Грязная работа

— Знаете… а давайте. Советы не помешают, а если начнется какая-нибудь жуть, перестанем.

— Договорились, — сказал Чарли.

Он отвез Верна обратно к его машине, которую тот оставил за квартал от дома Лоис Ашер, и они попрощались.

Джейн встретила Чарли в дверях.

— Ты где был? Мне нужна машина, съездить ей за нитью.

— Я привез пончиков, — ответил Чарли, протягивая коробку — может, чересчур уж слишком гордо.

— Ну так это же не одно и то же, а?

— Что и нитки?

— Зубная нить. Ты подумай, а? Чарли, если я на смертном одре еще стану чистить зубы нитью, тебе позволяется меня этой нитью удушить. Нет, я напишу тебе особое распоряжение, чтобы ты меня удушил.

— Ладно, — сказал Чарли.

— А помимо этого она как?

Джейн покопалась в сумочке, отыскала сигареты и теперь нашаривала зажигалку.

— Как будто пародонтоз сейчас опаснее всего. Черт бы их побрал! Они забрали у меня в аэропорту зажигалку?

— Ты по-прежнему не куришь, Джейн, — сказал Чарли.

Она подняла голову:

— К чему ты это сказал?

— Ни к чему. — Он отдал ей ключ от прокатной машины.

— Можешь захватить мне зубную пасту?

Джейн перестала искать зажигалку и метнула пачку сигарет обратно в сумочку.

— Да что за мания у этой семьи с дентальной гигиеной?

— Я свою забыл.

— Ладно. — Джейн подцепила ключ так, чтобы можно было сразу вставить в зажигание, и пихнула сумочку под мышку, словно футбольный мяч.

Затем нахохлилась и опустила со лба зеркальные очки — из-за них вкупе с ежиком платиновых волос и строгим черным костюмом Чарли она немного походила на киборга-убийцу из будущего, который готов к броску в ядовитую атмосферу планеты Дюран-Дюран. [48] — Там по-прежнему блядская жара, да?

Чарли кивнул и вновь протянул коробку с пончиками.

— Глазированные пострадали.

— Ах да. — Джейн снова подняла очки.

— Звонила Кассандра. После твоего звонка утром она заметила твой ежедневник на тумбочке. Вообще-то она сказала, что к тумбочке ее притащили Элвин и Мохаммед и чуть ли не сунули его ей в руку. Спрашивала, не нужна ли тебе эта книжка.

— А Софи как — нормально?

— Нет, ее похитили инопланетяне, просто мне хотелось, чтобы ты сначала переварил информацию о том, что забыл ежедневник.

— Знаешь, маме вот именно поэтому за тебя стыдно, — ответил Чарли.

Джейн рассмеялась:

— Знаешь что? Уже нет.

— Не стыдно?

— С сегодняшнего утра. Она сказала, что всегда знала, кто я, что я, и всегда меня любила такой, какая я есть.

— Ты ей двинула? В постели нашей мамы самозванка.

— Заткнись, это было мило. Важно.

— Наверное, она так говорит просто потому, что умирает.

— Она, правда, сказала, что ей не нравится, когда я все время ношу мужские костюмы.

— В этом она не одинока, — сказал Чарли.

Джейн снова приняла наступательную стойку.

— Я на задании по добыче зубной нити. Позвони Кассандре.

— Уже.

— И Бадди нужен пончик. — Джейн распахнула дверь и метнула себя в жар, вопя, как берсеркер в атаке.

Чарли закрыл за ней сразу, чтобы не выпускать кондиционированный воздух, и в окно проводил сестру глазами: она неслась, будто по эпицентру ядерного взрыва, — и будто сама при этом горела. Затем перевел взгляд дальше. Из пустыни вдалеке вздымалась красная столовая гора. По ней, оказывается, шла глубокая расселина, которой Чарли раньше не замечал. Он присмотрелся — никакая то была не расселина, а длинная острая тень.

Чарли выскочил во двор и проверил, где солнце затем — положение тени. Она лежала не на той стороне горы. Тут не может быть никаких теней — сюда падает свет. Чарли прикрыл глаза козырьком ладони и смотрел на тень, пока у него не вскипели мозги. Она двигалась — медленно, однако ползла. Тени так не ползают. Ползла она расчетливо, против солнца, к дому его матери.

— Ежедневник, — сказал себе Чарли.

— Ох, блядь.

18

Краше таких мамаш в гроб не кладут

В свой последний день Лоис Ашер оживилась. Три недели не могла выйти даже к завтраку, посидеть в гостиной перед телевизором, а тут встала и потанцевала с Бадди под старую песню «Чернильных клякс». [49] Была весела и игрива, поддразнивала детей, обнимала, съела мягкое шоколадно-зефирное мороженое, затем почистила зубы — нитью в том числе. Надела к ужину все свое любимое серебро, а не найдя ожерелья с цветами кабачка, просто пожала плечами — дескать, пустяк, куда-то засунула. Бывает.

Чарли знал, что происходит, потому что видел такое и раньше, а Бадди и Джейн знали, потому что им объяснила Ангелика:

— Такое сплошь и рядом. Я видела, как люди выходили из комы и пели песни, и могу сказать вам только одно — радуйтесь.

Когда видят, как в глаза, которые были пустыми много месяцев, возвращается свет, начинают питать какие-то надежды. Это не значит, что человек идет на поправку — это возможность попрощаться. Это дар.

Кроме того, Чарли во всех своих наблюдениях убедился, что никому не повредит принять успокоительного, поэтому они с Джейн накатили чего-то антистрессового — это назначал психотерапевт Джейн, — а Бадди запил скотчем таблетку морфия замедленного действия. Лекарства и прощение дарят в предсмертные минуты какую-то радость, будто возвращаешься в детство: в будущем уже ничто не важно, ничего не надо приспосабливать к жизни, не надо преподавать уроков, ковать уместные и практичные воспоминания, — из этих минут можно высечь радость, как из кремня. И сохранить эту радость в сердце. Ближе к матери и сестре Чарли никогда не был — и, делясь всем этим с Бадди, они стали семьей.

Лоис Ашер легла спать в девять и умерла в полночь.

— Я не могу остаться на похороны, — сказал Чарли сестре наутро.

— Что значит — не можешь остаться на похороны?

Чарли выглянул в окно: гигантская клешня тени подползала к дому. Уже было видно, как она вихрится по краям, словно птичьи стаи или рои насекомых. Всего полмили оставалось до ее острия.

— Мне нужно кое-что сделать дома, Джейн. В смысле, я и забыл это сделать, и на самом деле просто не могу остаться.

— Что за таинственность? Что, блин, такого тебе там нужно, что ты с похорон матери уезжаешь?

Чарли поднажал на свое воображение бета-самца до предела прочности, чтобы не сходя с места придумать что-нибудь правдоподобное. И тут зажегся свет.

— Помнишь, вечером вы отправили меня потрахаться?

— Ну?

— Это было такое себе приключение, но, когда я пошел зашивать череп, я сдал анализ. И сегодня поговорил с врачом. Мне нужно лечиться. Прямо сейчас.

— Придурок, я не посылала тебя заниматься небезопасным сексом. О чем ты думал?

— Я занимался безопасным. — «Ага, правильно, — подумал он, — чуть не спалился».

— Их беспокоят мои раны. А если я начну колоться прямо сейчас, есть шанс, что все обойдется.

— Так тебя на коктейль сажают? Для профилактики?

«Ага, вот оно — коктейль!» — подумал Чарли.

И мрачно кивнул.

— Ладно, тогда поезжай. — Джейн отвернулась и закрыла лицо руками.

— Может, к похоронам я еще и вернусь, — сказал Чарли.

Успеет? Нужно изъять два просроченных сосуда меньше чем за семь дней, — только бы в ежедневнике не возникло новых имен.

— Хоронить будем через неделю, — сказала Джейн, снова поворачиваясь к нему и смахивая с глаз слезы.

— Поезжай домой, полечись и возвращайся. Мы с Бадди все организуем.

— Прости, — сказал Чарли и обнял сестру.

— Не хватало, чтоб еще и ты помер, ебала, — сказала Джейн.

— Все будет нормально. Вернусь как только смогу.

— И захвати свой темно-серый «Армани» — я надену на похороны — и черные туфли с завязочками у Кэсси возьми, ладно?

— Ты? В черных туфлях с завязочками?