Впервые на экране

– Он меня не пустил. Сказал, в кинозале какого-то парня стошнило.

– О да, старая добрая рвота. Всегда срабатывает. Но почему ты не стала ждать там, у входа?

Я рассказала ему про очереди на «Доктора Кто» и «Маленькую девочку-гусыню», про людей на скамейке.

– Больше ничего не случилось, пока ты ждала? Никто тебе сообщение не посылал, что ты какие-нибудь билеты выиграла?

– Да.

Я рассказала ему про билеты на специальный показ «Города призраков».

– Можешь и не говорить, что ты этого не подстроил. Кому еще знать, что «Город призраков» – один из моих любимых фильмов?

– В самом деле, кому? – сказал он. – Когда мы стояли в очереди, ты сказала «Это не будет второй серией с „Открытыми воротами“». Я так понял, что ты тогда тоже на фильм не попала. А почему? То же самое происходило?

– Нет.

Я рассказала ему, как Зара мерила туфли и мы пропустили шестичасовой сеанс.

– А потом она получила твит, где говорили, что будет показ специального трейлера «Вечеринки бакалавров»…

– Который, позволь угадать, она на самом деле хотела посмотреть?

– Да. И мы решили, что пойдем на десятичасовой сеанс, но, когда посмотрели, сколько он идет, выяснилось, что он кончится позже…

– Чем уйдет последний монорельс в Ганновер? – спросил он и кивнул. – Ты уверена, что ты ничего выпить не хочешь? Пиво из крысиного корня? Ванильную «Кока-колу» из червей?

– Нет. Вообще зачем мы здесь? – спросила я, глядя по сторонам. – Наверняка есть место, где можно посидеть и говорить, а не кричать.

– Это место и «Тоннель любви» – единственные, где нет камер наблюдения. Можем туда пойти.

Я уже один раз была с Джеком в «Тоннеле любви».

– Нет, – сказала я.

– Я слышал, они там совершенно романтично все украсили – Энн Хэтэуэй, умирающая от туберкулеза, Кира Найтли, которую сбивает поезд, Эдуард и Белла, попадающие в пожар в ночь после их свадьбы и сгорающие дотла…

– Мы не пойдем в «Тоннель любви», – сказала я. – Что ты хочешь сказать, что это единственные места, где нет наблюдения?

– В смысле, детей незачем отвлекать, если они вдруг на «Ледниковый период-22» собрались, – сказал он. – У детей очень короткий интервал внимания. Ты, с другой стороны, очень целеустремленная, поэтому потребовалась рвота. И парень с имбирным латте.

– Ты хочешь сказать, что сам «Дром» пытался не дать мне посмотреть «Рождественское ограбление»?

– Угу.

– Но зачем?

– О’кей, теперь ты поняла, как это все началось, что после бойни на «Бэтмене», в «Метролюксе» на «Хоббите-3», посещаемость кинотеатров катастрофически упала, и им пришлось придумывать способы, как вернуть публику. Они превратили кинотеатры в крепости, где люди чувствуют себя в безопасности, приводя сюда детей и отпуская сюда подростков. Но для этого им пришлось ввести все системы безопасности – металлодетекторы, полное сканирование тела, датчики взрывчатки. Это вылилось в то, что люди час сорок пять стоят в очередях, чтобы посмотреть двухчасовой фильм, и посещаемость упала еще сильнее. Кому захочется стоять в очереди, когда можно остаться дома и смотреть фильмы в цифре на девяностодюймовом экране? Им пришлось придумать нечто совершенно новое, зрелищное…

– Кинодромы, – сказала я.

– Угу. Превратить поход в кино в опыт с полным погружением и окружением, постоянный…

– Как в «Диснейленде».

Он кивнул.

– Или в ИКЕА. Показывать много фильмов. Сотню вместо двадцати в мультиплексах. Добавить всякой ерунды – 4D, IMAX, интерактивные штуки, премьеры в голливудском стиле, визиты знаменитостей, тематические рестораны и магазины, аттракционы и танцевальные клубы, аркадные игры в Wii. На самом деле ничего особенно нового.

– Но я думала, ты говоришь…

– Кинотеатры никогда не зарабатывали основные деньги на фильмах. Фильмы – побочный заработок, способ привлечь зрителей в кинотеатр, чтобы они покупали попкорн и жужубу за бешеные деньги. В «Синедроме» концепцию просто расширили до такой степени, что фильмы стали все менее и менее важны. Ты знаешь, что 53 процента людей приходят в «Дромы», в конечном счете, не посмотрев ни одного фильма?

– Могу поверить, – сказала я, подумав о Кетт и Заре.

– И это не случайность. За два часа, в течение которых ты смотришь фильм, ты способен потратить намного больше денег, чем цена билета и напитков. А если они смогут уломать тебя на то, чтобы пойти на сеанс попозже, ты съешь здесь ланч, а то и обед. И еще здесь зависнешь, покупая всякую мишуру. Чем дольше ты находишься в «Дроме»…

– Тем больше ты тратишь.

Он кивнул.

– Так что «Дром» делает все, что может, чтобы так и происходило.

– Ты хочешь, чтобы я поверила, что это все «Дром» устроил – билеты, рвоту, сообщение, сигнал, что билеты проданы, – просто для того, чтобы я побольше безделушек купила?

– Нет. Помнишь старый фильм, который мы смотрели, когда парень расследовал то, что выглядело как случайное крушение поезда, а потом выяснилось, что оно совсем не случайное?

– «Я люблю неприятности», – тут же сказала я. – С Ником Нолти и Джулией Робертс. Она была журналистом…

– А он был негодяем, – с ухмылкой сказал Джек. – Который, насколько я помню, весьма нравился Джулии.

– Что ты хочешь сказать?

– Я хочу сказать, что крушение поезда было лишь верхушкой айсберга. Как и «Рождественское ограбление». Я думаю, тут огромный заговор…

– Чтобы не дать мне кино посмотреть?

– Не тебе. Кому угодно. И не только «Рождественское ограбление». «Пимсли из Парсон-Корт», «Когда ты по уши влюбилась», «Переключая передачи» и, думаю, еще пару других.

– Зачем?

– Потому что они не могут позволить, чтобы зрители поняли, что происходит. Помнишь, как я тебе говорил, как «Дром» завлекает людей – куча сувениров и торговли и куча фильмов?

– Да.

– Ну, в этом и проблема. В старых мультплексах было пятнадцать экранов. В «Дромах» их сотня.

– Но они показывают некоторые фильмы сразу в нескольких залах.

– Правильно, в 3D, 4D и Wii-версии. Плюс целая куча сиквелов, римейков, пересъемок…

– И специальных показов.

– Повторных премьер, кинофестивалей, марафонов Гарри Поттера, трейлеров, но даже если добавить иностранные фильмы, из Европы и Болливуда, плохие римейки британских романтических комедий и убогие римейки того, другого и третьего, все равно остается чертовски много экранов, на которых надо что-то крутить. Особенно когда большинство народу приходит на «Возвращение Фродо». Помнишь, когда мы пришли на «Вечер выпускников», кроме нас, никого в зале не было?

– Да…

– Это как в «Баскин-Роббинсе». Рекламируют тридцать один аромат, но кто, черт подери, когда-нибудь заказывает изюм или лимонный заварной крем? Который на самом деле может оказаться все тем же ванилином с пищевым красителем и ароматизатором, все равно никто не разберет. Так и с половиной фильмов в «Дроме».

– Ты хочешь сказать, что «Рождественского ограбления» просто не существует?

– Я думаю, что есть достаточно большая вероятность этого.

– Но это же нелепо. Ты и я видели трейлер. Другие трейлеры показывали на экранах, когда мы в очереди стояли.

– Длиной минуты три, который за один день снять можно.

– Но зачем им его рекламировать, если его не существует?

– Потому что иначе кто-нибудь – типа меня, например, – может что-то заподозрить.

– Но им ведь накак это с рук не сойдет…

– Сойдет, точно. Большинство людей желают посмотреть последний блокбастер, и с помощью минимального толчка – типа строчки, что все билеты проданы, – можно убедить 95 процентов зрителей посмотреть что-то другое. Или пойти на ланч в «Пир Бабетты».

– А оставшиеся пять процентов?

– Ты только что это видела.

– Но билеты хорошо продаются, особенно под Рождество…

– А людей иногда тошнит, они случайно проливают напитки, их снимают парни из студенческого братства, и они не идут на сеанс 10:20, поскольку не успеют домой на последнем монорельсе. Но последние сеансы всех фильмов, которые я назвал, заканчиваются как раз позже последнего монорельса домой. Я уже пять дней пытаюсь попасть на «Переключая передачи» и ни разу не смог. Кстати, сколько времени?