Египетская аллея

Ким Ньюман

Египетская аллея

- Да из этой могилки просто песок сыплется, - сказал Фред Риджент. - И она кишмя кишит жуками.

Мелкая белая крупа - такой впору песочные часы наполнять, а не могилы засыпать - мягко струилась из вертикальной трещины, растекалась вокруг, сухим инеем ложилась на траву - сочную и высокую. Черные жучки поблескивали в утреннем свете; на панцирях у них торчали роговые выросты, и белые песчинки мерцали на черных спинках. Фред посмотрел на склеп, украшенный по углам псевдоегипетскими колоннами. «Баннинг» - фамилия была глубоко врезана в камень в окружении изрядно пострадавших от погоды и времени иероглифов.

На дворе стояло лето 197… года. Фред Риджент вновь шел по следу сверхъестественных сил. Как всегда, по этой дорожке, далекой от проторенных троп, его вел Ричард Джеперсон, самый полезный агент из клуба «Диоген»* {* Упоминание клуба «Диоген» - реверанс автора в сторону сэра Артура Конан-Дойла. В «Диогене» - клубе, правила которого предписывали строжайшее соблюдение молчания, - состоял брат Шерлока Холмса, Майкрофт.}, наименее известного подразделения британской разведки. Все чудеса, тайны и аномалии рано или поздно приводили к Джеперсону. В прошлом месяце загадок было две: во-первых, резня, которую вурдалаки от глэм-рока учинили над своими фанатками на фестивале в Гластонбери** {** Глэм-рок (от англ. glam - «блеск, сверкание») - направление рок-музыки начала 1970-х годов, для которого характерны театрализованные шоу, вычурные костюмы и обильный грим (вполне способный вызвать ассоциации с вампирами). Рок-фестивали в Гластонбери (Великобритания, графство Сомерсет) проводятся с 1970 г.}, во-вторых, порча, умело наведенная на премьер-министра Эдварда Хифа, - заговоренный узелок запрятали в министерском кабинете. А вот в этом месяце выпала бурная активность привидений на Кингстедском кладбище.

Джеперсон, который и сам был своего рода аномалией, зачерпнул пригоршню белого песка и поднес ее к своему ястребиному носу, внимательно разглядывая затесавшихся в эту порцию жуков.

- Находись мы на берегах священных великого Нила, а не на симпатичном холмике с видом на не менее великий город Лондон, я бы ничуть не удивился встрече с этими букашками, - проговорил он. - Но поскольку мы все-таки в Лондоне, я, право, в замешательстве. Видите ли, Фред, это ведь не что иное, как настоящие скарабеи. Жуки-скарабеи.

- Слушайте, Ричард, я смотрел «Проклятие мумии»* {* Сюжет о воскресшей мумии весьма популярен в мировом кино. Первым, кто воплотил образ мумии в кинематографе, стал знаменитый Борис Карлов («Мумия», реж. Карл Фройнд, 1932 г.); в 1940-е годы существовал целый сериал («Рука мумии», «Гробница мумии», «Призрак мумии», «Проклятие мумии») с участием Лона Чейни-младшего, а в 1959 году английский режиссер Тсренс Фишер поставил первую цветную «Мумию».} в Риальто. И что такое скарабей, мне известно.

Джеперсон рассмеялся, обнажив острые белые зубы под черными усиками. Морщинки на его загорелом лице обозначились четче. Да, конечно, «человек из клуба «Диоген» - это звучит так же по-британски, как Джон Булль или Шерлок Холмс, но с загаром Джеперсон больше смахивал на араба или румына, которому взбрело в голову загримироваться под короля Карла II* {*Карл II (1630 - 1685) - сын казненного Оливером Кромвелем короля Карла I. Здесь имеется в виду характерная для моды 1970-х годов «хипповая» прическа, напоминающая длинный завитой парик.}. Впрочем, его вьющаяся черная шевелюра вовсе не была париком. И ни у какого цыгана не хватило бы духу вырядиться так кричаще, как Ричард Джеперсон.

- Охотно верю в ваши знания, Фред. Просто формулирую для пущей ясности. Привычка думать вслух, знаете ли. Итак, перед нами песок из пустыни Сахара и букашки из Северной Африки. Интригует.

- Точно, шеф. А вот эта дохлая тварь - скорпион. Джеперсон глянул себе под ноги с выражением удивленного отвращения. А скорпион воспрянул было к жизни, дернулся, но тут же принял смерть под подошвой Джеперсонова ботинка.

- Не такой уж он и дохлый, - констатировал Джеперсон.

- Теперь-то да.

- Будем надеяться. - Джеперсон пристально изучил подметку ботинка, потом соскреб с нее скорпионовы останки о край могилы.

Ради экспедиции в мрачную аллею номер шесть он вырядился в душераздирающей леопардовой расцветки свободную рубашку в стиле сафари, а также в облегающие белые бриджи, заправленные в крепкие походные ботинки на шнуровке. Прибавьте к этому бирюзовый пояс охотника за сокровищами (куча кармашков для алмазов, патронов и прочих полезных вещей), амулет в виде тигрового клыка - предполагалось, что злые силы при виде его подожмут хвост - и австралийскую панаму, с полей которой свисали три пробки. Если уж совсем точно, пробки от шампанского, и на каждой чернилами выведена дата открытия и распития.

- Как все мы превосходно понимаем, для таких неуместных явлений существует особый термин - «аппорт», материализация, - неторопливо проговорил Джеперсон. - За вычетом следующей возможности: некая персона, побуждаемая неизвестным нам причинами, поместила перед нашим носом этот песочек, скарабеев и скорпионов, дабы поразить нас. Если отмести такой вариант, тогда с неизбежностью следует, что песок и букашки просто материализовались тут волею сверхъестественных сил. Мистер Лилибел, вы именно этой точки зрения и придерживаетесь, если не ошибаюсь? Это и есть еще одно проявление активности привидений, о котором вы сообщали?

Лилибел кивнул. Белокурый господин средних лет в павлиньей расцветки рубашке, бледное лицо пылает. Его жалобу полиция передала в клуб «Диоген», а в результате ею занялся Джеперсон.

- Но что оно тут делает? - поинтересовалась Ванесса - вторая помощница Джеперсона. Она сразу бросалась в глаза - собственно, ее всегда замечали раньше Фреда. И немудрено: высоченная, модельного сложения рыжая девица. А сейчас к тому же в огромных желто-зеленых темных очках и в модном наряде, отдаленно напоминающем не то сари, не то саронг - в общем, просто намотанные на тело шелковые шарфы, которые скорее обнажали, нежели прикрывали сверкающий в пупке рубин и высокие кремовые сапоги на огромном каблуке, в стиле «привет с панели». Рядом с ней и с шефом Фред, в джинсах и кроссовках, чувствовал себя просто скромнягой.

- Я бы сказал, Ванесса, оно проявляет сверхъестественность, - терпеливо объяснил Джеперсон. - Материализации - аппорты обычно именно этим и занимаются.

- Не только аппорты, - подхватила Ванесса. - Сфинксы и обелиски - тоже. Разве такому песочку с жуками не полагается красоваться где-нибудь в Долине Царей вместо скромной шестой аллеи на смиренном английском кладбище?

Джеперсон разжал руки и песок беззвучно ссыпался наземь - вместе со скарабеями. Он отряхнул ладони.

Ванесса была права. В этом квартале Кингстедского кладбища каждый камень был выдержан в древнеегипетском стиле. Склеп Баннинга охраняли два льва с человеческими головами, увенчанными высокими уборами фараонов. Время оставило на их лицах столь же разрушительный след, что и у настоящих сфинксов, чей возраст исчислялся тысячелетиями. И повсюду высились древнеегипетские стилизации из песчаника - миниатюрные пирамиды и храмы, покрытые выцветшими сине-золотыми иероглифами, божества с головами зверей и птиц, надгробия в виде анкха, египетского креста с петлеобразной верхушкой.

- Полагаю, я могу все объяснить, мисс… э-э? - запнулся Лилибел.

- Ванесса. Просто Ванесса.

- Хорошо, Ванесса. Итак, египетские мотивы восходят ко временам основания кладбища, - просвещенный смотритель впал в плавный тон экскурсовода. - То есть к тысяча восемьсот тридцать девятому году. Стивен Джири, автор архитектурного проекта, питал слабость к Древнему Египту, что в ту эпоху было явлением в высшей степени распространенным. Это кладбище с самого начала было задумано не как обычное место упокоения, но как подобие сумрачной достопримечательности, осененной дыханием смерти. Люди викторианской эпохи имели обыкновение навещать своих покойников куда чаще, чем мы с вами, знаете ли. Семейный пикник на могиле любимой бабушки был обычным делом.