Пять доказательств небытия Руси Московской

После срочной службы у вас я на Козловическом заводе автоагрегатов работал в службе автоматизации производственных процессов. И мой домашний процесс перегонки спирта полностью автоматизирован. Безукоризненно отладил аппарат. Безлюдное производство. Можно заниматься учёнными записками. Люблю позабавиться наукой в свободное время. В назидание для грядущих поколений. Я ж как–никак высшее образование заочно получил и до пенсии учителем математики и информатики в сельской школе проработал, пока с головой не ушёл в мелкий, но высокоприбыльный агротурбизнес. Мог бы и в хакеры податься, очень уж мне языки программирования даются. Но робок я, выходить в большой сетевой мир опасаюсь. У себя безопасней. В своей деревне да кого пугаться? Все свои, всяк прикроет. А заморский банк, если миллион у них дюбну, таких ищеек–аудиторов напустит, что цистернами с самогоном не откупишься. А тут я налоги плачу крохотные — свой же парень у инспекции по налогам и сборам.

Меня предержащие власти спрашивают: «Шинок у колченогого Юдки» — это у тебя с подвохом под скрытый антисемитизм?» — «Завлекалочка для туристов» — отвечаю. — У меня ностальгические этнотуры для выходцев из зоны оседлости, а не выдумки местечковых стеномазов — аисты, соломенные брыли, польские кунтуши и рогатувки. Не для тех, кто вздыхает и мечтает о шляхетстве». У нас таких полно — у одного дед в войске пилсудчиков выслужил крест «Виртути милитари», за что большевики якобы расстреляли, у другого водяную мельницу советы отняли, а самого к стенке поставили, у третьего деда в лагере сгноили за то, что вахмистром в царской армии был. По–моему, и сейчас любого старшину при складе можно шлёпнуть, особенно, если там спирт хранится. «Зачем тебе чучело в ермолке и с пейсами у самогонного аппарата?» — «У местных патриотов нет ни злотого в кармане, а у израильского туриста шекели звенят в кошельке, — отвечаю. — Как было когда–то, так и обустраиваю свой шинок. Плевал я на вашу вшивую шляхту. У меня, почитай, в моём шинке весь Амстердам самогоночки отведал. А Амстердам отличается от Хайфы только тем, что в нём меньше арабов». Туристов ностальгия мучит. Хотят вернуться в родные, то есть наши края. И пусть себе возвращаются. С ними легче договорится, чем с пшеками и липовыми литвинами, потомками босоногой шляхты.

Я любую нацию уважаю, но всё же от «русского вопроса» нельзя ни спрятаться, ни скрыться. Хоть моя родня по всяким разным нациям определилась, кто пшек, кто хохол, кто даже ятвяг–литвяг, но гены пальцами не заткнёшь. Шкурой чую всё–таки в себе червоточинку, какую–то неполноценность. Русский я. Потому как тупорылый, слишком доверчивый и вовсе не хитрожопый, что определяет всякого русского. Меня Россию на ПМЖ не пустят, туда путь открыт только полукровкм и инородцам. В России, как в Бразилии. Там мулатов и метисов чуть ли не в задницу целуют, а чистокровные индейцы или португальцы — для властей подозрительные и ненадёжные. Могут свои права всяким мулам и лошакам на украденную у них земли предъявить. Нет, в Россию русского ни за что не пустят. Там издавно семь раз нерусские у власти. Это–то меня и задело как историка на вольных хлебах. Потому я и занялся изучением истории Руси. Вычислил, что центр русскости определятся на пересечении осей Вильнюс — Одесса и Белосток — Брянск. Пусть вас иноземное словечко Вильнюс не пугает. Почитайте дореволюционную статистику о населении Виленского края. И вам станет ясно, что нынешняя якобы Литва это Жемайтия и Аукштайтия, которые никакого отношения к Вильне не имеют. А подлинная столица нынешней «Летувы» без немецкого Мемел — Клайпеды — Каунас. Заодно на меня нашло умопомрачен…. простите, озарение, что Руси Московской тоже не было никогда! Это величайшее историческое открытие я не имел права утаить от современников и тем более потомков. Я долго составлял математические модели мироустройства Руси, и всякий раз всю стройную структуру разрушала некая мнимая составляющая. И наконец я понял — мне мешает Русь Московская, которой никогда не было. Это выдумка западных историков 15 века. Им нужно было пугало, чтобы держать в страхе своих подданных. На самом деле Руси Московской никто не боялся. Боялись Руси Виленской, Полоцкой, Киевской и Галицкой. А Русь Московская была простой обманкой.

5

Вы мне не верите? Но математик, пусть даже бывший учитель в сельской школе, всегда побьёт ваши возражения строгой логикой. Только сначала определимся в терминах, как учил кто–то из великих. Чехов, словаков, сорбов–лужичан, болгар, всех югославов чохом, лемков, гуцулов, галичан, волынян, малороссов, новороссов, украинцев и белорусов выведем за скобки. Все они — искусственные конструкты. Мы даже знаем их проектантов. Православные в границах Польши 1772 года — русские со знаком качества. Православные за Москвой — не русские, а москали. Это звучит как песня для сердца каждого европейца. Моя математическая модель в этих песенках и припевках не нуждается. Субъектами в моей компьютерной стратегии выступают только русские и поляки. У поляков отбросим мазуров и кашубов для чистоты поведенческого анализа нации. Они не поляки, а померанцы. Осталось определиться с тем, кого считать русскими. Это очень трудная задача.

Оставим Аттилу с его венедами и прочих дерибанщиков Римской Империи вплоть до коми–зырян, а заодно и весь дописьменный период русской истории. Если верить нашим летописям, а почти все они были найдены в наших краях, и западным хроникам, после Второго великого переселения народов и буйства Аттилы с его праславянами и готами на два века в Беловежско — Пинской тайге и даьше вплоть до предгорий Карпат воцарился мир. Аттила сгинул. оставив после себя обобщённое название название Северной Италии Венето, Ломбардию, Словению с Любляной и красивые сказки о залатокудром и голубоглазом богатыре, покорителе женских сердец. А на его родине, то есть в наших палестинах, целых двести лет дышали свободно. После того, как искатели приключений выплеснули свою агрессию в запустыненный тогда Запад и осели там, где растут виноград и лимонный плод, Восточноевропейская равнина от Балтики до Черноморья дала приют новым переселенцам, но пока тихим, потому что свободных земель было в избытке.

После ухода орд Аттилы никто больше не разбойничал на ручьях, реках и озёрах. В местных лесах вдоль рек мирно расселялись чистые, без примеси готов, славяне разных родов и племен по крайней мере ещё с 7‑го века от рождества Христова, как сообщают письменная история и археологические артефакты. Леса были непроходимые, просек не было, оттого и пути из Варяг в Греки проходили по Неману, Западной Двине и Неве, а ниже по Днепру, Дону и Волге. Сопровождали моноксилы–однодревки морские разбойники русы. Та же лихая братия из гнезда Аттилы. Язык у местных славян и русов был один и тот же, древнерусский, точнее древлерусский. Те и другие были язычниками, приносили человеческие жертвы. Только у русов было единобрачие, а лесные славяне содержали гаремы из полонянок. Роды и племена русов жили на островах Балтийского моря среди немцев–готов, имена у них были чужие: Олег — Хельг, Ольга — Хельга, Игорь — Ингварь. Караваны по рекам везли товары греческих купцов, персиян, потом хазар, но охраняли их от грабителей вооружённые русы. И, как это часто встречается в истории всяких стран, рано или поздно вооруженная охрана захватывает власть. Таможня — цивилизованная форма грабежа. Так и некий Рюрик из Невогарда в устье Невы не удержался и овладел Ладогой, потом Новгородом и истоками Днепра, Западной Двины и Волги. Подельник Рюрика Олег обманом перерезал властителей Куябы — Киева, очевидно, иудеев–хазар. Позже князь русов Игорь выходит в греческие земли Тавриды и сталкивается с Византией, которая наряду с Персией содержала все пути из Варяг в Греки. Сын Игоря уже с чисто славянским именем Святослав уничтожает иудейскую Хазарию. И государственный новодел Русь выходит напрямую с потребителями северного импорта — Византией и Персией. Всё в духе рыночной экономики — устрани посредника. Осталось только структурно разобраться, чем была тогда Русь.