Одиночество (СИ)

Но в тот день на этом лице, помимо привычной улыбки, блуждало новое выражение, и оно не слишком понравилось Вернону. Оно могло выражать как лёгкое недовольство, так и желание беспощадно выпотрошить обидчика.

— Что случилось? — осторожно поинтересовался у друга Вернон, когда они вдвоём пришли к так называемому лесному «штабу», чтобы дождаться запаздывающих Кевина и Орсона.

Рейли Мауф держал в руке нож и увлечённо вырезал им какие-то иероглифы на бревне, где друзья устраивались всякий раз, когда отдыхали после очередной игры. Рейли пробормотал в ответ что-то несвязное, хотя Вернон Левитт и так понял, что тот не хочет ни о чём рассказывать. Рейли был из числа тех, кто способен молчать до последнего, даже если его жизни станет угрожать смертельная опасность. Но эмоций он сдержать не мог, и они отражались на лице так же красноречиво, как и пузырьки воздуха из-под воды, свидетельствующие о неловкой проделке задницы.

— Тебя кто-то обидел? — снова обратился к другу Вернон.

Рейли принялся ещё усерднее ковырять ножом древесину, словно ответ находился именно там, под слоем толстой коры.

— Давай, парень, рассказывай, — положил руку на плечо Рейли Вернон.

— Только обещай, что никому не станешь трепаться, — оттаял на несколько градусов в своём нежелании говорить мальчик.

— Даже Кевину и Орсону?

Рейли кивнул, не отводя взгляда от той точки, куда вгрызалось лезвие его раскладного ножа.

— Хорошо, я никому ничего не скажу, — согласился Вернон.

— Всё из-за мистера Хэллмана, — тихо пояснил Рейли Мауф и шмыгнул носом, препятствуя появлению на свет скользкой сопли.

— Кто он?

— Мамин работодатель. Он постоянно притесняет её. А вчера мама вернулась вся в слезах и ещё долго не могла успокоиться. Наверное, он так ведёт себя, потому что у меня нет отца и некому вступиться за маму. Но если понадобится, я сам постою за неё! — теперь, когда Рейли всё-таки оторвал взгляд от ножа и поднял глаза на Вернона, собеседник заметил в них огонь ненависти — настоящее адское пламя, в котором мистер Хэллман с лёгкостью мог бы сгореть.

— Что ты задумал? — испугался Вернон. Он понял, что Рейли действительно может решиться на что-то плохое.

— Я хочу проучить его, — с этими словами мальчик крепко стиснул рукоятку ножа и с размаху воткнул его в бревно, прямо в середину нацарапанных иероглифов.

— Что именно ты собираешься делать?

— Ещё не знаю. Но я готов поклясться, что этот гад ответит мне за то, что обидел мою маму!

— У него есть машина? — спросил Вернон Левитт.

— Кажется, да.

— Отлично! Ты можешь хорошенько насолить ему.

— Каким образом?

В этот момент из-за дерева показались фигуры Кевина и Орсона.

— Ты по-прежнему не хочешь им говорить? — перешёл на шёпот Вернон.

Рейли отрицательно покачал головой и произнёс одними губами: «Обсудим это позже».

— Что за секреты? — первым приблизился к бревну Кевин Уринсон, а вслед за ним к ребятам присоединился и Орсон Брумер.

— Никаких секретов, — возразил Рейли.

— Ну, да, никаких, только видели бы вы свои физиономии, — усмехнулся Кевин. — Не иначе, как в ваших головах созрел план по захвату мира.

Друзья весело рассмеялись, но, несмотря на это, Рейли Мауф так и не поведал Кевину и Орсону о проблемах матери. Вернон сдержал слово и тоже не проронил ни единого слова о том, что их друг хочет отомстить мистеру Хэллману.

А позже, когда солнце склонилось на запад, и над лесом начали сползаться сумерки, Вернон и Рейли немного задержались, сделав вид, что им нужно зайти в магазин.

— Так что ты там говорил по поводу машины? — обратился к Вернону мальчик.

— Тебе понадобится сахарный сироп, который ты зальёшь в бензобак.

— Сахарный сироп? — удивился Рейли. — Для чего?

— Вместе с бензином он попадёт в двигатель, где очень высокая температура, и сахар начнёт пригорать, — пояснил Вернон Левитт. — Тогда мистеру Хэллману придётся выложить приличную сумму на ремонт автомобиля.

— Отлично! — обрадовался Рейли. — Если честно, я ожидал, что ты предложишь поцарапать ему дверцы или пробить колёса. Но это будет гораздо лучше!

— Рад, что тебе понравилась моя идея, — с облегчением улыбнулся Вернон, потому что опасался, что рыжий задира натворит каких-нибудь глупостей. Там, в лесу, он увидел в глазах Рейли готовность совершить самый отчаянный и необдуманный шаг. Возможно, даже покушение на убийство. Как говорится, из двух зол выбирают меньшее, поэтому Вернон был уверен, что испорченный двигатель — не такое уж страшное преступление по сравнению с тем, что могло бы произойти, если бы у Рейли не появился сравнительно безобидный способ мести.

Дом Рейли Мауфа расположился на углу перекрёстка, так что Вернону пришлось припарковаться прямо перед светофором. Он вылез из машины, ещё раз сверился с адресом, после чего направился через калитку к парадному входу. Во дворе мужчина заметил несколько фигурок садовых гномов с кирками на плечах. Они с улыбкой проводили посетителя неподвижными взглядами, отчего тот испытал неприятное чувство, словно ему предстояло пройти с оружием через рамку металлоискателя. Подойдя к двери, Вернон Левитт нажал на кнопку звонка. Надежда — верный пёс, не желающий верить в смерть хозяина и преданно ждущий его на пороге, — до сих пор не оставляла мужчину. Даже втайне от самого себя он рассчитывал, что сейчас перед ним появится хозяин дома и узнает в нём давнего друга детства.

Никто не открыл.

Гость нажал на ручку двери, но дверь не поддалась. Заперто. Тогда Вернон воспользовался одним из садовых гномов, чтобы разбить окно. Колпак гипсовой фигуры заставил стекло брызнуть десятком осколков, отчего и голова гнома приобрела обширную дыру, но тот по-прежнему продолжал улыбаться.

«Я всегда говорил, что у меня в голове пусто!» — озвучил пострадавшее садовое изваяние Вернон, бросив героя детских сказок на землю. Он вынул из рамы оставшиеся осколки и полез в дом.

«Чувствую себя грабителем», — подумал мужчина, но останавливаться было поздно.

Внутри он обнаружил свидетельства того, что в этом доме действительно проживал Рейли Мауф. Несколько именных дипломов на стене, многочисленные семейные фотографии с изображением рыжеволосого мужчины с той же дерзкой улыбкой, которая украшала его лицо с детства. На нескольких фотографиях Рейли держал на плечах славного мальчугана с такими же рыжими волосами. Не могло быть никаких сомнений в том, что это его сын.

«Интересно, рассказывал ли ты когда-нибудь сыну о своём детстве? — мысленно обратился к фотографии бывшего друга Вернон Левитт. — Или он вырос таким же сорванцом, как и ты?»

В то лето мальчишки начали не на шутку изводить мистера Хэллмана, и сахарный сироп в бензобаке оказался только началом в длинном списке «Тайных мстителей». Память вернула Вернона в далёкие годы детства, где представления о добре и зле, справедливости и беззаконии, преступлении и наказании существовали совершенно в другом измерении.

— Может быть, ты всё-таки расскажешь Кевину и Орсону? — предложил Вернон, когда Рейли рассказал ему об успехе с сахарным сиропом.

— Нет, это моя война, — отрицательно покачал головой рыжеволосый мальчик. — Я не хочу втягивать вас в это дело.

— Значит, у тебя есть куча идей, как достать мистера Хэллмана?

— Пока нет, — признался Рейли Мауф.

— А вчетвером мы придумаем куда больше, — продолжал настаивать Вернон Левитт. — Или ты нам не доверяешь?

— Доверяю.

— А вот и не доверяешь. Если бы доверял, то обязательно позволил бы нам помогать тебе.

— Но ведь это касается только меня.

— Ошибаешься. Если мы настоящие друзья, то твои обиды — это и наши обиды. Поэтому мы должны действовать сообща.

Рейли заколебался.

— Именем Священной Клятвы… — заговорил Вернон.

— Так нечестно! — запротестовал собеседник.

— …мы обязуемся помогать и поддерживать друг друга во всём, даже если нам будет угрожать смерть. А если кто-то из нас нарушит Священную Клятву, его голова покроется несмываемым позором, — без запинки процитировал Вернон. — Или ты забыл, как мы поклялись в прошлом году?