Тайна двух сфинксов

Налетел веселый весенний ветерок, поднял облачко пыли на садовой дорожке… А Виктор Петрович видел иное. Перед его глазами - выжженная солнцем земля. Уже много дней дует хамсин - палящий ветер пустыни Сахары. Дует день за днем, поднимает тучи мельчайшей пыли, она покрывает сплошным слоем растения, постройки, одежду людей. В это время года, почти на два месяца, вплоть до нового разлива Нила, замирает жизнь в древнем Египте. Лишь чиновники - неутомимые и вездесущие сборщики податей - рыскают из селения в селение. Каждая вторая корзина урожая должна быть сдана в казну. И горе тому, кто не заплатит подати. Его хватают, кладут на землю и долго бьют плетьми и палками, потом связанного бросают в канаву. "Его жена и дети связаны перед ним; его соседи бросают все и бегут…"

На раны несчастного оседает пыль, поднятая ветром пустыни, но никто не поможет ему. Ведь фараону нужно много богатств - он строит себе новую столицу.

Летят, закручиваются, уносятся в небо пылевые вихри. Солнце висит во мгле, словно бубен из красной кожи гиппопотама. И уже с другой стороны доносятся глухие удары палок, свист плетей, отчаянные вопли истязуемых. "И оторви землепашца от труда его, и пусть он работает больше, чем могут сделать его руки…"

Ведь фараон строит новую столицу - ему нужно много, очень много рабочих.

Но что за странная процессия движется по дороге? Впереди идут чиновник и жрец. Одежды их покрыты пылью, лица грязны, - эти люди идут издалека. В тесном кольце вооруженных воинов бредут полуголые рабы, на их плечах закрытые пологом носилки. Кто из знатных отважился путешествовать в это время года?

Много таких процессий идет по дорогам из Долины Царей. В каждой процессии закрытые носилки. На носилках тяжелые саркофаги, з внутри мумии фараонов. Их погребения были разграблены в разное время, и теперь мумии переносят в новые гробницы, в месяц ветра и бурь, чтобы как можно меньше людей знало о втором посмертном путешествии властителей Египта.

Странные процессии собираются возле дикого безлюдного ущелья. Отсюда отпускают чиновников, надсмотрщиков за рабами. Остаются только воины и рабы-носильщики. Дальше их поведут двое: жрец бога Амона и человек, на пальце которого сверкает перстень самого фараона - знак неограниченной власти.

Когда солнце село за горы, обступившие ущелье, вспыхнули кровавым пламенем смоляные факелы. Длинная процессия тронулась в дальнейший путь.

Впереди покачивается черная деревянная фигура шакала. Это бог смерти Анубис провожает души умерших. Затем идет вереница носильщиков, а за ними отряд воинов. Но нет здесь обычных для таких процессий плакальщиц, не слышно погребальных песен: надо хранить этот путь в тайне.

Здесь, в пустынном ущелье, уже давно работают рабы-каменоломы. От зари до зари они выламывают из гор огромные камни. Надсмотрщик чертит на скале линию входа в будущую пещеру. Рабы медленно, с величайшим трудом высверливают в камне глубокие отверстия, вбивают деревянные клинья, затем долго поливают их водой. Дерево разбухает и рвет скалу, отваливается каменная глыба. Затем все повторяется сызнова. Так вырубаются глубокие гроты с подземными коридорами и узкими входами. Теперь работа уже закончена. Надсмотрщики ожидают обещанной платы, рабы - облегчения своей участи, а некоторые - наиболее усердные - долгожданной свободы.

Погребальная процессия подходит к огромной скале, скрывающей от взоров наиболее глубокую часть ущелья. Дальше не пойдут даже воины. Они остаются, а рабы уносят носилки с саркофагами. Жрец и посланец фараона указывают им путь и торопят:

- Помните: нужно закончить все до восхода солнца. Знайте: богатые дары ожидают усердных!

Саркофаги внесены в пещеру, внутренние входы тщательно замурованы, а внешние завалены камнем. Замаскированы, заметены все следы работ.

Теперь можно тронуться в обратный путь. Надсмотрщики, рабы-каменщики и рабы-носильщики идут вместе, и каждый мечтает о своей доле награды. Вот и скала, где у костров ожидают их воины фараона. Быть может, они дадут усталым вина и хлеба?

Но что это? Зачем воины окружают пришедших и что это шепчет там жрец на ухо военачальнику?

Подан знак, и поднялись, сверкнули при свете факелов серповидные бронзовые мечи. Крики ужаса и предсмертной муки огласили долину. Воинов много, они обступили тесным кольцом, руки их сильны, сердца словно из меди, а бежать некуда.

Через несколько минут все кончено. Рядом с мертвыми рабами лежат мертвые надсмотрщики. Их также не пощадили бронзовые мечи. Теперь только два человека - жрец и посланец фараона - знают место погребения. А эти люди умеют молчать…

Отряд воинов быстро исчезает, будто убегая от места страшной расправы. Там, где только что раздавались крики и лилась кровь, теперь вьются с противными криками птицы, питающиеся мертвечиной. А рядом в недрах скалы лежат саркофаги с мумиями фараонов, многие из которых умерли сотни и даже тысячу лет назад, так давно, что их имена уже стерлись из памяти потомков. Они пролежат здесь еще сотни и тысячи лет, и вместе с ними будет лежать мумия в саркофаге, сделанном в форме сфинкса из драгоценного эбенового дерева…

"Но почему так громко кричат эти противные птицы? - думает Виктор Петрович. - Почему они кружатся над ним, опускаясь все ниже и ниже? - Вот одна сложила крылья и упала камнем, вцепившись острыми крючковатыми когтями в его руку…"

Виктор Петрович даже отдернул с отвращением руку, - так ясно представил он себе эту картину. И сразу же вернулся к действительности, увидел сквер около театра, проносящиеся мимо автомашины. Только на скамейке напротив уже не было двух девушек, а рядом с ним сидела Нина и смеялась.

- Виктор Петрович, вам не холодно? - она посмотрела на его тяжелое демисезонное пальто, и он впервые почувствовал, что весна на исходе и очень жарко.

На Нине легкое платье, в руке папка с нотами и большая модная, но все же напоминающая о кондукторах трамвая красная сумка через плечо.

Виктор Петрович не видел Нину больше месяца, обрадовался, начал расспрашивать о новостях, общих знакомых. На его вопросы она отвечала, как всегда, весело. Только когда он спросил у нее, как поживает Андрей, она недоверчиво посмотрела на него.

- Я не видела его столько же, сколько и вас.

- Как? И у вас он тоже не появлялся?

Виктор Петрович откинулся на спинку скамейки и, в свою очередь, недоверчиво посмотрел на Нину.

- Чем же это позволите объяснить?

Нина торопливо встала:

- Ну, мне пора!

- Нет, нет, подождите! - И он усадил ее снова. - Я думаю, вам это будет интересно. Вот, полюбуйтесь!

Он долго рылся в карманах пальто, потом вынул клочок бумаги и протянул ей.

Нина сразу узнала размашистый почерк Андрея.

"Виктор! Мы, кажется, давно не виделись. Если располагаешь временем, зайди ко мне в институт. Я угощу тебя твоей любимой воблой. Ведь ты так любишь ее к пиву. Андрей".

Виктор Петрович в упор посмотрел на Нину.

- Что же это? Конечно, я воблу люблю… впрочем, и пиво тоже, но при чем тут институт? Смеяться надо мной, когда мы не виделись так долго? И ни слова о деле, о работе, хотя он прекрасно знает, как я интересуюсь его опытами! Видимо, Андрей заработался и потерял счет времени. Ведь так недолго вообразить себя пионером освоения Марса и прислать записку с приглашением ловить рыбу в тамошних каналах. После фантазий о сушеном сердце от него всего можно ожидать. Знаете что? Надо пойти и пробрать его хорошенько за то, что он забывает своих друзей. Идемте в институт и устроим ему хорошую головомойку!

Нина не ожидала такого предложения и поэтому немного растерялась. Она встала, испуганно отмахнулась от Виктора Петровича и даже отступила на шаг назад.

- Что вы? Да я у него в институте никогда не была и… она посмотрела на кончики своих туфель, - он меня не приглашал.

- Вот и хорошо, - неизвестно чему обрадовался Виктор Петрович. - Идемте!

- Нет, нет, до свидания, - она опять протянула ему руку.