Живущий во Тьме

Август Дерлет

Живущий-во-Тьме [1]

I

Вплоть до недавнего времени, ежели, проезжая в северной части Центрального Висконсина, путешественник сворачивал на левую развилку на перекрестке двух шоссе — брулриверского и чеквамегонского по пути в Пашепахо, он оказывался в краю диком и безлюдном — просто-таки на задворках цивилизации. А малоезженая дорога между тем уводила все дальше: следуя по ней, со временем минуешь несколько полуразвалившихся хибар, где, по всей видимости, некогда жили люди, — эти строения давным-давно поглотил наступающий лес. Края эти не то чтобы запустелые: земля изобилует густой растительностью, но над нею повсюду, куда ни пойдешь, разливается неуловимо зловещая аура, своего рода тревожная подавленность — даже случайный путник и тот ее чувствует, ибо выбранная им дорога становится все более труднопроходимой, пока не заканчивается неподалеку от какого-нибудь заброшенного охотничьего домика на берегу прозрачного синего озера в окружении угрюмых вековых деревьев. В тех местах тишину нарушают разве что крики сов да козодоев, да перекличка жутковатых гагар по ночам, да голос ветра в кронах — полно, ветер ли это? Хрустнет сучок — как знать, прошел ли это зверь какой или нечто другое, какая-нибудь тварь, человеку неведомая?

Ибо о лесе вокруг заброшенного охотничьего домика на Риковом озере ходила недобрая слава задолго до того, как я о нем узнал, — и слава эта далеко затмевала такого же рода россказни о такого же рода глухих местах. Поговаривали, будто в глубине темной чащи что-то такое живет — не то полуживотное, не то получеловек; и нет, то не были расхожие байки о призраках. Местный люд с окраин отзывался об этом существе со страхом, а индейцы, что порою выходили из глуши и шли на юг, при его упоминании только упрямо головой качали. Словом, за лесом закрепилась дурная репутация, иначе и не скажешь; на рубеже веков лес уже имел богатую историю, что заставляла задуматься самых бесстрашных авантюристов.

Первые записи об этом лесе сохранились в дневнике некоего миссионера: он шел через здешние земли на помощь индейскому племени, которое, как сообщили в Чеквамегон-Бей на севере, голодало. Брат Пайргард пропал без вести, но позже индейцы принесли его имущество: одну сандалию, четки и молитвенник, в котором миссионер написал несколько загадочных фраз, впоследствии заботливо сохраненных: «Я убежден, что меня преследует какое-то существо. Поначалу я думал, это медведь, но теперь вынужден признать, что это нечто куда более чудовищное, нежели любая земная тварь. Сгущается тьма; кажется, у меня легкий бред: я то и дело слышу странную музыку и другие нездешние звуки, которые никак не могут быть порождены естественным источником. Еще одна тревожная галлюцинация — тяжелая поступь, от которой земля сотрясается; и несколько раз я находил огромный отпечаток ноги, причем разной формы».

Второе упоминание — еще более зловещее. Когда Здоровила Боб Хиллер, один из самых жадных лесных магнатов во всем Мидвесте, в середине прошлого века начал подбираться к окрестностям Рикова озера, на него, конечно же, произвели впечатление тамошние строевые сосны. И хотя ему этот лес не принадлежал, Хиллер поступил по обычаю лесных магнатов и послал туда своих людей с соседнего участка, которым владел по праву, рассчитывая, если что, объяснить, что слегка напутал с границами. К вечеру первого же дня работ на опушке леса вокруг Рикова озера тринадцать человек назад не вернулись; тела двоих так и не нашли, четыре трупа каким-то непостижимым образом обнаружились в озере в нескольких милях от лесоповала, а остальных отыскали в разных местах в чаще. Полагая, что имеет дело с безжалостным конкурентом, Хиллер снял своих дровосеков с работы, дабы ввести неведомого врага в заблуждение, а затем нежданно-негаданно вновь отправил их на работы в запретную область. Потеряв еще пятерых, Хиллер пошел на попятный, и с тех пор никто более не покушался на деревья, если не считать одного-двух новоприбывших. Тех, кого угораздило по неведению приобрести там участок земли.

Все до одного, эти люди очень скоро съезжали прочь: рассказывали они при этом мало, а вот намекали — на многое. Однако ж природа этих многозначительных недомолвок и перешептываний была такова, что переселенцам очень скоро пришлось отказаться от каких бы то ни было объяснений: так неправдоподобно звучали их россказни о неописуемых ужасах — о вековом зле, еще более древнем, нежели все, что только в силах себе вообразить высокоученый археолог. Лишь один из этих несчастных исчез бесследно. Остальные благополучно выбрались из лесу и со временем затерялись среди населения Соединенных Штатов — все, кроме метиса по прозвищу Старый Питер. Одержимый идеей, что на подступах к лесу таятся залежи минералов, он то и дело возвращался в лагерь на опушке, но дальше не забредал.

Разумеется, в конце концов легенды о Риковом озере привлекли внимание профессора Аптона Гарднера из университета штата; он уже составил полную коллекцию легенд о Поле Баньяне, [2] Виски Джеке [3] и ходаге [4] и теперь занимался подборкой местного фольклора, когда впервые столкнулся с любопытными полузабытыми поверьями, связанными с регионом Рикова озера. Позже я узнал, что сперва они вызвали у профессора лишь поверхностный интерес: захолустная глушь сказками всегда изобилует, а в этих ровным счетом ничего не наводило на мысль об их исключительной значимости. Правда, в строгом смысле слова они не слишком-то походили на расхожие байки. Ибо в то время как в традиционных легендах говорилось о призраках людей и животных, об утраченных сокровищах и племенных верованиях, предания Рикова озера отличались от прочих тем, что с неизменным постоянством повествовали о существах совершенно из ряда вон выходящих — или, может быть, об одном и том же «существе», поскольку никто и никогда не видел ничего более конкретного, нежели смутный силуэт не то человека, не то зверя в лесном мраке, — и всякий раз подразумевалось, что никакое описание не в состоянии передать, что именно таится в окрестностях озера. Тем не менее профессор Гарднер, по всей вероятности, ограничился бы тем, что добавил услышанное в свою подборку, если бы не сообщения — на первый взгляд между собою несвязанные — о двух любопытных происшествиях и еще одно случайно обнаружившееся обстоятельство.

Сообщения о первых двух происшествиях появились на страницах висконскинских газет с интервалом в неделю. Первое — лаконичный полушуточный репортаж под заголовком: «МОРСКОЙ ЗМЕЙ — В ВИСКОНСИНСКОМ ОЗЕРЕ?» Говорилось в нем вот что: «Летчик Джозеф Кс. Каслтон рассказывает, что в ходе вчерашнего испытательного полета над северным Висконсином видел, как ночью в лесном озере в окрестностях Чеквамегона плескалось какое-то громадное животное неизвестного вида. Каслтон попал в грозу и летел на небольшой высоте; он как раз пытался определить свое приблизительное местонахождение, как вдруг сверкнула молния — и в ее свете он увидел, как из глубины озера поднялась некая исполинская зверюга — и исчезла в лесу. Никаких подробностей летчик не сообщает, однако утверждает, что видел отнюдь не лох-несское чудовище». Вторая публикация содержала историю совершенно фантастическую: якобы в полом стволе дерева на реке Брул было обнаружено тело брата Пайргарда, причем хорошо сохранившееся. Сперва его приняли за какого-то бесследно пропавшего участника экспедиции Маркетта — Жолье, [5] однако ж довольно быстро идентифицировали как отца Пайргарда. К этой статье прилагалось холодное опровержение президента Исторического общества штата: он открещивался от открытия, объявляя его фальшивкой.