Директор департамента

Национал-консерваторы нашли более тонкий подход к проблеме. Проведя глубокие социологические исследования, они пришли к выводу, что корень зла лежит в многодетности безработных. Средств федерального бюджета явно не хватит, чтобы прокормить миллионы малолетних нахлебников. А посему к безработным следует применить стерилизацию. Конечно, идея эта ненова, она была осуществлена еще в нацистской Германии. Но кто сказал, что американцам нечему учиться у истории?

Национал-консерваторы предложили также ввести специальный документ — лицензию на право рождения ребенка. Как и все гениальные идеи, план этот был предельно прост и легко осуществим. Захотел обзавестись потомством — подавай заявление в муниципалитет. А там обсудят и решат, стоит ли тебе иметь детей. Если ты безработный или, не дай бог, вовлечен в антиамериканскую деятельность, то и не надейся. И не вздумай рожать без лицензии — тебя тут же подвергнут стерилизации.

Как и ожидалось, либералы попытались провалить этот проект. Они даже сумели привлечь на свою сторону архиепископа Вашингтона, заявившего: «Томас Джефферсон перевернулся бы в гробу от мысли, что бедняков в его стране подвергают ужасному унижению, навсегда лишая потомства».

Джентльмены из исполкома национал-консервативной партии легко парировали этот выпад церковного сановника и прочих безответственных лиц, явно сочувствующих коммунизму.

— Джефферсон нам не указ, — заявили они. — Никто не заставит нас отказаться от права решать экономические и социальные проблемы нашей страны путем стерилизации неимущих.

После длительного обсуждения законопроекта парламентарии сошлись на том, что стерилизация — дело достойное, но подпадает под юрисдикцию штатов. Уже через несколько дней в штатах, где такого закона не было, он был принят.

Второй законопроект, внесенный национал-консерваторами в конгресс, исходил из неоспоримого факта постоянного роста преступности в стране, а также усиления влияния подрывных организаций, выступающих за мир и ядерное разоружение. Он предлагал в течение года взять отпечатки пальцев обеих рук у всего населения страны. Предполагалось, что на следующий день после принятия закона отпечатки будут взяты в родильных домах, больницах, отелях, а затем кампания перекинется в другие общественные места — колледжи и университеты, рестораны и кафетерии, кинотеатры и дискотеки, в учреждения и на предприятия.

Острая дискуссия развернулась вокруг вопроса: надо ли брать отпечатки пальцев у покойников? Представители похоронного бизнеса настаивали на эксгумации всех захороненных хотя бы в последние шесть месяцев, поясняя, что это поможет раскрыть множество невыявленных. преступлений. Боже, какими колоссальными прибылями запахла эта идея! Запах был таким сильным и так бил в нос, что на покойниках пришлось поставить крест. Но в целом законопроект, поддержанный большинством конгрессменов, прошел, можно сказать, на «ура».

Еще один билль, внесенный национал-консерваторами, «рекомендовал» Советскому Союзу в одностороннем порядке аннулировать Варшавский Договор. В противном случае ему грозили угоном самолетов, космических кораблей, прекращением гастролей «Большого балета», отказом от импорта русской водки, всякими прочими смертельными бедами.

Конгресс после длительного обсуждения и ожесточенной перепалки с союзниками по НАТО отверг законопроект незначительным большинством. Впрочем, Макслотер не очень-то рассчитывал на его принятие. Зато голоса всех, кто ненавидит Советскую Россию, были у него в кармане. К тому же касса национал-консервативной партии существенно пополнилась за счет крупных поступлений из центров военной промышленности от «доноров», пожелавших остаться неизвестными.

Активность национал-консерваторов в конгрессе накануне выборов была вознаграждена дополнительными голосами тех, кто считал, что традиционные партии уже не в состоянии проводить решительную политику как внутри страны, так и за ее рубежами.

Ободренный поддержкой со стороны сильных мира сего, Макслотер торопился укрепить свое влияние и власть. Он понимал, что нужна новая инициатива, которая поразила бы воображение американцев. И сегодня, выступая на заседании национального совета партии, он решил «прокатать» перед единомышленниками одну давно запавшую в душу идею. Внимательно вглядываясь в лица коллег, Макслотер сказал:

— Успех на выборах велик, но его следует закрепить. А для этого надо потрясти страну новой ошеломляющей инициативой. Хочу поделиться с вами любопытной мыслью, которая пришла мне в голову.

Макслотер наморщил лоб, словно раздумывая, с чего начать, а затем, придя к какому-то решению, начал вкрадчиво и издалека:

— Все мы не раз бывали в Канаде и практически не замечали, что попадали за границу. Нас окружало все американское. Мы останавливались в отелях «Шератон», арендовали «кадиллак» в компании «Хайнц», заправлялись на бензоколонках «Экссон», покупали всякую мелочь в магазинах «Вулворт», летали на «боингах». Ни для кого не секрет, что Канада стала экономическим придатком Соединенных Штатов. А в военном плане она и вовсе неотъемлемая часть нашей системы стратегических ракетно-ядерных установок, нацеленных на потенциального противника. Так справедливо ли, что Канадой правит генерал-губернатор, назначаемый английским монархом?

Члены национального совета внимательно слушали, начиная понимать, куда клонит их шеф.

— А что представляет собой так называемая Великая Британия? — усмехнулся Макслотер. — От ее былого величия не осталось и следа. Во время первой мировой войны она заняла у нас огромные деньги, да так и не вернула. Еще больше американских долларов она нахватала в годы второй мировой войны — по ленд-лизу, а потом по плану Маршалла. Несмотря на эти финансовые вливания, Англия до сих пор ходит в банкротах. На днях старушка снова обратилась к нам с просьбой о крупном займе. Я не предлагаю отказать ей в помощи. Наоборот, я предлагаю дать деньги Англии, но при одном условии — в обмен на ее отказ от прав и интересов, которые она имеет в Канаде.

Мысль и в самом деле была превосходной. Ее тщательно обсудили, и на очередном совместном заседании обеих палат конгресса Макслотер взорвал политическую бомбу.

5

…В ТОТ ДЕНЬ американскую столицу покрывала бескрайняя синева безоблачного неба. Жители Вашингтона изнывали от жары. Как божий дар вспоминали они небольшой дождь, слегка освеживший город месяц назад. Но с тех пор небо оставалось сухим, как засохший кактус, из обезвоженного тела которого торчали, обжигая людей, колючие иголки — лучи раскочегаренного солнца.

Трудовой день парламентариев начался как обычно — с молитвы. Преподобный Берни Летч, прочно вцепившись глазами в потолок, с постным видом произнес:

— О господи, услышь нашу молитву! В разделенном и пугающем нас мире мы молим тебя ниспослать свою милость на тех, кто взял на себя роль исцелителя. Помоги конгрессу Соединенных Штатов вывести нашу страну из мрака дикости и сделать из нее нечто большее, чем нынешнее сообщество бессердечных людей, равнодушно наблюдающих за ликвидацией богатств нашей души. В то время, когда полиция устраивает облавы на улицах наших городов, мы молим у тебя, о господи, защиты от поднявших руку на ближнего своего. В час, когда мы заучиваем алфавит смерти, научи нас языку жизни. В час, который заполнен любовью к силе, научи нас иле любви.

«Странные речи произносит этот попик, — подумал Макслотер, вслушиваясь в монотонную речь священника. — Надо будет им заняться». И он что-то черкнул в блокнот.

Выступления конгрессменов в этот день были вялыми и скучными. Они подтверждали кем-то высказанную мысль, что жара не способствует развитию ораторского искусства. Но когда слово взял Дональд Макклири, главный сыщик Америки насторожился. Он давно знал и толь же давно не любил этого либерального политика, лидера оппозиции в конгрессе. Речь Макклири звучала диссонансом всем предыдущим выступлениям. Он говорил, энергично жестикулируя: