Бетагемот

Она решила это выяснить.

Кларк не особо дружила с кодами. Она не знала о том, как растить программы или обрезать софт до базовых ха­рактеристик. Зато Лени прекрасно знала, как соединять уже готовые компоненты: шкафчики и ящики «Вакиты» были забиты наследством, оставшимся после пяти лет работы. Маленькая субмарина перевезла к Невозможному озеру кучу геодезической аппаратуры, именно в ней ее ремонтировали и проверяли. Скользя сквозь термоклины и ячейки Ленгмюра, она выставляла в слои воды буйки и регистраторы времени-глубины. Она шпионила за корпа- ми, перевозила грузы и служила рабочей лошадкой, пре­взойдя все технические возможности, предусмотренные конструкторами при проектировании. После пяти лет в ней скопилось немало строительных блоков, Лени было с чем поиграть.

В каком-то ящике она нашла коэновскую панель, к од­ному разъему подключила батарею, к другому — базовый чип оперативки. Между новыми компонентами замерцал узор из тончайших волокон, когда программы автопоис­ка панели нашли оборудование и послали приглашение. С пользовательским интерфейсом пришлось потрудиться; беспроводники не годились. В конце концов она нашла старый шлемофон с оптоволоконным кабелем и интегри­рованной инфракрасной клавиатурой, подключила устрой­ство к панели. Вновь замерцали рукопожатия.

Кларк надела шлем. В воздухе перед ней появилась синяя клавиатура. Лени протянула к ней руки, инфра­красные глаза следили за тем, как реальные пальцы перемещаются по иллюзорным кнопкам. Выбрав карту коэновской панели, она построила ограждение вокруг кучки свободных гнезд, прорезала единственный шлюз и наглухо закрыла его снаружи. На всякий случай уста­новила кнопку тревоги: та уплыла вбок оранжевой ис­крой в виртуальном пространстве. Даже нажимать не нужно: стоило только пристально посмотреть на нее, и вся система остановится наглухо. Правда, за предох­ранитель пришлось платить. Шлемофон не видел сквозь фотоколлаген. На время встречи с монстром придется снимать линзы.

Она стянула шлем и осмотрела дело рук своих в ре­альном мире: два крошечных Платоновых тела ^[38] и опто­волоконные витки поднимались из ячеистой решетки с пустыми гнездами. Редкие прямоугольные паутинки из изумрудных нитей соединяли дополнительные модули. Рядом располагалась светящаяся малиновым светом гра­ница, огораживающая участок свободной территории.

Тот был полностью автономным и изолированным. Ни антенн, ни беспроводных интерфейсов — ничто не могло послать отсюда сигнал. Ничто, подключенное к этой панели, не могло с нее уйти.

Она внимательно изучила зараженную долю, выре­занную из мозга Мири: на ладони лежало лилипутское ожерелье из оптических модулей и чипов памяти, инерт­ных и изолированных. Внутри вполне могло ничего не остаться; память была энергонезависимой, но, кто знает, какой ей нанесли вред во время экзорцизма? Лени вспо­мнила, как напоследок решила спровоцировать Кена: «Откуда тебе знать, может, я разбужу эту тварь поцелу­ем?» — хотя не имела ни малейшего представления о том, как в действительности сделать это. Она хранила детали лишь потому, что не могла их выбросить. А еще надеялась, что, если она заговорит с существом внутри, то оно ответит.

Кларк подняла ожерелье пинцетом с силовой обратной связью, чье прикосновение было нежным, как у ресниц, и поместила память в центр карантинной зоны. Другие детали выпустили зеленые нити, те сошлись за пределами шлюза и остановились.

Лени надела шлемофон, сделала глубокий вдох.

Открыла шлюз.

Перед глазами вспыхнул фейерверк пикселей. Гнев и звериный голод, оскаленные зубы; в сигнале было столь­ко ярости, что он обходил верхнюю часть мозга и втыкал ледяные иглы непосредственно в мозговой ствол.

— Выпусти!..

Лени рефлекторно кинулась в бегство, даже не успев разобрать то, что увидела: оранжевая кнопка тревоги тут же попалась на глаза. Изображение застыло.

Кларк почувствовала, как задыхается. Заставила себя успокоиться.

Неподвижное лицо, черное, зеленое и сияющее. Портрет ярости в инвертированных тонах плоти. Оно ничем не по­ходило на нее. Кроме глаз: тех самых пустых, злобных глаз.

«Только и это теперь не так», — вспомнила Кларк. Она сняла линзы и встретила своего радиоактивного двойника совершенно голой.

«Неужели я была такой?»

Она на несколько секунд задержала дыхание. При­стально посмотрела на кнопку тревоги и отпустила ее.

— Выпусти меня!! — раздался вопль призрака.

Кларк покачала головой:

— Тебе некуда идти.

— Выпусти меня, и я тут каждый адрес в пыль сотру!

— Сначала ответь на несколько вопросов.

— Сама ответь на этот, ты, червивая задница.

Вселенная замерцала и исчезла из глаз.

Ничего, кроме быстрого дыхания Лени и негромкого шипения кондиционера на «Ваките». Спустя пару секунд в пустоте повисло сообщение:

Сбой системы. Включить перезапуск?

Да Нет

Кларк предприняла новую попытку.

— Выпусти меня!

Она покачала головой:

— Скажи мне, чего ты хочешь.

— А чего ты хочешь? — Вопрос, казалось, немного успокоил монстра. И даже рассмешил. — Не надо на меня наезжать, подруга. Я убила столько людей, что тебе не сосчитать.

— За что? Из мести? Из-за Энергосети? Из-за... из-за отца, из-за того, что он творил, пока мама... а тебе какое дело? Да и как ты можешь об этом знать?

Лицо потеряло насыщенность, черно-светлые пигмен­ты поблекли словно в сумерках. Через несколько секунд осталась только тьма, серые пятна и два злых кристал­лических овала чистой белизны.

— Ты хочешь убить всех? — тихо спросила Кларк. — Хочешь убить себя?

Лицо уставилось на нее и плюнуло.

— Себя? Да ты...

Темнота и пустота. Сбой системы.

И в следующий раз.

И в следующий.

Беспилотник УЛН, плывущий, как пушинка, чуть ниже струйного течения, поймал тепловой след в 03.00. Он нагревал вспомогательную дорогу 23 к северо-востоку от Скоухегена; некоторыми параметрами он походил на другой источник — на два часа старше, — который засек подъемник, перевозящий медикаменты из Порт­ленда. Грузовики обычно не оснащали средствами на­блюдения, но после приказа из Садбери настороже были все.

Обе сигнатуры указывали на выхлоп от водородной ячейки, выпуск которых прекратили в 2044 году. Кто-то гнал, как сумасшедший, на старом «Форде Фыоджитив», глубокой ночью уходя вглубь материка по проселочным дорогам.

Одна из носителей Уэллетт ездила на «Форде Фьюд- житив». Лабин настиг ее по ту сторону границы Нью- Гемпшира.

Дежарден снабдил его мотопланом. Тот был медленнее транспорта на воздушной подушке, но с более высокой крейсерской высотой и потреблял меньше джоулей, чем любой вертолет. Лабин летел в западном направлении на примерно двухсотметровой высоте, когда «форд» пустил солнечный зайчик ему в глаза. Машину припарковали на краю кислотного болота, полного ржавых танинов ^[39] и кривых полузатопленных пней. Заболоченный участок, похоже, рос с тех пор, как Служба ремонта дорог забы­ла об этой местности; язык черной воды на несколько метров протянулся по осевшему асфальту перед автомо­билем.

Но остановился тот по другой причине.

Лабин приземлился в пятидесяти метрах вверх по до­роге, подошел к «форду» сзади. Вкладки провели уже привычное диагностическое обследование, заполнив поле зрения Лабина иконками и схемами электрооборудова­ния. Подсознание Кена бунтовало при одной мысли об отключении полезных данных, но иногда те больше от­влекали, чем информировали. Он выключил дисплей в голове; «Фьюджитив» вернулся в реальный мир, как будто слегка сплющился, когда светящиеся внутренности скры­лись под грязным пластиковым корпусом.

Блондинка с кофейного цвета кожей сидела на во­дительском сиденье, упершись лбом в рулевое колесо, длинные прямые волосы скрывали ее лицо. Похоже, Ла­бина она не заметила.