Даймон

С Мбомо мы друзья уже много лет, ещё со времён путешествия по джунглям Судана. Надеюсь, при всем его презрении к дикому племени европейцев, Мбомо делает некоторое исключения для своего друга Рича.

Мбомо добавляет: «И для доброго доктора Джо». Ливингстон ему тоже пришёлся по душе.

Определённо знакомый с рабством, Мбомо должен, казалось бы, с понятным чувством относиться ко всему, что имеет отношение к торговле людьми. Работорговцев он и вправду ненавидит, но ещё больше не любит тех, кто непосредственно продаёт невольников. Это не только местные вожди. Женщина, продавшая дочь мистеру Зубейру, сделала это без всякого принуждения, причём, явно не умирая с голоду. Между прочим, сегодняшние невольники — такие же точно макололо, как и те, кто их пленил.

Но даже не это главное. Мбомо неоднократно спрашивал меня: «Что бы делали с пленниками, если бы их НЕ продавали в рабство?» Ответ слишком очевиден. Невысокие здешние урожаи и постоянный падеж скота из-за мухи цеце приводят к изрядному переизбытку населения. Это странно слышать тем, кто видел Африку лишь на географической карте, но сие действительно так. Негрские племена воюют часто, не столько за добычу, сколько за землю, необходимую для сельскохозяйственного труда. Люди НЕ нужны. В случаях, когда рядом не оказывается невольничьего каравана, их судьба предопределена.

Мбомо идёт в своих рассуждениях ещё дальше. По его мнению, многовековая работорговля, начатая ещё арабами, спасает Африку от худшего — перенаселения, кровавых междоусобиц и голода. Избыток людей регулярно изымается, причём гибнут далеко не все.

Я не знал, что ответить. Кажется, Мбомо слишком увлёкся идеями преподобного Мальтуса, о коих я как-то ему поведал. Признать благодетельность рабства, которое веками забирает у Африки сотни тысяч, если не миллионы, её сыновей и дочерей, не могу. Вместе с тем, мне хорошо известна страна, где в своё время люди были тоже НЕ нужны. Это наша Британия, уничтожившая своё крестьянство в правление Тюдоров, когда овцы съели людей. Примечательно, что первые рабы, которых Англия отправила в колонии, были не чёрные, а белые. Не испанцы, не бунтовщики шотландцы, не ирландцы даже — англичане.

Виденное и слышанное сегодня напрочь отбивают охоту к описанию разных мелких происшествий, равно как встреченных по дороге животных и растений. Начинаешь думать о том, КОМУ понадобятся наши открытия, наши с таким трудом составленные карты. Кто пройдёт по просторам южноафриканского «блюдца», следуя моему маршруту? Работорговцы? Гренадеры Её Величества? Янки со своим «бизнесом»?

Даймон, не иначе проявив мистическую чуткость, не беспокоил меня сегодня. Я был ему за это весьма благодарен, но ближе к ночи начал волноваться. Поистине странно — волноваться за того, кто уже находится в мире духов! Однако, это так. Кто ведает, какие испытания ждут нас за роковой неизбежной чертой?

Вспоминая наши беседы, я внезапно пришёл к странному, даже невероятному выводу. Мой Даймон, судя по всему, считает умершим отнюдь не