорошо выспался. А на следующее утро…

Полковник Роулинсон помедлил. Его поджарое загорелое лицо побледнело.

— На следующее утро, — полковник закашлялся, — мы нашли его мертвым… Бедняга застрелился.

— Застрелился? — не веря, переспросил я.

— Пальнул прямо в сердце. Всю грудь разворотил, редко такое увидишь.

— Боже мой, — я глубоко вздохнул. — Что же побудило его к этому?

— Вот это, капитан, мы и хотим, чтобы вы узнали.

В комнате, казалось, вдруг стало очень тихо. Я почувствовал, что проклятые индусские божества скалятся на меня со стен. В том, что мы столкнулись с настоящей тайной, я не сомневался. Я знал, сколь опасна разведывательная работа и какие храбрецы заняты в ней. Такие люди не имеют привычки стреляться, обезумев от страха. Что-то достало этого человека. Что-то… Но что? Я снова взглянул на Роулинсона:

— Вы думаете, сэр, в этом деле замешаны русские?

Полковник Роулинсон кивнул: