Возвращение в Зурбаган

– Слушаюсь, – привычно коротко кивнул шофер. – Только я уже давно в отставке…

– Ну, тогда – езжай, штабс-капитан в отставке, – рассеянно улыбнулся Мартин, мыслями, похоже, пребывающий уже где-то далеко-далеко. – Тебе много в эту ночь поездить придется…

«Мы привычные по ночам-то ездить», – подумал бывший офицер, отправляясь на выход из виллы к оставленному неподалеку автомобилю и на ходу прикидывая, в какую из работающих круглосуточно городских аптек он обратится в первую очередь.

В наступившей гулкой и какой-то неживой тишине большого зала осторожные, на ощупь, шаги и негромкий, но слегка язвительный голос, раздавшийся чуть-чуть сверху, с широкой мраморной лестницы, ведущей на второй этаж, прозвучал едва ли не громом небесным:

– А я-то уж подумал, что ты от наркомании излечить девчонку хочешь…

– Какие пикантные мысли, Зингер, – не меняя позы и даже не повернув головы навстречу источнику звука, отозвался Мартин. – Но, ты же знаешь, я благотворительностью не занимаюсь и на церковь не жертвую… тем более что лечение наркоманов – бесполезная трата денег.

– Сколько раз я тебя просил не называть меня по фамилии… – раздраженно сказал неторопливо спускающийся по лестнице мужчина.

Он был высок, по-спортивному подтянут, аккуратно причесан и гладко выбрит, но холодными, скользкими глазами, какими-то невнятными жестами мгновенно вызывал к себе легкую антипатию у всех, с кем встречался. Впрочем, у большинства горожан этот человек вызывал еще и животный, панический страх, даже если они не имели с ним никаких дел.

– Хорошо, Зингер, больше не буду, – с издевкой согласился Мартин. – Вот только как же тогда тебя называть?.. А?.. мистер Тейлор?..

– Почему Тейлор? – удивился на лету перекрещенный, останавливаясь рядом с креслом. – В чем тут логика?

– Прямая и очень заметная, – довольный собой, а еще больше тем, что смог вывести из равновесия и удивить этого человека, пояснил Мартин. – Зингер – швейная машинка, швейная машинка – швея, швец, портной, но швец – редкое словечко, только, пожалуй, в пословицах и осталось, а портным тебя звать – не солидно, для мелких барыг такое прозвище. А вот по-британски портной звучит, как Тейлор. И внушительно, и даже слегка загадочно…

– У тебя на все и всегда найдется логичное, стройное объяснение, – покачал головой Зингер-Тейлор. – Может быть, тогда объяснишь и то, зачем тебе понадобилась эта тощая швабра с исколотыми венами?

К женщинам этот человек с малых лет относился пренебрежительно, признавая за ними лишь одну, нет, пардон, две функции: бытовое обслуживание себя и других представителей сильного пола, ну, и, естественно, получение удовольствия, без которого любой мужчина, безусловно, мог легко обойтись, но почему-то не чувствовал себя полноценным.

– Не мне, а нам, дорогой Тейлор, – Мартин извлек из кармана пиджака сигареты, хотя прекрасно знал, что Зингер терпеть не мог запаха табака и, соответственно, курящих при нем. – Завтра, в полдень, открывается ежегодный зурбаганский осенний карнавал, наверное, самый желанный праздник для всех – от городских нищих до самой верхушки пирамиды власти…

– Ты открываешь мне глаза на очевидное, – Зингер-Тейлор прошел пару шагов в сторону, развернулся и, возвращаясь к креслу, не сдержался, брезгливо поморщился: – Ты мог бы и не курить при мне…

– Мог бы, конечно, – согласился Мартин, выпуская изо рта струйку дыма. – Но – зачем лишать себя удовольствия? Тем более, что я так привык к этому? А по поводу карнавала… да, очевидного, которого ты не замечаешь, как и всякое очевидное. Ближе к полуночи, как заведено уже не первый и не второй год, обязательно будут выбирать Королеву карнавальной ночи, ну, или просто Королеву Ночи. Как считаешь, кого выберут на этот раз?

– Да опять какую-нибудь подстилку из этих… длинноногих… – презрительно махнул рукой Зингер. – Мало ли шалав сейчас вокруг наших богатеев крутится…

– Не угадал, – хладнокровно усмехнулся Мартин. – А не угадал потому, что плохо следишь за подрастающим в оранжереях власти поколением…

– Я – плохо слежу?! – возмутился, было, собеседник, вновь делая короткий, на пару шагов, вояж к камину и обратно.

– Извини, следишь, наверное, все-таки хорошо, – кротко и спокойно согласился Мартин. – Но выводов из слежки правильных не делаешь… А у нашего, всеми горячо любимого, уважаемого и высокородного подросла младшенькая…

– …та еще стерва, – в тон добавил Зингер и замер с полуоткрытым ртом. – Так что ты?..

– Они – один в один по фигуре, обе тощие, маленькие, плоские, даже двигаются очень и очень похоже, – с доброй улыбкой, будто обсуждая любовь девчонок к сладостям, закивал головой Мартин. – И лицом… ну, тут, во всяком случае, типаж один…

– Такие подмены годами готовят, её же вычислят через минуту, – несколько неуверенно возразил Зингер, понимая, что говорит очевидное.

– Вычислят, думаю, минут через пять, может, если повезет, и через десять, – согласился Мартин. – Только нам этого времени хватит, чтобы…

– С такой заложницей, конечно, можно любые условия диктовать, – согласился собеседник и тут же задумался: – Вот только мороки с ней… в одном месте держать нельзя, вычислят, накроют, да и охрану менять придется часто, а смену отправлять из города очень далеко, и еще – девчонок надежных подобрать, чтоб могли своим, женским взглядом проследить…

Он уже, полностью на автомате, начал прикидывать где, как, под какой охраной разместить будущую Королеву Ночи, как связываться с её высокопоставленным папочкой, какие условия диктовать в первую очередь, что потребовать потом, а на чем можно будет и остановиться… но Мартин бесцеремонно перебил его мысли, чего не рискнул бы сделать никто из подчиненных Зингера.

– Не надо никого и нигде долго держать, – сказал он отчетливо и твердо. – Мне будет достаточно десяти-двенадцати часов…

– Тебе? – удивился собеседник. – Тебе-то зачем?

– Ну, Тейлор, потерпи до рассвета, увидишь, – коротко рассмеялся Мартин, он, казалось, испытывал настоящее удовольствие, так непринужденно разговаривая с обычно резким, грубоватым и плохо управляемым собеседником. – А может, и раньше, это теперь только от доктора зависит…

– Причем тут этот лекаришка? – раздраженно осведомился Зингер. – Ему, после работы, прямая дорога в «бетонные калоши»…

– А смысл? – пожал плечами Мартин. – Только привлечешь не нужное внимание к таинственному исчезновению лучшего косметолога города, а он, между прочим, пользует таких пациенток – ого-го! Они-то первыми бучу и подымут: куда их дорогой эскулап подевался, и кто им теперь будет морщины разглаживать…

– Так что ж – его отсюда домой отпустить? – искренне не понял Зингер.

– Конечно…

Перед рассветом бывший штабс-капитан в четвертый раз прошел через зал в отдаленную комнатку, где мастер превращения золушек в принцесс колдовал над исколотыми до синевы венами Кошки. Вернулся он, уже сопровождая толстячка-доктора, усталого, брюзжащего что-то под нос, но, похоже, довольного результатами собственных трудов.

– Вы это… компрессы не снимайте, – сказал доктор, обращаясь одновременно к Мартину, казалось, вросшему в кресло у камина, и бывшему офицеру, ныне шоферу на побегушках. – Я тут еще написал, в какое время и что колоть надо… вот… найдется у вас умелец – укольчик поставить?

– Найдется, доктор, – подтвердил оживший Мартин и попросил: – Саня, прими у господина эскулапа бумагу и посвети сюда, пожалуйста…

В ярком луче фонаря загорелся золотом, будто висящий в воздухе небольшой медальон с лучистым, блестящим камнем в центре. Придерживая медальон за длинную тонкую цепочку, Мартин вновь обратился к толстячку:

– Посмотрите сюда, доктор, только внимательно… подойдите поближе… видите, как искрит камень, будто зажженный внешним светом изнутри?.. как переливается, как играет гранями… а что, казалось бы, тут необычного?.. самый-самый простейший углерод с легкими добавками медных окислов, да такими, что их определить можно только после тщательнейшего химического анализа… вы смотрите, смотрите, доктор, как это на самом деле…