Нулевая область

Потом какое-то время снова была одна тишина, и Макс начал волноваться.

– А что если она не зайдёт? – подумал он – Застесняется, и просидит на кухне до самого прихода деда.

– А тебе не всё равно? – спросил он себя, но что-то сладко сжавшееся возле сердца без слов ответило на этот вопрос.

Она вошла неожиданно, наверное потому, что не было слышно её шагов.

– Здравствуйте – услышал Макс, и хотел было повернуть голову, чтобы увидеть её, но к своему удивлению не смог. Ему вдруг стало стыдно своего внешнего вида, своего теперешнего положения, ещё тысячи мелочей, и он только глупо кивнул в ответ.

Следующие секунд пять, он просто чувствовал её присутствие, и внутри него гулял вихрь, но вихрь этот был тёплым, и как ни странно, ничего не разрушал, несмотря на своё прямое предназначение. Она молчала, а он мог только представлять – смотрит ли она него, или она смотрит на гардину на полу, или ей вообще всё равно, и плевать на все его вихри.

– А с чего ей должно быть не плевать? – усмехнулся он – Кто ты для неё?

– А вы уже побрились? – наконец спросила она. И Макс услышал в её голосе то ли жалость, то ли снисходительность к нему, он не разобрался, и ему стало снова стыдно, но теперь оттого, что он так глупо, как какой-то школьник, молчит.

– Нет – он повернул голову в её сторону. Она смотрела на него, и когда их глаза встретились, испуганно перевела взгляд на гардину наполовину укрытую разорванной занавеской. Макс снова видел её профиль, аккуратный подбородок, чёрные реснички, светлые волосы, перетянутые у затылка едва заметной резинкой. На ней было всё то же платье, лёгкое, в цвет глаз.

– А что с занавеской? – торопливо, дрогнувшим голоском спросила девушка.

– Да это я, нечаянно – стал на ходу придумывать Макс – Хотел до окна прогуляться. Меня в сторону кидануло, ну я и ухватился. Давай на ты, хорошо?

– Хорошо – сказала она и одновременно пожала плечиками, отчего Макс не удержался и рассмеялся. Так это у неё вышло естественно, и от противоречия слова и движения, почти по-детски.

На секунду она замерла, даже немного сжалась, но вдруг решительно посмотрела на Макса.

– Так! – воскликнула она с неподдельной весёлостью – А почему это мы смеёмся? Мы болеем, или притворяемся? А может мы просто обманщик?

Она подняла руку и погрозила указательным пальцем. Макс тут же подавил смех, и даже почти подавился им. Ему снова стало стыдно. Он смотрел в её глаза и судорожно решал, что ответить, но в голову лезла всякая чушь.

Лицо Маши вдруг стало серьёзным.

– Вам нельзя смеяться – сказала она.

– Тебе нельзя смеяться – досадливо скопировал Макс – Мы же договорились.

– Тебе нельзя смеяться – повторила Маша.

– А вот здесь я не согласен – Макс почувствовал, как от этой простой зацепки внутри расплывается спокойствие. Разговор завязался, оставалось только продолжать его, хоть чем, хоть полнейшей чепухой, лишь бы не сухое молчание – Смех он полезен. Смеющийся человек счастлив – ляпнул он вдруг всплывший откуда-то из читанного афоризм.

– А человек говорящий афоризмами тоже счастлив? – Маша улыбнулась.

Макс оторопел. Это было похоже на разглядывание тех дурацких картинок, в которых совмещены два изображения. Одно вроде бы явное, а другое скрытое. Тебе говорят, к примеру, что ты должен увидеть лицо, но ты видишь только дерево. И хоть убей, ничего кроме этого дерева. Но вдруг, наконец-то, слава богу, ура – ты видишь это долбаное лицо. Да, чёрт подери, вот же оно!

Теперь был именно такой случай. Макс с удивлением увидел совсем другое, нежели видел до этого. Или хотел увидеть.

– Я просто создал себе образ – подумал он – Деревня, девушка, красивая, но глупенькая. Аксиома, блин. А тут оказывается намного интереснее.

– А такая умная девушка счастлива? – спросил он, и улыбнулся в ответ.

– Если бы не краки, тогда бы ответ был – да. Тени ещё теперь – Маша вздохнула, улыбка исчезла с её лица.

– Ничего. Теней тоже можно побеждать.

– Как?

Макс хотел было тут же выложить про пальцы-мысли, про то, что если он так сумел, значит и у них получится. Что может быть так именно и должно быть – появляется новая тварь и что-то происходит внутри, что-то меняется. Но он осёкся. Стоит ли об этом говорить? Не рано ли вообще говорить о том, что получилось всего пару раз?

– Расскажи мне про силу – сказал он вместо этого.

– Какую силу? – удивлённо спросила Маша.

Макс уловил в её голосе фальш, и повторил сделанное ею несколько минут назад движение. Он поднял руку и покачал туда-сюда указательным пальцем.

– А может мы просто обманщик? – спросил он её же словами и улыбнулся.

– Ну, не знаю – она поджала губки – Может, у дедушки лучше спросишь?

– Можно конечно и у дедушки спросить, но мне честно не понятно. Я же не враг какой-то. И вот даже – Макс указал пальцем на правое плечо – Ранен в битве, так сказать, с общим противником. Маш, ну ты же должна мне верить. Да?

Маша сжала кулачки, и согнув руки в локтях, нервно потрясла ими.

– Ну, ладно – торопливо выдохнула он, словно боясь передумать – Только ты дедушке не говори, что я тебе рассказала, хорошо?

– Хорошо – кивнул Макс.

– Честно-честно?

– Маша, честное пионерское – Макс разулыбался. Последний раз на полном серьёзе он говорил такое лет восемнадцать назад.

– А почему улыбаешься? – Маша нахмурилась, и посмотрела так пристально, словно пыталась разглядеть маленькую, зелёную ящерку в густой, зелёной траве. Само собой, ящерка эта была в её понимании ложью. Макс тут же сделал серьёзное лицо.

– Это я по другому смеюсь. Насчёт пионеров. Просто реально давно такую фишку не задвигал.

Маша перестала хмуриться, и даже наоборот – вскинула вверх брови.

– Ты так странно разговариваешь. Не по-русски как-то.

– Ну, ты же меня понимаешь? – удивился Макс и хмыкнул – Надо же, не по-русски.

Он выпятил нижнюю губу и с глупой миной повертел головой.

– Да-а, блин – он вдруг широко улыбнулся – А кстати, запросто. У нас там есть такое понятие – албанский язык. Вот я по ходу на какой-то его разновидности и разговариваю. Можешь меня забанить – Макс снова рассмеялся.

Лицо Маши сначала стало ещё удивлённей, но вдруг брови снова поползли вниз, а в глазах блеснула обида.

– Я не знаю почему ты говоришь такое, но теперь я тебе ничего про силу не расскажу.

Она резко повернулась, и надув губки, вышла из комнаты.

– Маша – воскликнул вслед Макс, пытаясь встать – Ты что, обиделась?

В зале тихонько скрипнул диван, и Макс с облегчением выдохнул.

– Ну, слава богу, хоть не ушла – подумал он и улыбнулся – Ох уж эти женщины. Но тем и интересны.

Он уселся на краю кровати и прислушался. Больше ни звука из зала не донеслось.

– Может ушла? – спросил себя Макс.

Он подождал пару минут, ожидая услышать, как скрипнет дверь, но всё было тихо.

– Маша – позвал он тогда – Я знаю, что ты здесь. Ты что, и вправду обиделась?

В ответ была тишина.

– Маша, ну прости – сказал он – Ты же понимаешь, я не могу разговаривать по-другому. Да и как можно обижаться на то, как другой разговаривает? Вон китайцы те тоже не по-русски разговаривают, чего их за это теперь – расстреливать? Маша?

Маша снова промолчала.

– Если она конечно там – подумал Макс – А то может я тут сам с собой сопли эти размазываю?

– Маша – снова заговорил он – Дедушка тебе что сказал? Ухаживать за мною, правильно? Я ведь раненый, и сам ничего не могу. Принеси мне бульона, пожалуйста.

Скрипнул диван, и Макс улыбнулся.

– Ну, вот – шепнул он – Главное, надавить на главное.

Он бросил взгляд на зеркало, и опустил его на табурет, деревянной дощечкой вверх. Потом несколько раз передвинул пиалку с водой туда-сюда.

Маша появилась минуты через три, в левой руке она держала кружку.

– Не уходи, ладно? – быстро проговорил Макс – Я же не могу за тобою бегать.

Он посмотрел ей в глаза и вымученно улыбнулся. Она молча протянула кружку. Макс взял.