Мёртвая зона

Нго, освещенный ярким солнцем, вежливо улыбался.

– Ты серьезно? – спросил Джонни.

– Конечно, – беззаботно подтвердил Нго, будто речь шла о чем-то совершенно заурядном. – Но я не знаю, что скажет учитель, когда прочтет мое сочинение. Возможно, скажет: «Нго, ты еще не готов стать американцем». Но я напишу правду, потому что я так считаю. А что вы думаете, Джонни? – Его взгляд на мгновение остановился на синяке и скользнул в сторону.

– Думаю, он опасен. Я… я это знаю!

– Правда? Я верю вам. В Нью-Хэмпшире его считают забавным клоуном и воспринимают точно так же, как многие в мире – чернокожего угандийца Иди Амина. Но вы к ним не относитесь.

– Нет. Но предлагать убить его…

– Политически, – пояснил Нго улыбаясь. – Я предлагаю уничтожить его политически.

– А если его нельзя уничтожить политически?

Нго снова улыбнулся и, изобразив пальцами револьвер, сказал:

– Пиф-паф!

– Нет! – воскликнул Джонни, удивившись своей горячности. – Это не выход! Ни за что!

– Нет? А мне казалось, что американцы часто так поступают. – Нго взялся за ручку красной тележки. – Мне пора сажать эти сорняки, Джонни. Счастливо оставаться, приятель!

Джонни проводил взглядом маленького человека в спецовке и легких туфлях, тащившего тележку с саженцами.

Нет! Убить – все равно что посеять зубы дракона. Я верю в это. Верю всем сердцем.

3

В первый вторник ноября, который оказался вторым числом месяца, Джонни Смит, расположившись в мягком кресле в своей гостиной, следил за результатами выборов. Ведущие вечерних новостей Эн-би-си Чанселлор и Бринкли комментировали выборы с помощью большой электронной карты. Каждый штат окрашивался на ней в определенный цвет, как только становилось известно, кто из кандидатов в президенты одержал в нем победу. К полуночи шансы Форда и Картера на победу были почти одинаковы, но Джонни не сомневался, что президентом станет Картер.

Одержал победу и Грег Стилсон.

Эта новость широко освещалась в местных СМИ, и даже журналисты федеральных каналов сравнивали победу Грега с избранием два года назад Джеймса Лонгли губернатором штата Мэн – он тоже баллотировался в качестве независимого кандидата.

Чанселлор говорил:

– Последние опросы, предсказавшие победу нынешнему конгрессмену от штата Нью-Хэмпшир республиканцу Харрисону Фишеру, оказались ошибочными. Стилсон провел избирательную кампанию в неизменной строительной каске и обещал очистить страну от загрязняющих веществ, запустив их в космос. Он набрал, по оценкам Эн-би-си, сорок шесть процентов голосов. За Фишера проголосовал тридцать один процент избирателей, а в округе, где у демократов традиционно слабые позиции, их представителю Дэвиду Боузу досталось всего двадцать три процента.

– Таким образом, – подхватил Бринкли, – в Нью-Хэмпшире наступают времена горячих сосисок… по крайней мере на ближайшие два года.

Оба диктора ухмыльнулись, и репортаж прервался рекламной паузой. Но Джонни было не до смеха – он думал о тиграх.

Для Джонни время между памятным посещением Тримбулла и днем голосования выдалось напряженным. Он продолжал занятия с Чаком, и тот хоть и не очень быстро, но вполне уверенно совершенствовал навыки чтения. Чак успешно сдал «хвосты» и сохранил ведущие позиции в спортивном рейтинге. Футбольный сезон заканчивался, и шансы Чака попасть в символическую сборную Новой Англии, состоящую из журналистов, оценивались очень высоко. Разные колледжи уже проявляли к нему недвусмысленный интерес, но им придется подождать еще год: Чак договорился с отцом, что позанимается в хорошей частной подготовительной школе Стовингтон в Вермонте. Джонни подумал, что, узнав об этом, в Стовингтоне сойдут с ума от радости: там традиционно были отличные команды по европейскому футболу, но никак не удавалось набрать приличных игроков в американский футбол. Чтобы заполучить Чака, администрация школы не только предоставит ему стипендию, которая покроет все расходы на обучение, но и вручит золотой ключ от женского общежития. Джонни чувствовал, что провести еще год в этой школе – правильное решение для Чака. Когда все договоренности были достигнуты, а отборочные тесты уже не висели над Чаком как дамоклов меч, он снова стал быстро прогрессировать в учебе.

В конце сентября Джонни отправился на выходные в Паунал. Просидев с отцом у телевизора весь вечер пятницы, он заметил, что Эрб слишком громко смеялся над шутками, вовсе не такими уж смешными, и вообще держался довольно скованно.

На вопрос сына, что случилось, Эрб ответил:

– Ничего, все в порядке. – Он нервно улыбнулся и сцепил руки, словно финансист, узнавший, что вложил все свои сбережения в разорившуюся компанию. – А с чего ты взял, будто что-то не так, сынок?

– И все же?

– Даже не знаю, как лучше сказать, Джонни. В смысле…

– Это касается Шарлин?

– В общем, да.

– Догадаться несложно.

Эрб виновато взглянул на сына.

– Как ты отнесешься к тому, что в двадцать девять лет у тебя появится мачеха, Джон?

– Отлично отнесусь, папа, – улыбнулся Джонни. – Поздравляю!

На лице Эрба отразилось облегчение.

– Спасибо! Не буду скрывать – я боялся сообщить тебе об этом. Я помню, что ты сказал, когда мы говорили об этом, но одно дело рассуждать в принципе, а другое – делать по жизни. Я любил твою мать, Джонни. И, думаю, всегда буду любить.

– Знаю, папа.

– Но я одинок, и Шарлин тоже… Мне кажется, вместе нам будет лучше.

Джонни подошел к отцу и поцеловал его.

– Желаю вам счастья. Вы его заслуживаете.

– Ты хороший сын, Джонни. – Достав из заднего кармана носовой платок, Эрб вытер глаза. – Мы думали, что потеряли тебя. Во всяком случае, я. Вера никогда не теряла надежды. Она всегда верила. Джонни, я…

– Не надо, папа. Все позади.

– Нет, я должен признаться. Это висит на мне тяжким бременем уже полтора года. Я молился, чтобы ты умер, Джонни. Ты – мой собственный сын, и я молил Бога, чтобы он забрал тебя к себе. – Он снова вытер слезы и убрал платок. – Выяснилось, что Богу было виднее, как поступить. Джонни… ты будешь шафером у меня на свадьбе?

У Джонни защемило сердце.

– С удовольствием.

– Спасибо. Я рад, что… облегчил душу. Я уже очень давно так хорошо себя не чувствовал.

– Вы уже определились с датой?

– Вообще-то да. Второе января устраивает тебя?

– Вполне. Можешь на меня рассчитывать.

– Мы собираемся продать оба наших дома, – сообщил Эрб. – Присмотрели одну чудесную ферму в Биддфорде. Двадцать акров. Половина покрыта лесом. Начнем с нуля.

– Да, начать с нуля – это здорово!

– Ничего, если я продам дом, где ты вырос? – с тревогой спросил Эрб.

– Немного жалко, а так – ничего.

– И я чувствую то же самое. Немного жалко. И грустно на душе, потому что сроднился с этим домом. А ты?

– Примерно так же, – ответил Джонни.

– Как у тебя все складывается?

– Нормально.

– У парня получается?

– Не то слово! – ответил Джонни одним из любимых выражений отца и ухмыльнулся.

– Как думаешь, сколько ты там пробудешь?

– Занимаясь с Чаком? Наверное, весь учебный год, если они захотят. Для меня индивидуальное обучение – совершенно новый вид деятельности. И мне нравится! Это отличная работа! Я бы сказал – нетипично замечательная!

– А чем собираешься заняться потом?

– Пока не знаю. – Джонни покачал головой. – Но одно мне известно точно!

– И что это?

– Я иду за шампанским! Мы должны отпраздновать и напиться!

Отец поднялся и хлопнул Джонни по спине:

– Тогда бери пару бутылок!

Изредка приходили письма от Сары Хазлетт. В апреле они с Уолтом ждали второго ребенка. Джонни написал ответ с поздравлениями и пожелал Уолту удачной избирательной кампании. Иногда он вспоминал те долгие полдня, которые провел с Сарой.

Джонни редко позволял себе предаваться этим воспоминаниям, опасаясь, что если часто возвращаться к ним, они потускнеют, как старые фотографии.