Спаситель Петрограда( (сборник)

— Да пошел ты, — отмахнулся Гена от навязчивого мента.

— Не понял… — только и успел протянуть сержант. Куранты начали бить полдень, двери мавзолея распахнулись, и оттуда выскочили, судорожно глотая воздух, мужчина и женщина. Мужчина огляделся, увидел часовых и поздоровался:

— Здорьво, орлы.

— Мать твою, — чертыхнулся Гена. Он узнал тещу.

Мент забыл, что хотел сделать. Он тоже заметил невесть откуда взявшихся туристов. Хотя откуда он взялись было достаточно очевидно: из мавзолея.

— Вы кто такие? — с вызовом крикнул сержант, чем привлек внимание как к себе, так и к скромно потупившемуся Гене.

Взгляд Татьяны Константиновны обратился к вопрошавшему, но зацепился на лице зятя.

— Дратуйтэ… — зять шаркнул ножкой.

Откуда-то возник звук бьющих курантов. Лера бежала со всех ног к Александровской колонне, в воздухе висел тягучий заунывный звук, отсчитывающий, казалось, последние секунды всему сущему.

Потом более пятидесяти человек могли подтвердить, что в двенадцать часов дня среди Дворцовой площади испарилась в никуда женщина. Она просто бежала — и вдруг пропала. Кое-кто слышал при этом бой кремлевских часов.

— Отстают, — покачал головой Авессалом, стоящий на трибуне мавзолея. Посмотрел вниз и предостерегающе прикрикнул: — Татьяна Константиновна, минуточку, не торопитесь.

Спустившись вниз, он посоветовал часовым и сержанту-менту:

— Будет лучше, если вы удалитесь прочь.

Как ни странно, дважды повторять не пришлось, Красная площадь опустела в мгновение ока. Куранты отбили уже шесть ударов из двенадцати.

— Стреляемся с пятидесяти шагов, по четыре выстрела каждому, до полного поражения, — громко объявил продавец оружия. — Не угодно ли вам примириться?

— А я могу отказаться от поединка? — спросил Гена.

— Трус, — рыкнула Таня.

— Стойте, — послышалось издалека, и все повернули головы в сторону собора Василия Блаженного. Оттуда спешила, путаясь в полах плаща, Лера.

Едва она добежала, Авессалом продолжил:

— Итак, одна из сторон не хочет принимать вызов.

— Я его и без вызова ухлопаю, — успокоила Таня. — Я предупреждала.

— Да за что? — рассердился Гена. — Если хотите знать, она виновата не меньше меня.

— Знаю, — согласилась Таня. — Даже предполагаю, что Анюта начала первая. Но ты мог со мной поговорить…

— Я с вами сейчас говорю. А вы не хотите меня понять.

— Весьма сожалею, — пожала плечами Таня. — Все надо делать вовремя.

В перепалку вступила Лера:

— Согласитесь, вовремя надо было воспитывать дочь.

Таня обернулась к Лере.

— Пожалуй, вы правы. Но назад ходу всё равно нет.

— Хватит, — психанул Гена. — Авессалом, оружие.

— Наконец-то, — Авессалом пошарил в саквояже и достал знакомый нам гранатомет класса А, зеркальное отражение Таниного. — Конфликт считается исчерпанным после последнего выстрела вне зависимости от того, погиб один противник, оба или же никто не пострадал. Условия дуэли ясны?

Таня и Гена решительно кивнули. Володя оперся о металлическое заграждение и отрешенно смотрел на серое московское небо. Лера нервно курила.

Авессалом отшагал пятьдесят шагов, отметил мелом на брусчатке исходные позиции и провозгласил:

— К барьеру, — после чего смутился, ибо барьера-то и не было. Спешно пришлось исправиться. — К делу.

Таня встала в центр мелового круга и водрузила на плечо базуку. Она ожидала, что будет страшно и тяжело, но ничего подобного не ощутила. Единственное, что огорчало — Володя: из-за базуки на правом плече его не было видно.

Гена прижался к гранатомету щекой, краем глаза глянув на Леру. Что она здесь делает, как нашла?.. В груди стало мягко, и страх, такой колкий и холодный, исчез: Гена вспомнил, как он пластался на улицах родного Нижнего Могила.

Первые два выстрела раздались одновременно. Таню смело отдачей метра на три, и она упала на мокрый булыжник, пребольно ударившись затылком. Благодаря какому-то черепашьему инстинкту голова успела втянуться в плечи за секунду до удара, иначе череп просто раскололся бы, как грецкий орех. Кряхтя и постанывая, валькирия встала на ноги и, пошатываясь, пошла на исходную позицию. Встав в круг, она оглянулась. Кремлевская стена за спиной оказалась разрушена до основания и восстановлению уже не подлежала. Некстати вспомнилось, что в стене был замурован прах Юрия Гагарина. За руинами все полыхало и рвалось. Чудом уцелела только могила Неизвестного солдата.

— Вот ведь… — послышался смущенный голос Авессалома. — А заряды-то я, кажется, поменять забыл.

Гена на ногах устоял, но убежал по инерции шагов на десять назад. Он видел, как снаряд просвистел в полуметре от головы Татьяны Константиновны, вспыхнул оранжевым на кремлевской кирпичной кладке, и стены не стало. Мало того, кладка вековой крепости шрапнелью пронеслась по территории Кремля, сметая все на своем пути.

Сила взрыва настолько потрясла Гену, что он чуть не отбросил оружие в сторону, однако вид поднимающейся на ноги тещи вернул присутствие духа, и он твердым шагом вернулся в круг.

Четверть ГУМа исчезла с лица земли. Все звуки вокруг были убиты насмерть. Тишина притаилась, чтобы и ее случайно не прихлопнули.

Второй выстрел первым успел сделать Гена, и волосы на его голове зашевелились, когда сквозь завихрения горячего воздуха он разглядел, как Татьяна Константиновна увертывается от летящего прямо на нее реактивного снаряда и стреляет под неестественным углом Гене в корпус. На этот раз Гена тоже решил упасть, и успел это сделать на десятые доли секунды раньше, чем снаряд занял его место в пространстве.

Едва за их спинами прогремели взрывы, зять и теща вскочили на ноги и с диким воплем бросились навстречу, нажимая гашетки своих гранатометов. На этот раз промахнулись они очень серьезно, и результатом трех выстрелов с одной и с другой стороны могли считаться взорванный к чертям собачьим ГУМ, покосившаяся Спасская башня, стертый с лица земли мавзолей и руины Кремля.

Придя в себя от вспышки охватившей обоих ярости, Таня и Гена обнаружили, что занимают места друг друга… точнее, враг врага. Осталось сделать по последнему выстрелу.

Таня поняла, что сейчас они не промахнутся. Сейчас никто не уступит, они тщательно прицелятся и выпалят на поражение.

— Бедный Володя… — прошептала она.

Гена был спокоен, он знал, что рядом Лера, что она соберет его даже из тысячи тысяч мелких ошметков, и поэтому смерти не боялся. Он боялся другого — попасть. Бог троицу любит, больше трех раз стрелять нельзя…

Выстрелили оба одновременно.

Эпилог

Сначала разжмурился Володя. Он открыл сперва левый глаз, затем правый, и понял, что смотрит не туда: перед ним красовался собор Василия Блаженного, а дуэль происходила за спиной. Повернуться лицом к полю боя он не решался, тем более что эта женщина, Лера, плакала навзрыд.

Потом открыла глаза Таня, и поняла, что случилось непоправимое. Гены нигде не было. Валерия рыдала, стоя на коленях, более душераздирающего крика Таня, казалось, никогда не слышала.

Следом открыла глаза Лера. Она не переставала рыдать с момента последнего выстрела, сил смотреть на это смертоубийство не было, но не знать, чем все закончилось, оказалось еще тяжелее. Где ты, Гена?

Последним распахнул шары Гена, и сразу понял, что у него все получилось. Незнамо как, но он очутился во время последнего выстрела почти плечом к плечу с тещей, и они в едином порыве сравняли с землей остатки Кремля.

— Мир? — Гена склонился к сидящей на мостовой Татьяне Константиновне.

Она резко повернула к нему свое чумазое, в потеках слез лицо.

— А где твоя рубашка? — Таня нашла в себе силы улыбнуться.

— Продал… — повинился Гена. — Вон, ему.

Там, куда показал ухоженным пальцем невоспитанный Гена, стоял, счастливо улыбаясь, Авессалом. Из-за здания Исторического музея опасливо выглядывали часовые и сержант-патрульный. Им довелось увидеть, как сквозь марево пожара уходят прочь с поля боя две пары. Одна растворилась в питерском мираже, а другая укатила на паровозе по Москве-реке.