Исход-2050 (СИ)

— Разрешите доложить, товарищ Линь…

Вошедший снисходительным жестом прервал его. Внимательно посмотрел на Марину. Поздоровался с ней. Сел на второй стул напротив. И только потом, мельком взглянув на по-прежнему застывшего, словно в почетном карауле, хозяина высокого кабинета, снисходительно махнул ему рукой, разрешая сесть.

— Вот…

Линь вновь хозяйским жестом прервал готовые прозвучать объяснения, взял бумагу — чувствовалось, что он в курсе всего, что тут происходит — и быстро пробежал глазами написанный Мариной текст.

Затем небрежно отложил его в сторону.

— Мы очень ценим ваше сотрудничество, — сказал он, глядя с каким-то отстранённым выражением.

Говорил он правильно, но акцент присутствовал.

— … Поэтому, думаю, мне следует быть с вами откровенным.

На секунду замолчал.

— Ваш бывший муж должен уехать. В России ему оставаться нельзя. Это крайне, скажем так, нецелесообразно. Скажите, вы уверены, что Суров действительно уедет? Существует ли вероятность того, что он в последний момент передумает и решит остаться?

Марина ответила не сразу.

— Мне он говорил, что уезжает.

Она опять помолчала.

— Но Суров… как бы это сказать… человек неожиданный.

Она вопросительно посмотрела на Линя.

И без того неширокие глаза того ещё более сузились.

— Я вас понял, — сказал он, чуть кивнув головой так, словно она подтвердила его собственное мнение.

Запустив руку во внутренний карман пиджака, Линь вынул бумагу и положил её перед Мариной.

— Ознакомьтесь, пожалуйста.

Марина прочитала текст.

— Я должна это подписать?

— Но вы же сами говорили о неуравновешенном характере вашего бывшего мужа.

— Я говорила…

Одна бровь Линя приподнялась и Марина осеклась.

— Но госпитализация…

— Это будет не обычная психбольница, — сказал Линь. — Уверяю вас, ему создадут там очень хорошие условия.

Хозяин кабинета, молча слушавший их диалог и не вмешивавшийся, встал, подошёл к Марине и протянул ей ручку.

Марина, чуть помедлив, поставила свою подпись.

— Думаю, — негромко, словно сама себе, заметила она, — Суров бы предпочёл…

Она не договорила.

Но заметила, как блеснули глаза Линя:

— А вы Марина — какой вариант для Сурова предпочли бы вы?

Глаза Марии расширились.

— Ну, не волнуйтесь так, — успокоительно проговорил Линь и уголки его губ чуть приподнялись в подобие улыбки. — Мы всего лишь рассматриваем все возможные варианты. Такова специфика нашей работы.

Уже выйдя из здания, пройдя на стоянку и сев за руль своей машины, Марина, не заводя мотор, откинулась на спинку сиденья и, закрыв глаза, на минуту застыла.

— Господи, — еле слышно прошептала она, — хоть бы он уехал.

Суров обратил внимание, какой тут низкий парапет.

«Легко прыгнуть, — подумал он. — А даже и не прыгнуть, достаточно чуть подтолкнуть…».

Он оглянулся, словно в поисках того, кто его может подтолкнуть, чтобы полетел он вниз, в тёмную холодную воду.

Но мимо него по мосту шла, не останавливаясь, обычная московская толпа. Никому не было дела до человека с сумкой, остановившегося на середине моста и наблюдающего за быстрым течением реки, сдавленным в этом месте искусственно расширенными набережными.

Суров прикинул расстояние до воды. Высоко. Плавать он не умеет. Плюс шок от удара о воду и от низкой температуры этой воды.

Он чуть отстранился.

Ветер здесь, над рекой был настойчивый, и, казалось, ещё более холодный.

Суров поёжился. Скорее бы весна. Но ведь сначала должна пройти зима, а уж потом…

Суров вдруг стал декламировать почти вслух: «Свежеют с каждым днём и молодеют сосны; чернеет лес, синеет мягче даль, сдаётся наконец сырым ветрам февраль, и потемнел в лощинах снег наносный…».

И прикрыл глаза. Бунин. Но мысль уже цеплялась ассоциациями… Катаев, рассказ «Фиалка».

Суров открыл глаза.

И вновь огляделся на снующих мимо него людей. «Интересно, — подумал он, — много ли среди них тех, кому что-либо, скажет это сопоставление»? И кому это вообще нужно?

А там, куда он едет? Где русский язык — не плоть и кровь…

И нужно ли ему тогда туда ехать? Ведь для него именно русский язык — и плоть и кровь…

Но если и там и здесь это никому не нужно, то какая разница, где доживать оставшееся. Как там Марина сказала — сформировавшийся старик. Не так уж и много осталось…

Взгляд его ещё раз упал на воду и — одновременно — ему показалось, что сзади него кто-то, из текущей мимо толпы, приостановился.

И Суров стал оборачиваться.