Мучительные перевоплощения Симэнь Нао

Что же касается Мо Яня, то еще молодым в своем рассказе «Бог Года» он написал:

... Я налил воды в большую прозрачную, с широким горлом, бутыль, добавил немного черного чая, коричневого сахара и поставил ее в теплое место за печкой. Через десять дней в ней начал расти какой-то желеподобный гриб. Как только крестьяне услышали об этом, то тут же прибежали посмотреть на него собственными глазами. Ма Цунмин, сын Ма Чжибо, нервозно сказал: «Беда! Это же Бог! Такой же, как тот, который землевладелец Симэнь Нао выкопал в том году». Как современный молодой человек, я верил в науку, а не в духов и демонов, а потому прогнал Ма Цунмина и вынул всё из бутыли, порезал на мелкие кусочки и потушил в горшке. От его непривычного запаха у меня аж слюна потекла изо рта. Я отведал этого блюда, похожего на студень из мяса или соевых бобов, и убедился, что оно очень вкусное и питательное... Съев Бога Года, я за три месяца подрос на десять сантиметров...

Ну и Мо Янь! Еще молодым сумел такое придумать!

Взрывы фейерверков развеяли беспочвенные слухи о том, что якобы Симэнь Нао не способен стать отцом, и люди принялись покупать подарки, чтобы в течение последующих девяти дней поздравлять меня с радостным событием. Но еще не успела забыться эта новость, как за одну ночь во всех селах и городках волости Северо-Восточная Гаоми разошлась новая весть о том, что Симэнь Нао наткнулся на Бога Года, когда вычищал хлев от навоза, И не просто разошлась, а обросла яркими, колоритными подробностями – мол, будто Бог Года, в виде большого мускулистого яйца со всеми семью лицевыми отверстиями, катался туда-сюда по хлеву, пока я не разрубил его лопатой, и в тот же миг из него вспыхнул луч света, который сразу же поднялся в небо. Поэтому, мол, оскорбленный Бог в течение следующих ста дней, наверняка, нашлет на людей ужасное кровопролитие.

Я знал, что на высокое дерево налетает ветер, а состоятельный человек вызывает зависть. Много людей надеялось, что Симэнь Нао споткнется и счастливая судьба отвернется от него. В душе я немного беспокоился, но не терял силы духа. Потому как, если бы боги хотели меня наказать, то зачем послали мне двух очаровательных детей – Цзиньлуна и Баофэн?

........................................

Как только Инчунь меня увидела, ее лицо засияло радостью. А когда с трудом нагнулась надо мной, то я на мгновение представил себе, что в ее животе мальчик с синей родинкой на левой щеке, наверное, потомок Лань Ляня. В моей душе вспыхнуло пламя гнева и унижения, похожее на язык ядовитой змеи. Я был готов убивать и проклинать. Хотел изрубить Лань Ляня на мелкие кусочки. Лань Лянь, ты – неблагодарная тварь, исчадие бессовестного человека! Сначала я постоянно был тебе «приемным отцом», а потом ты стал называть меня «папой». Ну что ж, если я – твой отец, то Инчунь – твоя мачеха, но ты принял ее за жену и прижил с ней ребенка. Ты разрушил прежние правила человеческих отношений и заслужил того, чтобы тебя поразил Бог Грома! Ты заслужил, чтобы с тебя содрали кожу, а внутренности набили травой и превратили в животное, когда попадешь в ад.

Однако на небе и в аду нет справедливости, потому как, совсем  наоборот, в животное превратили меня, Симэнь Нао, который за всю свою жизнь не совершил ничего плохого.

А ты, Инчунь, сколько сладких слов нашептывала мне в душу, особенно в бессонницу? Сколько торжественных клятв в любви ко мне ты дала? И еще не остыли мои кости, как ты забралась в постель к моему работнику. Как может дальше жить такая, как ты, не знающая стыда, развратная женщина? Тебе нужно немедленно укоротить себе жизнь. Я подарю тебе для этого несколько метров белого шелка. Хотя, нет, ты его не достойна! Тебе следовало бы повеситься на окровавленной веревке, используемой для связывания свиньи, приготовленной на убой, перекинув её через балку, загаженную испражнениями крыс и мочой летучих мышей! Советую тебе отравиться, проглотив пятьдесят граммов мышьяка. Или побежать за село и броситься в колодец, в котором топят бродячих собак! В этом мире тебя стоит посадить на деревянного осла и провезти по селу на смех людям, а в аду швырнуть в змеиную яму, предназначенную для наказания распутниц! А потом пустить тебя в круговорот перевоплощений, из которого никогда, даже через десятки тысяч лет, не будет тебе возвращения в человеческое состояние. О-хо-хо!..

Но, к сожалению, в животное превратили меня, Симэнь Нао, честного и порядочного человека, а не мою первую любовницу.

Через силу Инчунь присела на корточки возле меня и старательно вытерла с моего тела липкую жидкость мягким синим полотенцем, от прикосновения которого на мокрой шерсти я почувствовал настоящее удовольствие. Ее движения были такими, что казалось, будто она ухаживает за собственным ребенком. «Какой миленький ослик! Какое красивое создание! Какой он действительно красивый! А какие у него синие-синие-синие глазки... И ушки с пушком...» – повторяла она, а полотенце в ее руках вытирало меня то здесь, то там. Я увидел, что она, как и прежде, относится ко мне хорошо, и в ее душе возрождается любовь. Тронутый ее ласковостью, я почувствовал, как ядовитый огонь злобы во мне медленно угасает, а воспоминания о моем пребывании на земле как человека удаляются и бледнеют. Я обсох и перестал дрожать. Мои кости окрепли, а ноги набрались силы. Физическая сила вместе с желанием побудила меня к ее использованию. «О, это ослик!» – сказала она, вытирая мои половые органы. Меня охватила буря стыда. За одно мгновение перед моими глазами с несравненной четкостью всплыли картины наших любовных утех, когда я был человеком. Чьим сыном я был теперь? Сыном ослицы, что стоит и трясется всем телом? Гнев и возбуждение заставило меня подняться на ноги. Я стоял на четырех ногах, как хлипкий деревянный стул на слишком высоких ножках.

– Он встал! Он встал! – радостно потирая ладони, сказал Лань Лянь.

Он протянул руки и помог Инчунь подняться. Теплый взгляд его глаз, казалось, свидетельствовал о его нежном отношении к ней. И это вдруг напомнило мне одну давнюю историю, когда кто-то намекнул, чтобы я остерегался любовных проделок молодого работника. Возможно, уже тогда они имели сомнительные отношения?

Стоя в свете восходящего солнца того первого дня нового года, я беспрестанно переставлял по земле копыта, чтобы не упасть. Потом я сделал первый шаг как осел и тем самым начал незнакомое, полное страданий и унижений, путешествие. Еще один шаг – и я зашатался, а кожа на моем животе напряглась. Я увидел огромное солнце и голубое-голубое небо, в котором кружили голуби. Увидел, как Лань Лянь, поддерживая Инчунь, отводил её обратно в дом. Увидел, как двое детей, мальчик и девочка, в новеньких теплых куртках, в обуви, похожей на голову тигра, в шапках из заячьего меха, вбегали во двор через главные ворота. Переступать через высокий порог дома им, коротконогим, было тяжеловато. Им было три-четыре года. О-хо-хо!.. Я знал, что это мои дети – мальчик по имени Цзиньлун и девочка Баофэн. «Детки мои, как сильно мне вас не хватает! Ваш отец возлагал на вас большие надежды, чтобы вы, как дракон и феникс прославили своих предков, но неожиданно вы стали детьми другого человека, а ваш отец превратился в осла», – рассуждал я. Сердце от жалости разрывалось, голова закружилась, ноги затряслись – и я упал. Не хочу быть ослом, хочу вернуть себе человеческий облик, снова стать Симэнь Нао и расквитаться с теми людьми, что меня расстреляли! И именно тогда, когда я упал, ослица, что меня родила, рухнула на землю, словно прогнившая стена.

Она была мертва, ее ноги коченели, словно деревяшки, а незрячие глаза остались открытыми и словно переполнились несправедливостью. Но я ничуть не горевал, так как только воспользовался ее телом, чтобы родиться. Все это произошло по хитрому замыслу Янь-вана, властителя преисподней, или по несчастливому стечению обстоятельств. Я не выпил ни капли ее молока, и даже наоборот – от вида её разбухшего вымени меня тошнило.