Женщина и привидение

Элджернон Блэквуд

Женщина и привидение

— Да — произнесла она из темного угла. — Могу, если хотите рассказать один случай, который произошел со мной. Рассказ будет краток и без прикрас, то есть без лишних подробностей. Обычно у рассказчиков бывает иначе. — она усмехнулась. — Приплетут разные несущественные обстоятельства, а там пусть себе слушатели выпутываются сами. Нет, я изложу только то, что по делу, а вы понимайте как знаете. Но при одном условии: потом — никаких вопросов. Я ничего объяснить не могу, да и не имею охоты.

Наслушавшись многословных повествований от людей, которым просто хотелось пустить пыль в глаза, мы рады были услышать «только то, что по делу».

— В то время я, — начала рассказчица, поняв наше молчание как знак согласия, — интересовалась потусторонними манифестациями и вызвалась провести ночь одна в доме с привидениями в центре Лондона. Это был обшарпанный, дешевый дом, некогда сдававшийся внаем. Я уже осмотрела его предварительно при дневном свете, и ключи, полученные от соседа-смотрителя, лежали у меня в кармане. То, что было известно об этом доме, меня вполне удовлетворяло, мне показалось, что дело стоит того, чтобы попробовать. Не стану докучать вам подробностями убийства той женщины и ненужным перечислением «признаков». Достаточно, если скажу, что «признаки» были.

Поэтому меня очень раздосадовало, когда, прибыв на место в одиннадцать часов вечера, я встретила на крыльце мужчину, которого приняла за болтливого смотрителя. Что он тут делал, непонятно, ведь ему было четко сказано, что я намерена находиться в доме одна.

— Я провожу вас в ту самую комнату, — промямлил «смотритель», в чем я, разумеется, не могла ему отказать, поскольку он получил от меня щедрые чаевые и должен был поставить для меня стол и стул.

— Пошли, только скорее, — ответила я.

Мы вошли в дом (я — первая, он, шаркая подошвами, следом), пересекли темную прихожую и поднялись на второй этаж, где было совершено убийство; я уже смирилась с тем, что придется его вторично выслушать, прежде чем выставить вон с полукроной за настырность. Зажгла газ, придвинула доставленное «смотрителем» кресло — коричневую плюшевую рухлядь — и только теперь обернулась к своему спутнику, чтобы закончить с ним и остаться наконец одной. И тут я испытала первое потрясение. Это был вовсе не смотритель. Не старый дуралей с ключами, которого я расспрашивала днем и с которым обо всем договорилась. Сердце у меня испуганно ёкнуло.

— Так. А вы кто такой, скажите на милость? — спросила я. — Вы ведь не тот человек, у которого лежат ключи от этого дома. Кто вы?

Мне было не по себе, как вы легко можете представить. Я была молодая женщина нового направления, исследовала «нематериальные феномены» и очень гордилась своим свободомыслием. Но оказаться ночью в пустом доме с незнакомым мужчиной — к этому я была не готова. Самоуверенности у меня сразу поубавилось. Женской самоуверенности вообще хватает только до определенного предела, все что сверх того — одно притворство, как вы знаете. Впрочем, быть может, не знаете, здесь ведь большинство — мужчины. Но факт таков: храбрость моя быстро улетучилась. Мне стало страшно.

— Кто вы? — повторила я торопливо и нервно.

Мужчина был хорошо одет, не стар, приятной наружности, однако лицо его выражало глубокую печаль. Мне самой только-только исполнилось тридцать. Это имеет отношение к делу, иначе я бы о своем возрасте не упомянула. Вся эта история строится на самых обыкновенных обстоятельствах. В этом, по-моему, ее ценность.

— Да, я не тот человек, за которого вы меня приняли, — ответил он. — Я тот, кто испугался до смерти.

Его слова и тон, каким они были сказаны, пронзили меня, словно ножом. Я почувствовала, что сейчас упаду. В кармане у меня лежал блокнот, чтобы записывать наблюдения. Я нащупала продетый в петельку остро отточенный карандаш, лихорадочно прикидывая: надето на мне много всего, чтобы не озябнуть, пока буду сидеть всю ночь; ни кровати, ни дивана в комнате не имелось — все это пронеслось у меня в уме дурацкой, бессмысленной чередой, как бывает с перепугу. В голову лезли какие-то нелепые, совершенно не идущие к делу мысли — что напишут газеты, когда узнают? что подумает мой «светский» зять? будет ли сказано про мое свободомыслие и про папиросы в кармане?

— Тот, кто испугался до смерти? — повторила я растерянно.

— Он самый и есть, — глупо ответил мужчина.

Я выпучила на него глаза, как и вы бы все на моем месте, уважаемые мужчины, и чувствую: окатывает меня с головы до ног то жаром, то холодом. Можете не смеяться, именно таковы были мои ощущения. В состоянии ужаса, настоящего ужаса, такое иногда приходит на ум, что потом и не верится, а у меня в голове были самые обыденные мысли, словно я на файв о клоке в респектабельном доме.

— А мне показалось, вы — смотритель, которому я заплатила, чтобы он пустил меня сюда на ночь! — задыхаясь, проговорила я. — Это он, что ли, прислал вас меня встретить?

— Нет, — ответил неизвестный, и его голос пробрал меня до самых пяток. — Я — тот, кто испугался до смерти. Более того, мне и сейчас страшно!

— Мне тоже! — едва вымолвила я, не раздумывая. — Я просто в ужасе.

— Да, — отозвался мой собеседник тем же странным голосом, доносившимся как будто изнутри меня. — Но вы во плоти, а я — нет!

Ощутив настоятельную потребность в немедленном самоутверждении, я встала во весь рост посреди пустой холодной комнаты, сжаты кулаки, так что ногти впились в ладони, и стиснула зубы. Я должна была отстоять свою индивидуальность «новой», мыслящей женщины!

— То есть вы не во плоти? — задыхаясь, храбро спросила я. — Что это значит? Как прикажете вас понимать?

Мой голос канул в безмолвие ночи. Я вдруг представила себе, что весь город окутан тьмой; что на лестнице лежит слой пыли; что никто не живет этажом выше и нижний этаж тоже пуст. Я одна в доме, где нет ни души, в доме с привидением, — одна беззащитная женщина. Я похолодела. За стенами завыл ветер, звезды на небе, наверно, померкли. Мысли мои устремились к полисменам, омнибусам и прочим полезным и удобным вещам. Я только теперь осознала, как глупо было с моей стороны прийти сюда одной. Жизни моей пришел конец, думала я, оледенев от ужаса. Какая глупость — браться за исследование нематериальных феноменов, если у тебя слабые нервы!

— Боже мой! — сдавленным голосом проговорила я. — Раз вы не смотритель, то кто же вы?

А сама чувствую, что от страха не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой. Мужчина медленно двинулся ко мне через всю комнату. Преодолевая оцепенение, я встала с кресла и вытянула перед собой руку, чтобы не подпустить его. Неизвестный остановился в шаге от меня, на его печальном, изможденном лице появилась горькая усмешка.

— Я же сказал, кто я, — тихо произнес он и вздохнул, глядя на меня с такой грустью, какой я никогда в жизни не видела. — И мне по-прежнему страшно.

Я уже ясно понимала, что мой собеседник либо преступник, либо сумасшедший. Как же это я, глупая, привела его в дом, не поглядев? Оценив обстановку, я приняла решение. Призраки, потусторонние манифестации — все побоку. Если я его разозлю, то, возможно, поплачусь за это жизнью. Надо поддакивать, а самой пробираться к двери. И уж тогда со всех ног бегом на улицу. Я расправила плечи, смерила неизвестного взглядом: роста мы были примерно одного, к тому же я спортсменка, зимой играю в хоккей, летом в Альпах совершаю горные восхождения. Мне бы только что-нибудь вроде палки. Но палки не было.

— Ах да, конечно, как же, помню, помню, — проговорила я с натянутой улыбкой, изобразить которую оказалось не так-то легко. — Помню ваше дело, и как вы замечательно держались…

Он тупо уставился на меня. Я, набирая скорость, пятилась к двери в углу, а он, поворачивая мне вслед голову, не спускал с меня глаз. Когда его рот искривился в ухмылке, я не выдержала, бегом добежала до двери и выскочила на лестницу. К сожалению, я перепутала и бросилась в тот конец площадки, где лестница шла вверх. Но отступать было уже поздно: ведь неизвестный двигался за мной следом, я не сомневалась в этом, хотя звука шагов мой слух не улавливал. Я ринулась вверх по ступеням, порвала юбку, ушибла в темноте бок и влетела в первую же комнату, оказавшуюся на моем пути. Дверь в нее, к моей радости, была приоткрыта, и в замке, к еще большей моей радости, торчал ключ; мигом захлопнув дверь, я навалилась на нее плечом и заперлась.