Хьюстон, 2030

«Погоди, ты говори по-человечески,» – перебил его Арнольд: «Что за «Примакорд» – желтая рубашка?»

««Примакорд» – это детонационный шнур [77]. Как бельевая веревка, но со взрывчаткой внутри,» – перевел на человеческий язык Фредерик: «RDX, то же самое, что и гексоген – это и есть взрывчатка. Хорошая, но, гад, дорогая. Только Пентагон себе может такую позволить. Если я правильно помню, номер десять в желтой рубашке – это пятьдесят гранов на фут, самый толстый шнур.»

«Ну и память у Вас, мистер Штольц! Точно, желтая десятка – это полтинник,» – подтвердил Уильям: «Ну вот, капрал сказал спасибо и пошел. А наш сержант вдруг и говорит: а чего это он в сторону реки подался? Дураки мы. Разведка рыбу пошла глушить. Нашим «Примакордом». Они будут рыбу жрать, а нас начальство поимеет за нецелевой расход взрывчатых веществ. И приказывает мне: ты у нас самый молодой, беги, падай этому капралу на хвост. Отгребем уже по-всякому, зато, хоть, после того, как свежей рыбки поедим. А если офицер какой спросит, скажешь, что проводил с этими клоунами из разведки инструктаж по взрывному делу. Все понял, рядовой? Понял, сэр! Исполняй! Ну, я помчался за тем капралом. Выхожу к реке, и вижу такую картину. Разведчики захватили лодку, а с нею двоих парней. Партизаны.»

«Откуда ты знал, что партизаны? На них же не написано…» – спросил Арнольд.

«Ну, для начала, у них был «АК-47».»

«Может, охотники?»

«Ага, охотники! С «Калашниковым». Ну а второй ствол у них был куда как круче: китайская управляемая ракета с лазерным наведением. Это не уже ручное оружие, но довольно портативное. Неплохой дизайн, кстати. Лучше того, что у нас было. Простая, как грабли, и меткость хорошая. Специально для тебя, Арне, если эти ребята и пошли на реку поохотиться, то они охотились за одним из наших бронекатеров…»

Марк подтвердил: «Я тут повстречал одну девушку. Ее бронекатер такой ракетой подстрелили.»

«Девушка? На бронекатере? В Венесуэле?» – переспросила Клэрис.

«Ну да. Она была волонтером. На флоте служила.»

«Точно, я сам видел,» – кивнул Уильям: «На речных бронекатерах у нас теперь – как в том старом фильме. «В джазе только девушки»… Ну так вот, про этих партизан. Один – вообще пацан, лет тринадцать-четырнадцать. Второй – постарше. Примерно моего возраста. Оба избиты конкретно. Так только разведчики бить умеют. Ну, ясно: из партизан усердно добывали разведданные… Сержант, то есть, не наш, а этих разведчиков, – заметил меня. Говорит: ты, наверное, из свежего пополнения, сапер? Наблюдай! Сейчас будем проводить операцию «Титаник». В общем, этим партизанам сказали по-испански, что-то вроде, что их отправят в лагерь для военнопленных…»

«Что-то вроде?»

«Ну, у меня с разговорным испанским – не очень. Когда я его в школе учил, почти все мексы уже умотали из Техаса на историческую родину. Не с кем было практиковаться. Короче, усадили этих двух парней в их же лодку и примотали их к скамейкам нашим «Примакордом». Как веревкой. Они не сопротивлялись. «Примакорд» – он и правда похож на веревку для сушки белья… Связали, присоединили к шнуру радио-детонатор. Такая маленькая зеленая коробочка. Там, кстати, мистер Штольц, внутри, помимо электроники, как раз Ваш детонатор «TriSafe», нам так в учебке говорили… Разведчики лодку оттолкнули от берега и стали дожидаться, чтобы ее отнесло течением на безопасное расстояние. Тут тот партизан, что постарше, конечно, просек, что не в лагерь для военнопленных их сейчас отправят, а значительно дальше. Стал орать: no, por favor, no. [78] А куда ты, amigo, [79] на хрен, денешься?»

«Ну и?»

«Ну – и все. Лодка отплыла ярдов на семьдесят [80], сержант-разведчик проорал, по уставу, три раза: «береги уши!» Достал из кармашка тактическую рацию, набрал на кнопочках код… Ка-бум! Ни лодки, ни партизан. «Примакорд» так интересно работает. Вроде и взрыв не такой уж большой, а все на мелкие-мелкие кусочки… Меня чуть не стошнило…»

«Ну, и в чем прикол?» – спросил Арнольд. Было похоже, что его тоже сейчас стошнит.

«Сам не знаю,» – признался Уильям: «Там, в Венесуэле, это было почему-то очень даже смешно. Кто-то говорит: операция «Титаник»! И все хохочут! Наверное, на фоне всего остального. Остальное, оно было еще страшнее – ну, сами понимаете. Кстати, потом разведчики сбегали ниже по течению и собрали глушенной рыбы к ужину. Нам тоже дали. В качестве компенсации за наш «Примакорд». Только, насмотревшись на этот долбаный «Титаник», я после этого рыбу вообще не мог жрать! Вообще: ни кусочка. До самого моего «Мусоровоза»… А, лучше не вспоминать. Наверное, не стоило это вам рассказывать… Рисси, пупсик, посмотри, у меня там водка осталась в стакане?»

Операция «Титаник», и все хохочут, подумал Марк. По контрасту со всем остальным… Да, со всем остальным… Как эта история, рассказанная Джеком-Потрошителем во время утреннего концерта на рынке. Два грузовика, полные… оквадраченных! Мальчики, наверное. Не старше двадцати лет от роду. Инвалиды-«самовары», без рук и ног. Они там тоже все хохотали…

Несмотря на сильное опьянение, Марк плохо спал в ту ночь. Он проснулся около трех часов утра, в холодном поту и тяжело дыша. Ночной кошмар был настолько реалистичен, что обнаружив себя в темноте спальни, Марку показалось, что он избежал смерти.

В его кошмарном сне, Марк шел через грузовой терминал Хьюстонского аэропорта имени Уильяма Хобби. Марк бывал в этой части аэропорта несколько раз до Обвала и один раз – вскоре после Обвала, встречая и провожая начальство из ФБР. Непонятно отчего, Марк знал, что ему надо спешить, так как самолет уже приземлился. И действительно, военный транспортник «Геркулес» уже разгружали перед одним из ангаров. Как ни странно, это был тот самый полуразобранный «Геркулес» из северных трущоб, с разбитым крылом и обнаженными алюминиевыми ребрами-шпангоутами. Около десятка человек в форме ВВС бегали туда-сюда с медицинскими носилками, и выкладывали ровным рядком на бетонку что-то похожее на зеленые армейские вещевые мешки.

Марк подошел ближе и понял, что это были не вещевые мешки, а люди, одетые в выцветшие камуфляжные униформы. Инвалиды-«самовары» с ампутированными конечностями, полностью без рук и без ног. Где-то в голове у Марка крутилась мысль, что он прибыл в аэропорт именно из-за этих инвалидов, но он не знал в точности, почему. А, конечно! Мистер Тодд, Старший Офицер «Пути Спасения»! Именно он попросил Марка прийти сегодня. Прибыли сорок четыре новых сборщика для участия в программе «Поможем Инвалидам»! Услуга за услугу. «Путь Спасения» помог ФБР устроить похороны Ника Хобсона и Амелии Хан. Теперь ФБР надо помочь «Пути Спасения» пристроить этих инвалидов. Правильно! Никаких проблем. Марк поможет с этим делом, это совсем его не затруднит. Марк пытался разглядеть лица этих несчастных калек, но ему никак не удавалось это из-за яркого солнца и легкого тумана (как это может быть одновременно, удивлялся Марк во сне).

Марк подошел еще ближе, и вдруг понял, что первый инвалид на бетоне был его сын Майк. Мистер Тодд вдруг нарисовался из тумана, в сопровождении той самой безупречно одетой леди с плаката в окне штаба «Пути Спасения». Плакатно-безупречная леди была с карандашом и блокнотом. Мистер Тодд аккуратно отколол «Перпл Харт» с униформы Майка и бросил медаль в красное ведерко для пожертвований. Тебе медалька ни к чему, Микки, объяснил Старший Офицер: медаль – это для тех, кто не может показать настоящие боевые шрамы! Затем он продиктовал серийный номер ведерка леди с блокнотом и поставил ведерко на бетон, точнехонько между коротких культей Майка. Майк не двигался и молчал. Он просто сидел и счастливо улыбался.