Реванш России. Преодожение

Работали мы только по ночам на двух десятитонных "уралах". Нас всегда сопровождали четыре колесных бронетранспортера, по два спереди и сзади, и "волга", в которой находились генерал Коровин и гражданские лица, очевидно, цековские работники. Всего мы вывезли 5040 ящиков золота по 80 кг в каждом, что по подсчетам получается 403,2 тонны. Золото вывозилось нами в Калужскую и Тульскую области.

В Калужской области было три спецхрана, один — под Юхновом, в шести километрах от города, другой — под Медынью, в пяти километрах на север от города, и в районе поселка Льва Толстого, рядом с Киевским шоссе. Возили мы по 120 ящиков в каждой машине и сделали в каждый пункт по три ходки, то есть в каждом пункте сохранено по 720 ящиков золота, или по 57,6 тонны.

В Тульскую область золото также перевозилось в три оборудованных спецхрана. Один оборудован на территории дислокации 128 воздушно-десантной дивизии в Туле. Но ящики завозили не на территорию расположения дивизии. Рядом с забором части стоит заброшенная сторожка — там мы разгружались и носили ящики по подземному тоннелю в бункер под расположением части. Затем этот тоннель взорвали и замуровали. В это хранилище мы ездили шесть раз и разгрузили 1440 ящиков, то есть 115,2 тонны золота. И еще два тайника оборудованы, не доезжая пять километров до г. Алексин, почти на границе Тульской и Калужской областей, и в шести километрах от Симферопольского шоссе в сторону г.Ясногорска. Там упрятано по 720 ящиков, то есть по 57,6 тонны.

В Калужскую область мы сделали еще по одной ездке на каждый из объектов. Отвезли туда 42 небольших, металлических ящика, как предполагаю, там могли быть драгоценности, или алмазы, хотя могу и ошибаться. В каждом из спецхранов было разгружено по три ящика с гранатометами "Муха" и боекомплектами к ним, 10 ящиков АКМ с подствольниками, патроны к ним и заряды к подствольникам, по два ящика с десантными ножами, по три ящика гранат и пистолетов Макарова, патроны к ним. Разгрузили там же и тюки с десантным обмундированием, утепленными куртками, ботинками, ящики с тушенкой и сгущенным молоком. Вообще у меня сложилось тогда впечатление, что страну вот-вот должны захватить американцы или НАТО, например, и партия готовит партизанские базы. Секретность была предельной. Операцию, видимо, разрабатывал непосредственно генерал Коровин, все было продумано таким образом, чтобы каждый из офицеров нашей группы мог знать только один объект. Только я и полковник Лакров ездили в машинах по всем объектам, так как сидели рядом с шоферами. А в кузове машины находилось только по четыре офицера, которые разгружали и носили ящики. Они менялись. На каждый объект ездила уже другая группа офицеров.

В начале августа 1991 года меня и Лакрова опять вернули в аппарат комитета, а все остальные 60 человек так и остались в подчинении Политбюро. Поначалу смерть генерала Коровина я действительно воспринял, как самоубийство, сам помнишь, что творилось в Москве после августовских событий. Потом, с приходом в КГБ этого партийного недоумка Вакатина началась перетряска кадров, несколько сот человек было уволено из аппарата, ты помнишь это. Но еще более 12500 офицеров и генералов ушли из системы сами. Ушел тогда и я, ибо не мог работать под руководством предателя, раскрывшего американцам технологическую документацию об элементах спецтехники, заложенной в новом американском посольстве и начавшего разрушать всю систему организации.

Понятно, что надо было реформировать работу комитета, сократить численность, избавиться от номенклатурных отпрысков, загадивших собой нашу фирму, разогнать политическую охранку — этих холуев партийной элиты. Но вместо этого стали на радость ЦРУ, БНД, Моссаду, МИ-6 и прочим спецслужбам наших потенциальных врагов разгонять профессионалов. Из КГБ вывели внешнюю разведку, куда ушел и ты. Службы охраны преобразовали в Главное Управление Охраны РФ, подчинив ее президенту. Спецподразделения "Альфа", "Вымпел" и другие также увели к президенту. Вывели из подчинения комитета Управление правительственной связи, создав новую структуру — ФАПСИ и передав им наше 8-е и 16-е Главные управления, и т.д.

То есть все эти перетряски, которые, попомни меня, еще аукнутся нашей стране кровавыми соплями, закрутили меня, а после ухода из комитета я был занят поиском работы, пока в декабре прошлого года не начал работать в Росавиабанке. Прежние события за этой суматохой как-то забылись. Но в начале января меня как громом ударило, когда я услышал об убийстве подполковника Лакрова. Только тогда я серьезно задумался и решил навести справки о тех, кого я знал лично из нашего отряда "Дельта".

Собранные данные повергли меня в шок. Из семи офицеров, которых я лично знал не один год и имел их домашние телефоны, ни один не остался в живых к 1 января этого года. Кто "застрелился", кого убили, кто попал под машину, а Колька Петров, представляешь, умер от инфаркта. Это пышущий здоровьем 32-летний увалень... Только тогда я смог выстроить логическую цепочку событий: убийство генерала Коровина, прыжки из окон своих домов управделами ЦК КПСС и еще двух сотрудников международного отдела ЦК, убийство Лакрова и двух офицеров, участвовавших в перевозках золота, привели меня к однозначному мнению: убирают всех, кто владеет тайной о партийном золоте. Значит, скоро очередь за мной.

Я стал везде ходить с оружием, но понимал, что это не спасет, планировал перебраться летом за границу и переждать там это смутное разрушительное время. Но не уверен, доживу ли до лета. Поэтому я решил подстраховаться. На твое имя мной в нашем банке абонирована ячейка, ее номер 68. Твой код АК-632514, а маленький ключик, который я вложил в пакет, — от этой ячейки. Абонентная плата внесена по 1 июля. В ячейке лежит черный дипломат, код замка Б-317.

В дипломате лежат вычерченные мной схемы спецхранов в Калужской и Тульской областях и деньги в рублях и в валюте. Это остатки от финансирования операции "Завеса", ты помнишь это. Теперь эти деньги ничьи. У меня просьба: небольшую часть рублей отдай Ирине, так как одной ей будет очень тяжело, а остальные деньги и валюту используй на благо Родины, хотя это, конечно, крохи. Главное — я надеюсь, что ты сможешь добраться до золота, украденного у народа, и используешь его для борьбы со всей этой сволочью, которая начала новые эксперименты над нашей страной. Одному тебе будет не под силу осуществить эту операцию. В кейсе найдешь список людей, на которых можно опереться и довериться, как мне. Это преданные Родине люди. Прощай".

Завершала письмо размашистая подпись Белкина.

Александр Кравцов был потрясен прочитанным, так как страна все время только и гудела, что о золоте КПСС, и ищут его в основном за границей, а оно вот, лежит рядышком, под самым носом. Но как говорится, близок локоть, да не укусишь, 403 тонны золота — это тебе не кейс с валютой. Изъять золото можно только, имея мощную и оснащенную боевую группу. "Вот дурак, — подумал Кравцов, — размечтался. Может, это золото давно вывезли... Да, сначала надо выудить кейс из банка, а потом уже думать, что делать".

12 марта 1997 года, Москва, 22.00 часа.

В 21 час 16 минут в главный корпус Центральной клинической больницы (ЦКБ), бывшей и остающейся Кремлевской, привезли пациента №1, президента России. Моментально вся территория, и так охраняемая со всех сторон, была блокирована сотрудниками Управления охраны президента (УОП). Генерал Корсаков неотступно следовал за каталкой, на которой везли президента в реанимационную палату. Как уже неоднократно бывало, медперсонал, обслуживавший президента, мгновенно был изолирован от внешнего мира — нельзя было допустить утечки информации о состоянии здоровья президента, а оно было критическим. Главный врач после первого осмотра доложил Корсакову:

— Тяжелейший инсульт, кровоизлияние в мозг, нарушение функций печени. О том, удастся ли на этот раз спасти президента, можно будет говорить только через пару дней.