Будущее есть. Горизонты мечты

—Эпизод шесть. Амальтея. Покажем работу по добыче льда с одновременным закадровом голосом о физических характеристиках спутника. В общем, ничего такого — идет стандартная работа на станции, обычные людские проблемы, и фоном — снижение суточных порций. Здесь нужно будет противопоставить трудности работников станции и аварию на планетолете, о которой на станции еще не знают.

—Каким образом?

—Думаю — резким перескоком изображения, практически, на полуслове.

—Ой, мудрено как-то.

—Нормально. Здесь главное — нагнетать обстановку. Чтобы зритель вцепился в кресло, переживая за героев.

—Ты думаешь, так кто-нибудь сыграет?

Ну, почему Алина всегда сомневается во мне, в моих идеях и возможностях? Ведь не было ни одного случая, чтобы я ее подвел. Скажем, на подводных съемках на Большом Барьерном рифе — кто ее выловил, когда у нее кислород в баллонах закончился? А ведь она никому не сказала — куда снимать пойдет. Эксклюзивных кадров захотела, и вот. Затянуло прибоем под риф, давление в баллонах на нуле, всплыть не получается, а тут я — с тросом и моторной лодочкой. Я даже ее не искал. Представил, где она может быть, и сразу туда отправился. Угадал. А она до сих пор не верит, что у меня не было датчика поисковика. Так что насчет актеров мы еще разберемся. Чутье подскажет — кто может сыграть, а кто — нет.

—Седьмой эпизод. Планетолет. Починка отражателя в тяжелейших условиях повышенной гравитации. Прощание. Здесь не до показов космического пространства. Кульминация. Зритель должен задаться вопросом: сможет ли планетолет вырваться из экзосферы Юпитера, или произойдет аннигиляция. Ответ ни в коем случае давать нельзя. Все расходятся по амортизаторам, и только командир корабля остается в рубке, чтобы нажать на кнопку стартера…

—Что, на фотоннике есть такая кнопка?

—Должна быть. Это символ. Без нее — никак.

—Ну, знаешь, Володя, это — перебор. Кнопка! Я в рубке планетолета была. Нет там кнопок. Совсем нет.

—Нет, ты почитай! Видишь — кнопка!

Алина еще раз прочла это место в сценарии и промолчала. Наверняка потом мне все выскажет, на натуре.

—Восьмой. Станция. Все радуются прилету планетолета, приветствуют экипаж. И в конце — вид на Юпитер. Потом мы отдаляемся от него, видим Амальтею, остальные спутники, поднимаемся над эклиптикой, показываем внутренние планеты и, наконец, — Солнце!

—Это что-то должно символизировать? — поинтересовалась Алина.

—Конечно. То, что Солнечная система — наш дом.

—М-да. Я еще подумаю над твоими словами.

—Думать — это важно, — сказал я. — Кстати, как у тебя с аппаратурой?

Алина смерила меня презрительным взглядом и ответила, выделяя слова:

—У меня — с аппаратурой — все — в порядке. Я ее сразу же заказала. Так что только от тебя зависит — когда начнем съемку.

—Завтра и начнем, — обрадовал я своего оператора. — Сейчас пообедаем и разделимся: я — с ребятами поговорю, а ты насчет робота договоришься. Первым делом игровые сцены снимем, которые в планетолете. Потом — на станции — тут ты хорошую идею насчет столовой подкинула. А после — научную часть смонтируем.

—Кстати, ты так и не сказал — где конкретно снимать будешь. В павильоне декорации строить?

—Нет, — довольно улыбнулся я. — Есть у меня одна идея…

Не дослушав, Алина закатила глаза и закрыла уши ладонями.

—Холодно, — пожаловалась Алина, обхватив плечи руками.

Я снял меховую куртку и накинул ей на плечи.

—Я уже сейчас дрожу. Если отопления не будет — я тебе ничего не гарантирую.

Ну, вот, сразу капризы. Впрочем, Алина права — если есть возможность, надо снимать в комфортных условиях. Если все время думать, как унять дрожь, то фиг чего сыграешь или снимешь.

—Отопление сделаю. Ты про фактуру скажи. Как?

Алина подобрала губки, но вынужденно сказала:

—Нормально. Грей тут все, а я пока установкой аппаратуры займусь.

Робота Алина, конечно, классного отобрала. Он ей все за полчаса расставил: три камеры на разных планах, с десяток микрофонов по всему объему, основной источник света, по одному — рассеянного света за каждой камерой и еще один на потолке.

—Я готова, — объявила Алина. — Приступаем?

—Сейчас… Лучше помоги эту штуку занести.

Пока Алина думала — помогать мне или нет, я внес обогреватель, включил его и уселся в кресло.

—Что, уже начинать? — уточнила Алина. — Напомни — какую сцену снимаем?

—Первую.

—Актеры где? Передумал, что ли?

—Не передумал, — я покачал головой. — Сейчас подойдут. Ты только сразу не ругайся. Присмотрись к ним.

Алина охнула на мои слова, но возражать не стала. И правильно. Чего заранее переживать? Первое же обещание я выполнил — нашел место съемки. Причем, наиболее приближенное к реалиям. Правда, пришлось слегка приврать сотрудникам музея космической техники. Точнее, ограничить их в информации. Но это же не большой проступок. Я же действительно собираюсь снимать первый планетолет и действительно для документального фильма. Все рекомендации и разрешения у меня имеются. А то, что неделю планетолет будет не доступен для массового посещения, сотрудников музея не смутило: посетителей и так мало. Мой же фильм, как я их уверил, послужит неплохой рекламой музею.

Пока я оправдывался перед собой, пришли актеры. Алина не стала ругаться. Она рассмеялась в голос, чем смутила всех шестерых.

—Они сами грим накладывали? — только и спросила она.

—Сами — не сами, какая разница? — обиделся я. — Я им помогал.

—А-а, тогда понятно. Без вопросов, — Алина постаралась сделать серьезное лицо, что получилось у нее прескверно. — Ты им задачу объяснил?

—Алина! — значительно сказал я. Нельзя же устраивать перепалку при актерах. Для них я — главный. Любое сомнение в моей компетентности способно свести всю работу на нет.

—Все-все, молчу, — Алина спряталась за камерой и занялась ее включением.

—Ну, что, ребята? — обратился я к студентам. — Текст помним? Сверхзадачу понимаем? Мизансцену отработали? Тогда за дело! Кадр первый. Дубль один. Мотор!

На мой взгляд, студенты работали вполне нормально: в камеру не смотрели, вели себя естественно, текст говорили не заученно, а от себя.

Сняли по максимуму: и в кают-компании, и в рубке, и сцену поисков несуществующей марсианской ящерицы, благо она там и не должна была появляться. Отсняли даже момент сброса бомбозондов перед самой метеоритной атакой, и тут Алина забастовала. Дескать, она есть хочет. И вообще, на сегодня достаточно. Потому что вертеться у нее сегодня настроения совсем нет и одежда неподходящая.

—Хорошо. Перерыв мы сделаем. На обед. Но после него все равно снимать будем. Еще кучу кадров после катастрофы реально снять — где переход от невесомости к повышенной силе тяжести.

—Уговорил, — мрачно сказала мне Алина. И уже весело — студентам: — Чем сегодня закусим?!

Если учесть, что ребята все были с младших курсов, а Алина — весьма эффектная крашеная блондинка с высокой грудью, едва сдерживаемой лифчиком, то их реакция оказалась вполне объяснимой. Я только и успел крикнуть, чтоб она мне молодежь не портила, как они резво побежали жевать в наш вагончик суп из концентратов. Хотя, что там жевать? Его и так проглотить можно.

Только собрался сам отдохнуть, как прямо в рабочую зону входит какой-то пожилой мужчина, оглядывается и говорит: «м-да!» Типа, не ожидал он такого здесь увидеть. Я его тоже не ожидал: все предупреждены, что планетолет временно занят, вон, даже табличка у входа висит: «техническое обслуживание».

Не люблю бессмысленных конфликтов. Всяко бывает — не встретил смотрителя, не заметил плаката с надписью. Поговорить с ним — он все и поймет. Подхожу, спрашиваю, что он здесь делает.

—Посмотреть зашел.

—Извините, сейчас тут съемочный процесс идет, посторонним никак нельзя тут находиться.

—Это я-то посторонний?! — возмутился мужчина. — Хотя да, кто теперь обо мне помнит… Может, я тут посижу, посмотрю, как вы снимаете? Обещаю, что мешать не буду.