Орден Люцифера

— Привет! — с улыбкой сказал он. — Твой адрес дала Вика. Можно зайти?

— Да какие разговоры! — улыбнулся в ответ Илья. — Заходи. И привет, рад тебя видеть. Да не разувайся…

— Я не привык в обуви. — Виктор аккуратно снял туфли. — Это в Америке по коврам в обуви ходят. А мы люди культурные, интеллигентные.

— Тогда надень, — Илья вынул из тумбочки тапочки и протянул их Виктору. — Кстати, спаси­бо за тот вечер. Было чудесно.

— Ну, еще бы, — глаза Виктора насмешливо блеснули. — Покажешь, над чем работаешь?

— Да, конечно, — согласился Илья, хотя пред­ложение Виктора его не слишком обрадовало. Он не любил никого пускать к себе в мастерскую. И осо­бенно не любил, когда кто-то видел незаконченные работы. Тем не менее, своему новому знакомому он отказать не мог.

— И что тут у нас? — поинтересовался Вик­тор, оказавшись в мастерской. — Чудесная со­бачка, а тут? — Он подошел к стоявшему на полу у стены полотну. — Лужок со стогами. Тоже не­плохо…

В мастерской у Ильи находилось шесть работ разной степени готовности. Начав работать над картиной, он частенько чувствовал, что ничего не получается. То ли сюжет выбрал неверно, то ли еще что. Какие-то холсты он просто грунтовал заново и начинал писать что-то другое. А иные отставлял в сторону, чтобы вернуться к ним позже.

— Ну что ж, неплохо, — сказал Виктор, осмо­трев картины. — Мне нравится. Но понравятся ли они покупателю, а? — Он в упор взглянул на Илью, и тот опустил взгляд. Просто и сам понимал, что картины плохи.

— Помнишь, я говорил тебе, что могу нарисо­вать картину, которую сразу же купят? — спро­сил гость, продолжая внимательно смотреть на Илью. — Может, попробуем?

До этого момента Илья считал нового друга слегка чудаковатым бизнесменом, хорошим пар­нем. Теперь во взгляде Виктора он ощутил стран­ную силу. Даже подумал о том, что именно такие и нравятся женщинам: сильные, уверенные в себе. В прошлый раз он этого не заметил.

— Ты серьезно? — Илья недоверчиво смотрел на гостя. — Это не так просто, как ты думаешь. Ты ведь раньше не учился живописи?

— Нет, — покачал головой Виктор. — Мне это просто не нужно.

— Ну хорошо, — пожал плечами Илья. — По­пробуй. У меня как раз есть чистый холст.

— Не надо холста, — отмахнулся Виктор. — Можно, я дорисую эту псину? Надеюсь, тебе ее не жалко?

— Не жалко, — честно ответил Илья. Этот ло­поухий пес был немым свидетелем его беспомощ­ности, а потому раздражал.

— Вот и чудненько… — Виктор скинул пиджак, закатал рукава у рубашки.

— Подсказать что? — спросил Илья.

— Нет. Просто не мешай.

Илья слегка нахмурился — уж очень грубо это прозвучало. Но ничего не сказал. Отойдя к окну, сел в кресло и стал наблюдать, надеясь, что у Викто­ра ничего не получится. Он даже был в этом уве­рен — это тебе не ресторан содержать…

Тем временем Виктор встал у холста и несколько минут стоял перед ним, задумчиво глядя на высу­нувшего язык симпатичного пса. Затем взял пали­тру, уверенной рукой выдавил на нее из тюбика чер­ной краски. Выбрал кисть и приступил к работе.

Его мазки были очень грубыми, размашисты­ми. За несколько минут от веселого пса не оста­лось и следа — Илья видел лишь что-то черное, уродливое. Грубые рваные линии, хаотичное на­громождение пятен. Виктор работал очень быстро, то и дело выдавливая на палитру новые краски, в основном темные. Постепенно его рисунок начал приобретать какие-то черты: Илья с удивлением понял, что Виктор тоже рисует собаку. Но совсем другую — это был огромный черный пес. Едва осо­знав, что именно будет изображено на картине, Илья понял и ошибку Виктора — тот сделал пса очень большим для такого полотна. Можно было подсказать, но он промолчал.

Шло время. Виктор все так же самозабвенно ра­ботал, и Илья начал нервничать. То, что получалось у гостя, выглядело не так уж и плохо. Даже разме­ры собаки оказались вполне уместными — теперь он понял задумку Виктора. Это было не просто изо­бражение: картина представляла собой некое окно, сквозь которое пес пытался пролезть. А точнее, выбраться на волю. Яростный взгляд, оскаленные клыки — было в этой собаке что-то дьявольское. И каждой минутой она становилась все реальнее. Прежние грубые мазки ушли в небытие, собака была уже не просто живой — она вызывала страх. Теперь Илья видел, что там, за картиной, царит лунная ночь. Самой луны видно не было, но ее свет серебрил собачью шкуру и подсвечивал угадывав­шиеся на заднем плане руины какого-то замка.

На всю картину — от первого мазка до послед­него штриха — у Виктора ушло около двух часов. Его спина взмокла от пота, но оно того стоило. Отло­жив наконец кисти и краски, Виктор устало вздох­нул и отошел на пару шагов назад. Несколько ми­нут с едва заметной улыбкой смотрел на картину, потом взглянул на Илью.

— Ну и как? — спросил он. — По-моему, по­лучилось.

— Да… — вынужден был признать Илья, под­нимаясь с кресла и не без содрогания глядя на кар­тину. — Правда, в детской ее не повесишь.

— В детской? — усмехнулся Виктор. — Ну по­чему же… — Он взял тряпку и вытер руки. — Мож­но и в детской. Уверен, они подружатся.

— Кто?

— Дети и пес. Правда, если однажды они пре­дадут его, им не поздоровится. Эти твари не про­щают измены.

Илья невольно поежился.

— Ты говоришь об этом псе, как о реальной со­баке, — произнес он, разглядывая картину и думая о том, каким образом Виктору удалось передать этот взгляд: казалось, собака смотрела прямо на него. Глаза в глаза. Взгляд был удивительно живым.

— Она действительно реальна, — ответил Вик­тор. Его голос звучал совершенно серьезно, без тени фальши. — В этом разница между нами: ты рису­ешь свои фантазии или копируешь что-то из этого мира — то, в чем нет силы. Твои картины пусты. Но я — не художник. Я не могу ничего придумать. Этот пес на самом деле существует. Все, что я сде­лал, — это помог ему проявиться.

— И где же он существует? — поинтересо­вался Илья, подумав о том, что у нового знакомого явно не все в порядке с головой. Впрочем, все мы со странностями. Отошел чуть в сторону — и вздрог­нул. Пес следил за ним взглядом.

— Не в нашем мире, — ответил Виктор. — Но очень близко.

Илья прошел в другой угол комнаты — пес про­должал следить за ним. Это казалось невероятным. Подойдя прямо к картине, Илья посмотрел псу в глаза, думая о том, что ему непременно надо раз­гадать этот секрет. Понять, как Виктору удалось это сделать, какую технику он применил…. Нечто подобное до этого он видел только на иконах.

— Симпатичный, правда? — спросил Виктор, встав рядом.

— Да, — тихо отозвался Илья. — Симпатич­ный…

— Он твой. А мне пора… — Виктор взял со сту­ла пиджак.

— То есть как — мой? — не понял Илья. — Пусть высохнет, а потом забери его. Это же твоя работа.

— Работа моя. А пес твой. И помни, что я ска­зал: эти твари не прощают предательства.

Было во всем этом что-то ненормальное. Илья не мог воспринимать слова Виктора иначе как шутку, и. тем не менее, тот говорил совершенно серьезно.

— Послезавтра у меня день рождения, — ска­зал Виктор уже у двери. — Приглашаю. Подарка не надо.

— Хорошо, — согласился Илья. — Приду. В ре­сторане будешь справлять?

— Дома. Я часикам к семи вечера пришлю за тобой машину, хорошо?

— Хорошо. Народу много будет?

— Юля и Вика будут там…

Илья смущенно улыбнулся.

— Как девчонки — понравились? — поинтере­совался Виктор, обуваясь.

— Да, — признался Илья, чувствуя, что крас­неет. — Спасибо.

— Брось. Мы же с тобой друзья. В общем, до пятницы. — Виктор пожал Илье руку и вышел за дверь.

Закрыв дверь, Илья прошел на кухню, выпил стакан воды. Потом снова вернулся в мастерскую и остановился у картины.

Она притягивала взгляд. Казалось, свирепый пес вот-вот выпрыгнет из рамы, его злые глаза смотрели в самую душу. Да, в детской такую кар­тину не повесишь — уж больно страшная. Но по­купатель на нее непременно найдется.

Илья перевел взгляд на свою работу со стога­ми — и поразился контрасту. По сравнению с этим псом его картина выглядела полным убожеством. Но как Виктору это удалось? Техника письма до­вольно грубая, даже примитивная. А собака как живая…