Дун хорошо знал это место – это был дом одного из его одноклассников, Орли Гордона, и Дуну доводилось бывать здесь раньше в прежние времена. Тогда в комнатах было чисто и аккуратно, хотя дом и был ветхим, как все в Эмбере. Теперь же жилище изменилось до неузнаваемости.
При тускло-оранжевом искусственном освещении Дун увидел главную комнату, переполненную мебелью. В помещении находилось пять кроватей, шесть кресел, рыжая кушетка с горой подушек и одеял на ней и три стола, заваленных тарелками. Трогги, должно быть, разграбили десятки квартир, забирая все, что им было по нраву. Пальто, свитеры, шарфы и прочая одежда были развешены по крючкам, прибитым к мебели. Всюду шатающимися башнями стояли бесчисленные коробки с консервами.
Мальчик-проводник пробирался через лабиринт вещей к ванной. Дун проследовал за ним и увидел, что темная вода заполнила примерно половину ванны с закрытым сливом. Мальчик наклонился и зачерпнул воду ведром, Дун тоже наполнил свое, и тут он решил рискнуть.
Дун знал, что юный проводник при случае мог бы рассказать о разговоре Троггу, но старался об этом не думать.
– Они держат тебя здесь силой? – спросил Дун у своего спутника.
– Но ты же не по своей воле здесь, верно?
– Да, – ответил мальчик, с трудом вытаскивая полное ведро из воды; его ладони дрожали.
Дун протянул руку, чтобы помочь ему.
– Но Трогги считают тебя рабом! – проговорил парень. – Разве ты не сбежал бы, если б мог?
Мальчик снова покачал головой.
. – А если я выясню, как отсюда убежать, пойдешь со мной? – закинул удочку Дун.
– Я не смогу… – грустно ответил мальчик, указывая на искривленную ногу. – Я плохо хожу.
– Как же ты сюда добрался? – поинтересовался Дун.
– Он перенес меня на спине.
– Он – Трогг? Он что, и вправду заботится о тебе?
– Да, немного, – ответил мальчик. – Он пытается сделать меня сильнее…
. – Но есть и еще причина, по которой он для тебя что-то значит, так?
– Он забрал мои сокровища.
-Сокровища?
– Да, некоторые вещи, которые я люблю… Я собираю их.
. Глаза и голос мальчишки были настолько печальны, что Дун отвел взгляд, поднимая из ванны тяжелое, полное воды ведро.
– Почему же он забрал их?
– Я не слушался…
Дуну было сложно представить этого робкого маленького человека непослушным.
– Ты имеешь в виду, что спорил с ним?
– Нет, нет… просто я недостаточно быстро вскочил, когда он приказал мне.
– Как тебя зовут? – спросил Дун.
Мальчик грустно смотрел на темную воду.
– Он дал мне новое имя, – наконец ответил он и, с усилием подняв полное ведро, двинулся к двери
Дун, дребезжа ведром, отправился следом.
– Слушай, помоги мне найти ключ… Если бы у меня получилось снять эту цепь, я мог бы пойти и привести помощь
Мальчик не ответил. Он подошел к лестнице; вода в его ведре тихо плескалась. Когда он стоял уже на верхней ступеньке, то вполоборота повернулся к Дуну.
– Он убрал мои сокровища на верхнюю полку… – сказал мальчик. – Я не могу достать их.
– Какую верхнюю полку? Где?
– На кухне…
Мальчик поставил свое ведро, сделал первый шаг по ступенькам с больной ноги, потом, прихрамывая, переступил другой ногой на следующую ступеньку, взял ведро, переставил его ниже по лестнице, и так и повторял эти неуклюжие движения всю дорогу вниз.
Дун следовал за ним.
Они тащили воду в полной тишине. Подойдя к костру, мальчики, следуя указаниям Трогга, вылили воду в большой котел, который их поработитель повесил над огнем.
Потом наступило время ожидания. Хромой мальчик уселся на землю, прислонившись к куче мешков и прижав к подбородку колени, и, не мигая, смотрел на огонь. Минни суетилась с приготовлением обеда, а Трогг развалился в кресле и пил воду, черпая ее из ведра. Дуна он усадил рядом с собой – на землю.
– Наступит день, – начал разглагольствования Трогг, – когда ты поймешь, что тебе весьма повезло попасть сюда к нам, в Черную крепость. И когда это произойдет, мы сможем избавиться вот от этого… – он, наклонившись, побренчал цепью, связывающей ноги Дуна. Минни, проходящая мимо с кулем картофеля, аж подскочила от этого звука.
– Но, конечно, я должен быть абсолютно в тебе уверен, прежде чем это произойдет… – закончил Трогг.
Да, это был выход – притвориться, что он счастлив здесь и не собирается убегать, думал Дун. Но потребовалось бы очень много времени, чтобы доказать это Троггу.
Дун задумался о Лине, скитающейся в одиночестве сейчас, и о своем отце, раненом инвалиде. Он думал о людях Искры, у которых было так мало возможностей пережить зиму. Он думал о древней книге, которая наверняка много значила для жителей Эмбера,как что-то важное, и которую он так жаждал найти. Но больше всего Дун думал о большом, освещенном солнцем мире и был абсолютно уверен, что лучше он будет голодным там, чем сытым здесь.
Не было времени притворяться, что он счастлив жить вместе с Троггами. Дун должен был уйти прямо сейчас.
Лина махнула Дуну на прощание, и когда лампы снова погасли, начала свой обратный путь. Для начала нужно было найти дорогу, которая вела через Неведомые Области к выходу наверх. Достав свою третью спичку, она зажгла свечу и двинулась назад по Эмберу, повторяя про себя теперь уже в обратном порядке названия улиц, по которым шла. И через несколько минут она снова очутилась на углу, где стояло белое кресло-качалка. Это кресло неспроста здесь оставили, подумала Лина. Должно быть, оно указывает на выход из города.
Собравшись с духом, она ступила с ровной мостовой на голую, бугристую землю. Лина шла медленно, не сводя глаз со светящегося круга от свечи под ногами. Нельзя было определить, вышла ли она к пути наверх; ей просто приходилось надеяться, что если она пойдет в направлении от города, то непременно выйдет на нужную тропинку. Лина медленно переставляла ноги, чувствуя стену тьмы, сквозь которую ей нужно пробиваться с каждым шагом.
Пустой бак возник прямо под ногой – она узнала об этом, лишь когда задела его. Лина вздрогнула и остановилась. Переместив свечу правее, она увидела еще один бак, лежавший на боку. Лина вспомнила, что на пути в город они видели баки и разбитые банки. Тогда она подумала, что это просто мусор. А что, если это указатели? Если люди, захватившие город, разбросали их, чтобы найти потом путь наверх?
В догадке был смысл. Лина начала искать эти указатели. И вскоре она заметила, что каждый обломок или банка лежат аккурат через несколько шагов от другого. Миновав один указатель, через 4-5 метров она видела следующий. И вскоре она подошла к месту, которое ее так страшило. Это был дощатый мост через канаву.
Лина на мгновение остановилась, чтобы поглядеть на него: две неширокие доски, терявшиеся во тьме и жуткий провал внизу. Я не смогу, подумала она. Мне нужно вернуться назад и найти другой способ помочь Дуну.
Но другого способа не было, и Лина об этом знала. Ей нужно было собрать все свои силы и мужество – и перейти мост. Здесь и сейчас.
Она закрыла глаза, чувствуя, что, не смотря на сильное сердцебиение, ее ноги уверенно и твердо стоят на каменистой земле. Лина попыталась найти в себе качества, которые могли бы сейчас пригодиться, и на ум ей пришли скорость и чувство равновесия. Эти узкие доски не представляли бы для нее серьезного испытания, если бы были переброшены через реку или с крыши одного здания на крышу другого. Но ее пугал не мост, а то, что находилось ниже…
Усилием воли она отодвинула образ ямы с костями от своего сознания и представила, что она по-прежнему Вестник, который не остановится ни перед чем, чтобы срочно доставить сообщение. Девочка глубоко вздохнула, взяла свечу, зафиксировала взгляд на досках и осторожно ступила на одну из них. Не медля ни секунды, она пересекла канаву быстрым, уверенным шагом.
Когда Лина достигла другого берега, то пробежала еще несколько метров, прежде чем остановилась, переводя дыхание. Она подождала, пока ее сердце не перестало колотиться в груди, как сумасшедшее, а тело не прекратило мелко дрожать.
Тогда Лина продолжила путь, и через некоторое время дорога начала уходить вверх вдоль стены пещеры.
Ей было страшно идти туда в одиночку, но по сравнению с пересечением канавы это было даже легко. Пройдя полпути, она забралась настолько высоко, что могла еще раз бросить взгляд на пятно огня, пылающего в центре Эмбера, когда почувствовала, что ее свеча почти догорела и обжигает руки. Лина укрепила оплавленный остаток свечи в трещине в каменистой стене рядом с собой, потом дрожащими руками вытащила новую свечу из сумки и поднесла фитиль к пламени. Стоя на неровном выступе скалы, в нескольких дюймах от обрыва, девочка совсем не желала остаться в полной темноте даже на мгновение.
Подъем казался бесконечным. Ее ноги начали болеть, а звук собственного тяжелого дыхания звучал в ушах. Образ Дуна, захваченного и связанного, не покидал ее, ужасная картина была будто бы выжжена в ее мозгу. Она должна была обратить внимание на плохие предчувствия перед приходом сюда. Это была ошибка, ужасная ошибка.
Но сейчас было не время об этом думать. Лина, наконец, нашла путь наверх – она уже могла определить, как далеко отсюда желанный выход. Еще несколько шагов, и Лина оказалась на каменном выступе; с правой стороны от нее в стене зиял проём. Она осторожно протиснулась в него и вышла наружу, вдыхая чистый, прохладный воздух Верхнего мира.
Заходящее багровое солнце на мгновение озарило ее. Лина подумала, что уже далеко за полдень – часа 4 или даже позже. Времени оставалось мало. Сможет ли она вернуться в Искру, если совсем стемнеет? Мысль о том, что из-за нее Дун останется в неволе, была невыносимой. Лина представила то отчаяние, которое, наверняка, владело им. Ведь Дун не знает, смогла ли она хотя бы перейти через мост! А что если она упала в ту канаву или соскользнула с выступа, поднимаясь наверх? Нет, надо спешить!..
Лина собрала свернутые одеяла и другие пожитки, оставленные перед входом, и засунула их в мешок. Потом двинулась вниз, высматривая ту тропинку, по которой они с Дуном поднимались сюда.
Лина прошла не более двадцати шагов, когда изнеможение накатило на нее, подобно волне. Колени задрожали, а голова стала тяжелой-тяжелой. Ей не спуститься в таком состоянии; нужно отдохнуть и лишь потом идти дальше. Пошатываясь, Лина вернулась к пещере и вошла внутрь. Там она разостлала на земле одеяло, и рухнув на него, тут же провалилась в сон.
Когда Лина проснулась, дневной свет почти угас. Вдруг она услышала чей-то крик. Лина вскочила на ноги, подхватив одеяло, и бросилась наружу. В закатном полумраке она увидела крытый фургон, запряженный одной лошадью. Рядом с ним брели овцы и шла женщина– пастух. Лина сразу узнала ее: она уже приходила в Искру.
--Эге-гей! – крикнул пастух, расталкивая посохом овец и направляясь к Лине. Стадо взбудораженно блеяло и расступалось.
Лина побежала к ней. "Пожалуйста, помогите мне!-- закричала она. --Я должна попасть домой! Я должна торопиться!" Внезапно она осознала весь ужас ситуации: Дун – пленник, солнце садится, а впереди долгая дорога. Ее сердце быстро застучало.
Женщина подошла ближе. Голубизна ее глаз, напоминавшая цветом морскую волну, контрастировала с обветренным лицом и носом, изрезанным сеточкой красных линий.
