Невеста дьявола

Безумие реставрационных работ в особняке на Первой улице началось в четверг утром, хотя еще накануне вечером, обедая вместе с Роуан и Эроном в Оук-Хейвен, Майкл успел набросать предварительный план и решить, какие шаги следует предпринять в первую очередь.

Что же касается смерти, склепа, двери-портала и значения числа тринадцать, то он больше не хотел думать о них – пусть все это останется лишь на страницах записной книжки.

Посещение кладбища произвело довольно мрачное впечатление. Утро было пасмурным, но красивым. Приятным было и то, что рядом шел Эрон. По пути Эрон объяснил ему, как блокировать некоторые ощущения, возникавшие из-за суперчувствительности рук. Как ни странно, у Майкла получалось неплохо. Он привыкал обходиться без перчаток, время от времени касался столбиков у ворот или срывал побеги дикой лантаны и гнал от себя воображаемые образы, как гонят обычно плохие или навязчивые мысли.

Но вот на кладбище все складывалось иначе. Он с отвращением оглядывал окружающую его сумрачную и в то же время не лишенную романтического налета красоту, неприязненно смотрел на горы увядших цветов вокруг склепа, оставшиеся после похорон Дейрдре, и на зияющую яму, в которую вскоре опустят тело Карлотты Мэйфейр, дабы она, так сказать, упокоилась там навеки.

Охваченный печальными мыслями, он застыл перед склепом и тупо, отстраненно размышлял о том, что внутри его двенадцать могил и, следовательно, вместе с дверью, вырезанной на фронтоне, получается как раз тринадцать порталов… Из угрюмой задумчивости его вывело появление старинного приятеля Джерри Лонигана и двоих бледнолицых представителей семейства Мэйфейр, которые сопровождали катафалк с гробом Карлотты. После весьма краткого и официального богослужения, проведенного местным священником, гроб опустили в подготовленную могилу.

Надо же! Двенадцать могил, дверь, похожая на замочную скважину, гроб на колесиках, плавно съезжающий вниз… Его взгляд вновь скользнул к фронтону, к двери в виде замочной скважины, почти такой же, как и входная дверь в особняке… Что бы это могло значить? По окончании церемонии погребения Карлотты Мэйфейры, видимо решив, что и он, и Эрон оказались возле склепа не случайно, поблагодарили их за присутствие, после чего покинули кладбище.

– Зайди ко мне, когда будет время, выпьем по кружечке пива, – пригласил Джерри.

– Передай привет Рите, – сказал он в ответ.

Кладбище погрузилось в звенящую, завораживающую тишину. С момента начала его одиссеи ничто на свете, даже образы, промелькнувшие перед глазами в комнате, заставленной жуткими сосудами, не вызывало в душе такого страха, как этот угрюмо возвышающийся перед ними фамильный склеп.

– Вот она, тринадцатая, – обернулся он к Эрону.

– Однако их здесь гораздо больше, – возразил тот. – Они похоронили в этих могилах уже очень и очень многих. Вы же знаете, как это делается.

– И все же это складывается в некую схему, какой-то единый узор, – не слишком уверенно пробормотал он, чувствуя, как кровь отливает от лица. – Смотрите: двенадцать могил и дверной проем. Говорю вам, это все увязывается воедино. Я знал, я всегда был уверен, что число и дверной проем как-то связаны. Но до сих пор не могу понять, что все это значит.

Позже, пока он ждал Роуан в Оук-Хейвен, а Эрон печатал что-то на компьютере в другой комнате, – скорее всего, очередные заметки, касавшиеся истории Мэйфейрских ведьм, – Майкл нарисовал дверь в своей записной книжке. Он ненавидел эту дверь. Пустой проем не вызывал в его душе ничего, кроме жгучей неприязни, ибо он сознавал, что барельеф представлял собой вовсе не обычную дверь, а именно портал.

«Я видел этот портал где-то еще, – написал он. – Он был изображен в каком-то другом месте. Но я понятия не имею, где».

Ему отвратительно было думать обо всем этом. Даже существо, претендующее на то, чтобы казаться человеком, не вызывало в нем такой неприязни.

В пепельных сумерках того же дня, ужиная при свечах в уютном патио Оук-Хейвена, они приняли решение никогда больше не обсуждать эту тему и не тратить время на поиски новых решений и интерпретации случившегося. Надо просто жить и смотреть только в будущее. Ночь, проведенная вместе с Роуан в уютной спальне загородного особняка, стала приятным отдыхом от гостиничного номера и доставила удовольствие им обоим. Утром Майкла разбудили бьющие прямо в лицо лучи солнца. Он встал и бросил взгляд на часы. Еще только шесть. Однако Роуан уже допивала на террасе вторую чашку кофе и сгорала от нетерпения поскорее покинуть плантацию.

Они вернулись в Новый Орлеан к девяти часам, и Майкл тут же приступил к работе.

Никогда в жизни он не испытывал такой радости.

Прежде всего он взял напрокат машину и проехал по городу, тщательно записывая названия компаний, которые занимались реставрацией наиболее фешенебельных особняков в жилых районах и самых лучших зданий в центральных кварталах. Время от времени он выходил из автомобиля, чтобы побеседовать с подрядчиками и рабочими, а иногда, если попадались особенно разговорчивые, жаждущие продемонстрировать ход реставрации, лично осматривал дома внутри, интересуясь расценками, качеством исполнения тех или иных работ и именами свободных в данный момент плотников и маляров.

Он позвонил в несколько наиболее известных архитектурных фирм и попросил проконсультировать его по целому ряду вопросов в надежде получить какие-либо конкретные рекомендации. Доброжелательность людей поразила его до глубины души. А упоминание об особняке Мэйфейров только усиливало их возбуждение и готовность дать тот или иной полезный совет.

Несмотря на то что в городе велось довольно интенсивное строительство, незанятых мастеров – и весьма искусных в своем деле – оказалось великое множество. Нефтяной бум семидесятых – начала восьмидесятых годов двадцатого века породил невероятный интерес к реставрационным работам. Однако сейчас нефтяной бизнес переживал очередной кризис и их активность пошла на спад, поскольку многим приходилось закладывать или продавать свою недвижимость. Денег не хватало, и зачастую владельцы шикарных особняков вынуждены были выставлять их на рынок за полцены.