Оставшийся в живых

Джеймс Херберт

Оставшийся в живых

Пролог

Старик туже затянул шарф на шее и плотнее запахнул борта своего толстого пальто. Теплый воздух его дыхания выходил изо рта белым облачком, которое тут же таяло в холодном вечернем воздухе. Некоторое время он бездумно сидел, выбивая ногами на твердом бетонном покрытии моста какой-то замысловатый ритм, затем поерзал, стараясь поудобнее устроить свое стареющее тело на жесткой скамейке. Он взглянул вверх, и вид темного бездонного октябрьского неба породил в нем приятное ощущение собственной мизерности. Яркая и четко очерченная половинка луны, плоская и отстраненная, казалась чужой и незначительной на фоне этой бездонной глубины.

Вздохнув про себя, старик опустил взгляд к реке, на черной поверхности которой то тут, то там вспыхивали пятна отраженного света; непрерывно сливаясь и дробясь, они ослепительно сияли, складываясь в яркую, причудливую картину. Он перевел взгляд на берег, на лодки и катера, мягко покачивающиеся в спокойном течении реки, на сверкающий огнями строй магазинов и ресторанов, замыкающийся пивным баром. В вечернем освещении они казались ухоженными и нарядными; их унылая серость, хорошо заметная днем, сейчас скрадывалась резкими контрастами света и тени.

– Как хорошо, – подумал он. – До чего же хороши вечера в эту пору.

В это позднее время редко кто из пешеходов пользовался мостом, да и те из-за холода не задерживались на его открытом ветру пространстве. Большинство туристов давно покинуло Виндзор, их сезон подходил к концу. А экскурсанты, приехавшие на один день, уже разбежались обратно по своим автобусам и машинам и исчезли с наступлением коротких осенних сумерек. Теперь уменьшится и поток туристов, направляющихся через мост из Виндзора в его родной Итон, жаждущих увидеть знаменитый Колледж с его школьным двором времен Тюдоров и великолепной церковью XY века, отдать дань восхищения старинным фасадам торговых домов XYIII века и средневековым зданиям, построенным из дерева и камня, пробежаться по многочисленным антикварным магазинчикам, теснящимся на узкой главной улице – Хай Стрит. Сам-то он не очень ценил красоту тех мест, в которых родился, до тех пор, пока не прочел несколько лет тому назад фирменный путеводитель по Итону. Прожив долгое время среди всей этой красоты, он просто не воспринимал ее. Но после того, как у него появилась возможность остановиться, оглядеться вокруг и критически оценить самого себя и все то, что его окружает, у него пробудился глубокий интерес к истории и неповторимому своеобразию родного города. За последние четыре года, с момента выхода на пенсию и после своей болезни, он хорошо изучил Итон и стал его большим знатоком. Туристы, ненароком обращавшиеся к нему с расспросами на улице, неожиданно для себя находили в нем знающего и, казалось, неутомимого гида, который не отпускал их до тех пор, пока они не усваивали по крайней мере основных сведений из истории города. Однако к концу лета старик обычно уставал и от туристов, и от той суматохи, которую они вносили в его жизнь, и поэтому с радостью встречал наступление холодной погоды и более темных вечеров.

Теперь каждый вечер около половины девятого старик выходил из своего небольшого домика с верандой, стоящего на Итон Сквер, и шел к Колледжу, а затем возвращался по Хай Стрит к мосту, где обычно оставался минут двадцать-тридцать в любую погоду, глядя вниз по течению, туда, где Темза делилась на два рукава, обтекая Ромни Айленд. Не погружаясь особенно в раздумья, он просто наслаждался тем состоянием покоя, в которое его приводила эта вечерняя пора. Изредка, обычно летом, к нему присоединялись другие люди, знакомые и незнакомые, иногда он вел с ними дружеские беседы, но недолго, вскоре умолкал и погружался в свое обычное состояние тихой созерцательности. Потом шел назад, останавливался в «Кристофер Каридж» выпить стаканчик бренди, что было одним из тех немногих проявлений роскоши, которые он мог себе позволить, затем возвращался домой и ложился спать.

Старик думал, что и сегодняшний вечер ничем не будет отличаться от любого другого. Но тут он услышал гудение моторов самолета. В этом не было ничего необычного – над Итоном проходила прямая воздушная трасса от расположенного невдалеке аэропорта Хитроу, что являлось причиной многочисленных жалоб местных жителей как в Итоне, так и в Виндзоре. Но на этот раз что-то заставило его поднять голову и он стал пристально всматриваться в небо, стараясь отыскать источник звука. Сначала он увидел хвостовой огонь самолета, а потом, когда глаза привыкли к черному фону ночного неба, различил и огромный корпус.

– Один из тех, больших, – подумал он. – Чертовски надоели все эти самолеты. Особенно вот такие громадины. До чего же шумные твари. Но, видно, это неизбежное зло. У него начало сводить мышцы шеи, и он хотел было опустить голову, но по какой-то причине не мог отвести взгляда от самолета. Огромный корпус, проплывающий довольно низко, красный огонь, монотонный гул чем-то приковали его внимание. Он видел достаточно много таких монстров, чтобы именно этот мог возбудить в нем какой-нибудь особенный интерес, но он вдруг ощутил, что не может оторвать от него глаз. Что-то было не так. Старик не понимал, как он это узнал, но только там, наверху, что-то было не ладно.

Было похоже, что самолет разворачивается, что уже само по себе показалось ему необычным, так как большинство самолетов пролетало над Итоном прямым курсом. Было заметно, что правое крыло самолета накренилось к земле. Да, определенно он разворачивается. И тут старик увидел, как корпус самолета стал разламываться. Он услышал приглушенный взрыв, но его чувства никак не среагировали на этот звук – они были полностью поглощены ужасным зрелищем, захватившим все его внимание. Корпус самолета не распался на части; все еще составляя единой целое, он стремительно несся к земле. Пока самолет падал, старик увидел, как из него стали вываливаться какие-то предметы. Ими могли быть только кресла, чемоданы и... люди!

– О, Боже! – произнес он вслух, и в этот момент шум наконец ворвался в его сознание. – Этого не может быть! Боже, помоги им, помоги!

Крик старика был заглушен ревом падающего самолета, который пронесся над его головой в сторону Хай Стрит. Четыре работающих двигателя и шквал ветра производили ужасающий шум. Создаваемая двигателями тяга не позволяла самолету сразу рухнуть на землю. Старик заметил, что окна в передней части корпуса озарены красными сполохами, а языки пламени, вырывавшиеся из огромного разлома, сдувались встречным потоком воздуха. Самолет все еще представлял одно целое, но его хвостовая часть уже отогнулась книзу, готовая в любой момент оторваться от корпуса.

Наконец он скрылся из виду. Эллинги, в которых хранились лодки, словно из сострадания скрыли от глаз старика финал трагедии – неизбежную катастрофу. Казалось, возникла пауза – мгновение тишины, мгновение, в котором почудилось, что ничего не случилось, – но затем прогремел взрыв. Небо озарилось багровым светом, и старик увидел, как невдалеке, из-за эллингов, рванулись кверху языки пламени. Раздался грохот взрыва, и старик упал на колени; казалось, что от взрывной волны задрожал даже мост. Она ударила старика по ушам и он, зажав их ладонями, наклонился вперед, согнувшись в поясе так, что его лицо почти коснулось колен. Но грохот все равно наполнял голову, вызывая ощущение почти физической боли, проникал в мозг. Потрясение от случившегося было столь велико, что на какое-то мгновение он потерял всякую возможность соображать. Наконец, звук стал ослабевать. Все длилось какие-то секунды, но эти секунды были как бы заставшими, бесконечными.

Все еще закрывая уши руками, старик медленно поднял голову. Он увидел сполохи начавшегося пожара и поднимающиеся вверх клубы дыма, хотя вокруг уже снова все было тихо. На Хай Стрит он заметил людей, застывших на месте и то ли не решающихся, то ли не способных пошевелиться. Их лица казались бесформенными белесыми пятнами в причудливых отблесках пламени на фоне ночного неба. Оглушительный звон стекла, лопнувшего в витрине ресторана, находящегося у въезда на мост, разорвал тишину, и старик увидел, как улица покрылась сверкающими осколками. В дверях и окнах домов показались люди, до него доносились их встревоженные голоса. Похоже, никто не понимал, что произошло. Старик с трудом поднялся на ноги и побежал в сторону полей, куда, как он предполагал, должен был упасть самолет.