Бон-вояж. Литр Иваныч и Мотылёк

— А татуировку у нее видел?

— Сидела. Мандовошка. Вот такие лярвы по вокзалам сумки и стригут.

— Гляди, что я у титана подобрал. — Сергей, оглянувшись, достал из-за пазухи газету. — Цветная.

— Надо же, — заинтересовался Литр Иваныч. — Заграничная.

— А это? А? Как? Сюда смотри, — Сергей ткнул пальцем.

— Сейчас, подожди, очки одену. Две тыщи девятый что ли, — ухмыльнулся Литр Иваныч. — Это они пусть кому другому. В кино и не то еще могут напечатают. Ишь, что придумали. Взяли иностранную газету. Число подделали. И всё. Думают — дурачков нашли.

— Е,е, — прочитал Сергей — эс, те, е. Еесте. Похоже, второе слово «Экспресс» [9].

— Железнодорожная. Ведомственная. У нас на заводе тоже многотиражка. «Моторостроитель» называется.

— Эта толстая, — сказал Сергей. — Смотри, какая.

— Квартальная, — предположил Литр Иваныч. — Или альманах. Я так думаю, французская. Или шведская. Больно уж у них железнодорожники разодеты. Этот, смотри, в бабочке, клетчатом пиджаке. Чистый попугай.

— Иностранцы. У нас один преподаватель в институте тоже… В Польшу съездил. Так потом бакенбарды отрастил. Смотри, машины какие. На всю страницу. Красота.

— Краски не пожалели.

— А виллы? Домики, да!?

— Да на картинке что угодно можно. Всё будет красивое. А эти, — показал Литр Иваныч на следующую страницу, — с плакатом стоят. Бунтовщики, наверно. Не больно-то разодеты. Что хоть написано?

— Не по-нашенски. А не-е-ет… Вон в уголочке — по-русски что-то. Но не разобрать. Что-то…. Сейчас-сейчас… Плохо видно. Похоже, первое слово «верните». А что «верните»?

— Эмигранты. Свалили туда, диссиденты, а теперь обратно просятся. Не понравилось в «раю». Этот на Толю Израилевича нашего похож, — показал Литр Иваныч. — Только испитый какой-то.

— Возьмем? — засмеялся Сергей.

— Да на хер надо. Он тут опять бездельничать будет на шее трудового народа, — поддержал шутку Литр Иваныч. — Пусть раковину пробкой закрывает и полощется.

Сергей радостно засмеялся.

— Выкинь ты ее, эту газету. Пусть не думают, что мы купились. И в голову всю эту мутотень не бери.

— А трубочка разговорная? — возразил Сергей.

— Ты разговаривал? Нет. Вот и молчи.

— Я бы, честно говоря, — Сергей вздохнул, — поел.

— Так может, — с надеждой в голосе сказал Литр Иваныч, — до ресторана дойдём?

— С тобой дойдешь! Вчера, в привокзальном, кто коньяк фужерами хлестал? пирожными закусывал? Зачем это ассорти рыбное вонючее? В него только блевать. А песни? какого ты песни заказывал? Только пятерки летели. «Тот, кто рожден был у моря», — передразнил Сергей. — Всё! Даже на чай мелочи не осталось.

— Должно было остаться. Выгребли, суки, специально. Чтоб мы задергались. Вообще, на телевидении должны покормить, — уверенно сказал Литр Иваныч. — На съемках положено, — добавил он нагло.

— Женщина ездила с коляской. Я видел. В передничке белом. Там коробочки разные, бутылочки. По-моему импортное. Мне не предложила. Наверно, это только для артистов.

— А мы не артисты? Да!? Нам есть-пить не надо? — разозлился Литр Иваныч. — Я сейчас пойду в соседнее купе и… Пусть хоть там и Александр Иванов с Хазановым. Нечего над людьми издеваться, в самом-то деле. То, что мы пьяные были, это с них, знаете ли, ответственности не снимает. Вот.

— Они этого и ждут — успокоил его Сергей. — Им только этого и надо. Захохочут и скажут: «Поздравляем вас, товарищи, розыгрыш удался!» И наши кислые рожи, — Сергей скорчил гримасу, — во весь экран.

— И на заводе нам с тобой — позор, — уничижительно сказал Литр Иваныч. — Что, скажут, мужики? кишка тонка? Нет, не дождутся. Ты прав. Это специально всё делается. И газету тебе специально подложили. Положи, где лежала, эту провокацию. И всё! Мы не видели. Железнодорожники, блин. В клетчатых пиджаках. Пойдем. Но пасран. Они сами на чем-нибудь проколются.

— А газетки у вас какой нет? — спросил Сергей в купе, забравшись на верхнюю полку.

— Что вы, — ответила Катерина, — я газеты не покупаю. Дорого.

Литр Иваныч понимающе кивнул, потом сделал знак глазами Сергею.

— Наверно тиражи маленькие, — ехидно сказал он. — Дорого печатать железнодорожную газету.

— А что не дорого? — ответила бабуся. — Я не знаю, что сейчас не дорого. Все дорого. В Америку только дешевле позвонить, чем в Кострому.

Сергей расхохотался.

— У вас что, не так? — спросила бабуся.

— Нет, не так, — весело ответил Литр Иваныч. — У нас дороже. А пенсия у вас велика?

— Да какое. Четыре тыщи.

— Хватает? Тыщ-то? — заботливо спросил Литр Иваныч.

Сергей, лежа, икал на полке, давясь хохотом.

— Попробуй. Проживи. Если бы не старик, хоть в борозду ложись и помирай. Ты давно в магазине был? «Хватает». За квартиру полпенсии отдай, не греши. Вода — хоть умываться не ходи. Ладно, убираться в магазине пристроили. Хоть немного, да всё денежка.

— А моя сказала: на пенсию выйду — и никуда, — сказал Литр Иваныч. — Буду на даче, к внукам буду ездить, к сестре. Отдыхать, говорит, буду. Хватит.

— Ну, если мужчина прилично зарабатывает… Чего же, — сказала бабуля, — Если возможность есть… Я бы с радостью великою.

— На четыре тысячи отдыхать, — начал Литр Иваныч, качая головой, как китайский болванчик, — это…

Сергей задыхался от смеха.

— А что? — прервала его Катерина, — Деньги что ли?

— Они просто курс не понимают, — сказал вошедший в купе Валерий. — Крона к рублю, так где-то, один к трем колеблется. Это не доллар.

— Тогда понятно, — Литр Иваныч сделал вид, что отступился. — Ну так что, Финляндия? — обратился он к Валерию. — Как там у них в магазинах? Добра разного много?

— Дочке комп купил, — сказал Валерий.

— Комп? — настороженно переспросил Сергей, свесив голову.

— Нотик, конечно.

— А цена? — вежливо поинтересовался Литр Иваныч. — Подходящая?

— Да мы сначала в Интернете посмотрели. Выбрали.

Литр Иваныч понимающе кивнул.

— Довольная? Дочка-то?

— Что ты! Им же надо! Как у всех. Нотик. Я уж говорю: ну, теперь учись хорошо. Старайся уж, доча.

— Эстонский, главное, чтобы знала, — сказала бабуся. — Без языка работу не найти.

— Она у меня и английский, и немецкий учит.

— Это молодец, — похвалил Литр Иваныч. — Это правильно. Эрудицию надо повышать. Вот, допустим, приедет на завод делегация, а она и переведет. Премия. Десятку, глядишь, и накинут.

— Моя младшая в Ирландию уехала, — похвасталась бабуся. — Замуж вышла. Уже шестой год там. Зовёт, приезжай, мама. Может и насовсем нас с дедом заберет. Сколько у тебя, спрашивает, пенсия, мам? Да как у всех. А я тебе, говорит, в два раза больше буду платить. Чтобы я, значит, с внучками нянчилась. Но я что-то… Они же по-русски ни бум-бум. Несознательные еще.

— Хорошая дочка, — сказал Литр Иваныч. — Только зачем с родины уезжать? В дебри капитализма?

— Там чужой мир, — поддакнул Сергей. — Безработица, проституция, преступность. Рост цен. Эксплуатация человека человеком. Система выжимания пота.

— Я тоже сначала против была. А у нас-то? Лучше что ли? Зарплата — гроши. Лишь бы с голоду не помереть. Начальники — сволота какая-то. Откуда вот повылезали. Ну, паразит на паразите. Все под себя гребут. Ну что? Что тут делать? Я еще понимаю — в Москве. А что у нас-то? Апендикс Европы. А гонору…

— Да, родина слонов, — сказал Валерий. — Они себе и ханты-мансы в родню записали. О, до чего дошло! С латышами и литовцами знаться не хотят, мы, мол, скандинавы. Викинги.

— Везде успели, — поддакнула Катерина. — Финнов-то хают. Эти, как они, называют-то?

— Лоси, — подсказал Валера.

— Ага. И, мол, тупые финны. Неразвитые. Недалекие. Из лесу недавно вышли. А финны — ведь умницы, по сравнению с этими задристышами. С Россией дружат, и много чего на этом мудро имеют.

— А мы, интернационалисты, людей на национальности не делим, — гордо сказал Литр Иваныч. — Был бы человек хороший.