Рыцари кувалды

Оба присели над парящим в воздухе кабелем, и Пузырек размотал горловину заветной туго налитой дыньки. Выпив, Василий долго молчал, хмурился, крутил задумчиво в пальцах пустой колпачок. Потом вдруг шумно хлопнул себя левой рукой по облитому фартуком колену и взглянул на Пузырька в упор.

– Ну, давай попросту, – прямо предложил он. – Чего крутить-то?.. Знаешь, что меня здесь купило?.. Порядок.

Пузырек хмыкнул.

– Ну вот, порядок… А дом на потолке?

Ответом были стальной прищур и ослепительная усмешка.

– Пузырек! Ты меня моими же словами не доставай… Здесь – порядок! Не бардак, как у нас, а именно порядок. Ну, давай считать… Заработал – получи. А не хочешь камушки долбать – сиди голодный. Скажешь, нет?

– Ну так вот я же не ломаю, – напомнил Пузырек.

– Да ладно тебе! Ты тоже пашешь. Может быть, даже больше других. Да если рабочему человеку не выпить после смены – это ж с ума сойдешь… Дальше! Надзорки. Что? Скажешь, плохо службу знают? Ну-ка, тронь кого пальцем – тут же щелчка тебе! Так?

– Так, – кивнул Пузырек.

– Лечение! – напористо продолжал Василий. – Ты хоть одного больного здесь видел? Маше Однорукой вон дома кисть трамваем по пьянке оттяпало. Так у нее здесь новая отросла! У дедка – зубы, как у молодого! Ты подумай! Где так еще о людях заботятся?

– А про Лику чего молчишь?

– А что Лика? – не понял Василий.

– Да морда у ней вся в прыщах была, когда она сюда прилетела… Так не поверишь – за день сошли. А теперь, видал, королевой ходит. Кожа – зеркало…

– Ну вот… Стало быть, еще и Лика… Так?

– Так-то оно так, – не унимался Пузырек. Любил он, любил такие разговоры. – Ну ты же сам говорил, Вась: мол, ломать – это не работа…

– Ты погоди. – Василий предостерегающе поднял тяжелую ладонь. – Что значит – не работа? Ты вообще знаешь, зачем мы эти камушки долбаем?

Пузырек моргнул.

– Не-ет, – с интересом глядя на Василия, сказал он. – Не знаю. А зачем?

– Вот и я не знаю! Но они-то… – Василий запрокинул голову и взглянул на заплетенный мерцающей паутиной невероятно высокий потолок. – Они-то – знают! Вот, допустим, работал ты на заводе, точил какую-то деталь. Тебе объяснял кто-нибудь, куда она идет, деталь эта?.. Да черта с два!.. Но раз они нас сюда выписали, раз они о нас так заботятся – то, значит, нужны мы им! А? Ну ты сам подумай, Пузырек…

Жмурясь от удовольствия, Пузырек покрутил головой и снова наполнил колпачки.

– Хорошо говоришь… – сказал он. – Ну а как же насчет баб? Баб-то здесь раз-два – и обчелся!

– Еще прибудут, – уверенно отвечал Василий. Насупился, покряхтел. – И знаешь… – добавил он другим голосом. – Честно тебе скажу: вот если бы Маша Однорукая пила поменьше – не глядя бы к ней перебрался…

– Да ты и так от нее не вылазишь, – заметил Пузырек. – Ну, давай по второй, что ли?

Выпили. Василий чинно поставил колпачок в воздух над кабелем, поднялся и достал из авоськи еще одну капсулу.

– На вот, для ровного счета. А я, ты уж не обижайся, пойду. Мне там еще со зверушками своими рассчитаться надо…

Рассчитавшись со зверушками, Василий отправился искать дедка Сократыча и нашел его сидящим на маленькой изящно изогнутой глыбе. Судя по всему, в таком положении Сократыч пребывал уже давно.

– Вот вас-то мне и нужно, Василий, – обрадовался он. – Скажите, как у вас дома обстоят дела с мебелью?

– С какой еще мебелью? – не понял тот.

Сократыч поднялся и, умильно просияв щечками, указал на глыбу.

– Верите ли, сижу на ней чуть ли не полдня. Все жду, кому предложить. Ломать, сами понимаете, жалко. Ну, сколько в ней? Ну, от силы пара тюбиков… Да вы ее переверните, переверните, Василий! Я бы и сам перевернул, да сил не хватает.

Василий, поднатужась, опрокинул глыбу выпуклой стороной вниз. В этом положении она напомнила ему подставленную в ожидании подачки пустую горсточку.

– А? – ликующе вскричал Сократыч. – Обратите внимание, она еще и качается! Причем не вправо-влево, а вперед-назад… Да вы сядьте, сядьте!

Василий сел и покачался. Действительно, было очень удобно.

– По-моему, такая роскошь стоит куда больше двух тюбиков, – заметил Сократыч.

– А как я его домой заволоку? – спросил Василий.

– Тоже продумал! Полдня сидел и прикидывал. Сначала вы заталкиваете ваше кресло вот в этот скок…

Василий озадаченно посмотрел на теневой овал, разлегшийся на светлом покрытии метрах в пяти от них.

– Ну и закину его на потолок…

– Правильно! – с улыбкой согласился Сократыч. – А там буквально в двух шагах еще один скок. И вы оказываетесь возле «конуры». А уж оттуда, сами понимаете, в любом направлении…

– Ага… – сказал Василий, соображая. – И сколько ты за него хочешь?

При появлении кресла Телескоп пришел в восторг, и Василию это решительно не понравилось. Вздыбив шерстку и раздув ноздри чуть ли не до размеров глаз, зверек кинулся к камушку и принялся с трепетом обхаживать его и ощупывать. Столь соразмерных себе глыб он, надо полагать, давно уже не встречал. Наслушав ладошками напряженку, издал победную трель и запрыгал к стене, где висели на крюках ломограф и кувалдометр.

– Телескоп! – остановил его Василий. – А по хвосту?

Телескоп притих и уставился.

– Значит, так, – веско промолвил Василий. – Камушек этот – не трогать. Даже если захочешь жрать…

– Зать… – еле слышно повторил Телескоп.

– …к камушку не прикасаться! Сьок? (Усек?)

– Сьок!.. – растерянно отозвался Телескоп.

– Ну вот… – смягчившись, продолжал Василий. – И вообще, вести себя прилично. У нас сегодня гость.

– Гость! – совсем по-человечески чирикнул Телескоп, вытулив на Сократыча выпуклые глазищи.

– Все-таки, согласитесь, Василий, – задумчиво заметил тот, в свою очередь разглядывая Телескопа с таким вниманием, словно видел подобное существо впервые, – что гипотеза моя насчет ласок и кошек, кажется, весьма близка к истине… Кстати, мне показалось, или вы меня в самом деле зачем-то искали?

– Да как… – сказал Василий. – Ты, Сократыч, садись… Я чего хотел-то?.. На обед тебя хотел пригласить. Ну и выспросить кое-что…

Дедок Сократыч, уже откачнувшийся в кресле, растроганно округлил глаза.