Дневник Саманты

Диана Уэйн Джонс

Дневник Саманты

Устала ужасно. Сегодня наконец отдыхаю. Вчера поздно вечером вернулась из Парижа с маминой вечеринки. Сестра беременна и поехать не смогла (к тому же она живет в Швеции), а матери хотелось, чтобы хоть одна из дочерей познакомилась с новым отчимом. Правда, познакомиться все равно не удалось. Мать без конца подтаскивала ко мне всяких холостяков, докладывая, насколько каждый безумно богат. Кажется, она мечтает, чтобы я пошла по ее стопам и сделала своей профессией брак по расчету. Нет уж, спасибо, я и сама прилично зарабатываю на подиуме — меня все устраивает. К тому же я только что рассталась с Лайамом и хочу отдохнуть от мужчин. Среди женихов из матушкиной коллекции попались настоящие жемчужины: философ-француз, который постоянно ходил за мной, повторяя «La vide ce n’est pas le nul», «Пустота не есть ничто», а еще на меня вешались косоглазый режиссер-колумбиец и шизанутый миллионер, черт знает откуда, с диамантовыми зубами. Кроме этих были и другие. Вдобавок я возвышалась над толпой, как небоскреб, потому что неосмотрительно надела новые «Стильтскины» — а в них и не спрячешься. В конце концов мне надоели их приставания, и я ушла. Как раз успела на полуночный экспресс до Лондона, который оказался не таким уж быстрым. Было поздно, куча народу. Я всю дорогу стояла.

Ноги сегодня болят ужасно.

Короче, я сказала Домоботу, что МЕНЯ НЕТ, кто бы ни спрашивал, и надеюсь провести день в тишине. Трудно представить, что когда-то на Рождество все собирались за столом, дарили друг другу подарки. Брр… Сейчас это самый спокойный день в году. Я сижу в своей белоснежной гостиной — кстати, тоже плод маминой матримониальной деятельности. Эту славную квартирку мне подарил мой предпоследний отчим… ой, нет, предпредпоследний. Все время забываю.

Вот черт! В дверь позвонили и Домобот открыл! Я точно помню, что велела никому не открывать. Я говорила, что подарки теперь все равно не дарят? Видимо, ошиблась. Домобот приковылял в гостиную. Кроме всего прочего у него на плоской макушке лежало нечто вроде дерева. Что за дерево, не знаю. Ни листьев, ни записки. Совершенно непонятно, кто его прислал. Но зато на ветке сплетенная из прутьев клетка с крупной коричневой птицей. Я ее выпустила, а эта тупица меня клюнула. И что ей не понравилось? Она сразу ринулась под диван, по пути обгадив ковер. Вообще, я думала, на Рождество положено ставить вечнозеленые деревья. А это, лысое, я велела Домоботу вынести в патио. Он приткнул его у бассейна, и теперь оно стоит там, голое и некрасивое. Птица совсем голодная — пыталась клевать ковер. Я полезла в Интернет выяснить, как она называется. Через полчаса мучений наконец увидела похожую картинку. Куропатка! Между прочим, популярная дичь. Это что же получается: я должна ее съесть? Нет, я в курсе, что в прежние времена на Рождество ели птиц, но… Фу-у! Снова полезла в Интернет — искать, где купить еду для куропаток. «Дорогой клиент, вынуждены сообщить, что доставка наших товаров возобновится 27 декабря с началом периода распродаж. С этой даты мы будем рады предложить вам полный ассортимент элитного птичьего корма по сниженным ценам». Ну да! А сейчас-то мне что делать?

О! Супер! Домобот нашел выход — принес миску с консервированной кукурузой. Я сунула ее под диван, и птица затихла.

Интересно, а деревья надо кормить?

С ума сойти! Только что доставили еще одно дерево с еще одной куропаткой в клетке. На этот раз я со всех ног бросилась к двери. Я надеялась сдать обратно все эти деревья и птиц или, по крайней мере, узнать, кто их посылает. Но курьер сунул мне в руки клетку с парой миленьких белых голубков и ушел. Точнее, уехал — на фургоне без опознавательных надписей. Я, конечно, накинулась на Домобота за то, что тот открыл, но что толку? У него в запасе всего шестьдесят предложений. Повторял, как попугай: «Мадам, вам посылка», — пока я не выключила звук.

Куропатки затеяли драку под диваном.

Клетку с голубями я вынесла во дворик и открыла. Но что-то они не торопятся улетать. Кажется, они тоже поселятся у меня. Зато они едят овсянку. Куропатки отказываются. А кукуруза в банках уже закончилась.

Все. Сдаюсь. Буду весь вечер смотреть старые фильмы.

Звонил Лайам. Я спросила, не он ли та сволочь, которая прислала мне четырех птиц и два дерева. Он спросил:

— Чего?! Ты о чем? Я только хотел узнать, у тебя ли мои часы?

Я повесила трубку. Уф-ф…

Сегодня начинаются распродажи! Я, правда, припозднилась, и все из-за этой дурацкой птичьей еды. Когда я связалась с «Птичьими лакомствами», оказалось, что минимальная доставка — двадцатикилограммовый мешок. И куда я дену столько птичьего корма? Я выключила компьютер и пошла в ближайший магазин. Он был закрыт. Прежде чем я обнаружила один работающий магазин, пришлось дойти аж до Карнаби-стрит, а потом тащиться обратно с десятью банками кукурузы. Я обещала Сабрине и Карле выпить с ними кофе в «Хэрродс» [1], но, когда я туда добралась, они уже ушли.

Кошмарный день! К тому же я не нашла на распродажах ни одной нужной вещи.

Когда, измученная, вернулась домой (от прогулок в «Стильтскинах» ноги адски болели), я увидела посреди гостиной очередное дерево с куропаткой, и еще двух голубей, и здоровую клетку с тремя новыми птицами. Пришлось немало повозиться, прежде чем я смогла определить, что это за птицы. В итоге я вспомнила про книжку с картинками, которую подарил отчим номер два, когда я была совсем маленькой. Рядом с буквой «К» была нарисована птица, похожая на этих новеньких. Только та была кругленькая, коричневая и добрая на вид. А эти! Может, они и куры, но морды у них злобные, ужасные пятнистые перья и болтающиеся красные наросты на головах — смахивают на марсиан! Когда я пришла, они с упоением выдирали друг у друга перья. Ужасные рябые перышки летали по всей комнате. Я наорала на Домобота и заставила его выволочь куриц-монстров во двор, где я их поспешно выпустила. Они принялись носиться с громким кудахтаньем, клевать куропаток, растения в горшках и три мои дерева. Им явно хотелось есть. Я вздохнула и опять позвонила в «Птичьи лакомства». Снова проблемы. «Вам корм для каких птиц?» — спросили меня. «Кур, — сказала я. — И голубей. И куропаток». Только что принесли три двадцатикилограммовых мешка. Надписи на них разные, но сам корм подозрительно одинаковый на вид. Я знаю, о чем говорю, потому что открыла все три мешка и разбросала корм по дворику и еще в комнате, потому что вынуждена была спасать куропаток. Вывод: все птицы едят любой из кормов. Ужасно вымоталась, позвонила Карле и Сабрине. От Сабрины никакого толку. Она только что нашла розовые «Стильтскины» за полцены и думать может только об одном: брать или нет.

— Брось монетку, — посоветовала я.

Карла, по крайней мере, прониклась.

— Спаси меня! — сказала я. — Какой-то безумный поклонник без конца шлет мне птиц.

— Ты уверена, что это не очередная шутка Лайама? — спросила Карла.

В этом что-то есть. Наверняка он позвонил будто бы узнать про часы, а сам хотел убедиться, что я дома.

— А почему ты не сказала своему Домоботу, чтобы не принимал всяких зверюшек? — спросила Карла.

— Да говорила я, говорила! — закричала я. — Но чертова жестянка не слушается!

— Перепрограммируй его, — посоветовала Карла. — Может, в нем что-то засбоило.

«Либо Лайам его перепрограммировал», — подумала я.

Целый час просидела с инструкцией, нажимала на кнопки и в результате так озверела, что позвонила Лайаму. Попала на автоответчик. Ну разумеется! Оставила гневное послание, но он, видимо, все равно не разберет, о чем речь, потому что Домобот собирал перья и непрерывно выл, как всегда бывает, когда он чем-то давится. Зато мне полегчало.