Вершина

— Да, вы все стерпите, — сказал Бенни. — Вы даже готовы принять в качестве гонорара деньги, заработанные проституткой.

Кенсел тяжело задышал.

— Принимая во внимание отношение к вам мисс Герберт, могу заметить, что последняя реплика не делает вам чести. Она еще раз показывает, как далеко вы зашли в своей моральной деградации.

— Я сказал правду.

Кенсел перенес и эту оплеуху.

— Райс, неужели вы не видите, что эта девушка любит вас, — сказал адвокат, с усилием выдавливая слова и заливаясь краской показного смущения.

— Мне не дадут забыть это, — ответил Бенни.

Он продолжал бороться. Бежать было поздно, и у него ничего не оставалось в резерве, кроме собственного ума и сообразительности. Сначала нужно побыстрее избавиться от этого адвоката.

— Марита Герберт — самая прекрасная женщина, которую я когда-либо знал, — продолжал Кенсел. — Я до сих пор не понимаю, как она может оставаться преданной такому человеку, как вы. И если она еще с вами, я попытаюсь поверить в то, что в вашей душе осталась хоть капля доброты.

— Великодушно с вашей стороны, — заметил Бенни. — А вообще, Кенсел, я не нуждаюсь в ваших услугах. Я собираюсь полностью признать свою вину и даже явиться с повинной.

— Это вам уже не удастся.

— Тогда я буду защищаться сам.

— Это ваше право.

— Почему бы тогда вам не убраться прочь?

— Повторяю, что ради мисс Герберт я сделаю для вас все, что в моих силах. Думаю, вы отправитесь в газовую камеру, но я все же попытаюсь принять меры, чтобы до этого не дошло.

Бенни молчал, обдумывая свои действия. Ему явно не везло, Марита неплохо повлияла на Кенсела. Если она и не склонила его на сторону Бенни, то, по крайней мере, заполучила на свою.

— Уж если говорить без обиняков, — сказал адвокат, раздувая свои ярко-розовые щеки, — то я бы хотел добавить кое-что к вышесказанному. Двадцать лет назад вы убили человека по имени Ральф Чарльз Колмен невероятно жестоким способом, и мне очень жаль, что я не могу выступить в роли прокурора. Вы прекрасно осознавали, что делаете. За какие-то три тысячи долларов вы убили величайшего человека современности.

— Он был старый осел, — огрызнулся Бенни.

— Самый крупный специалист в мире по борьбе с малярией… Человек, который мог бы, как никто другой, заботиться о спасении человеческих жизней…

— Они не могут ничего доказать. Вы это прекрасно знаете, — заметил Бенни.

— Как раз наоборот, у них есть гораздо больше оснований для оптимизма, чем вы думаете. В свое время, расследуя самоубийство Колмена, полиция ничего не обнаружила, но последние исследования показали с полной очевидностью, что сначала он упал на пол, и только затем был произведен выстрел. В этом нет никакого сомнения, и от улик вам не открутиться. Вы не сможете доказать свою невиновность.

— Почему я должен что-то доказывать?

— Потому что, если вы этого не сделаете, вас признают виновным. Как может человек сначала упасть, а потом застрелиться?

Бенни пожал плечами:

— Наверное, он встал, застрелился, а потом шлепнулся на пол.

— Нет. Исследования в комнате Колмена, в которой, к счастью, с тех пор никто не жил, показали, что произошло только одно падение. А затем его застрелили. Лежа на полу, он никак не мог сделать это сам.

“Конечно, не мог, — думал про себя Бенни. — Это сделал я. Интересно, почему они так уверены в своей правоте? Они ведь так и не нашли дюжину мелких улик, которые были бы куда нагляднее и важней. Не так уж непогрешимы полицейские методы. Двадцать лет они тешили себя одной ложью, теперь — поверили в другую. Может, лет через двадцать им и удастся узнать правду”.

Тюремщик, подойдя к двери камеры, сказал:

— Райс, тебя хочет видеть мисс Герберт.

— Может, вы оставите нас, — обратился к адвокату Бенни.

Бенни не мог быть жестоким с Маритой, и, если Кенсел увидит, как он ведет себя на свидании, то сможет догадаться о его намерениях.

— Мисс Герберт пожелала, чтобы я остался. Она хочет говорить с вами в моем присутствии.

Марита осветила камеру, будто солнечным лучом. Что-то опять надломилось в душе Бенни. Что будет, то будет. Все равно, как видно, он не избавится от этого адвокатишки.

Бенни взял ее за руки. Стоявший рядом Кенсел был поражен изменениями, происшедшими с Бенни.

— Три четверти прессы на твоей стороне, — радостно сообщила Марита. — Все твердят, что тебе за сто, и ты давно перестал быть опасным. За последние двадцать лет ты не совершил ни одного преступления. Бенни, я до сих пор не могу поверить. Неужели ты убил человека? Ты не мог этого сделать!

— Но я сделал это, — спокойно ответил Райе. — Я очень рад, что ты здесь. Я тут пытаюсь возбудить у Кенсела ненависть ко мне, чтобы он отказался защищать меня. Но он никак не поддается. Давай тогда попробуем предпринять что-нибудь другое. Скажи, ты можешь выполнить одну мою просьбу?

— Да, конечно.

— Я хочу умереть.

— Нет, — вскрикнула Марита.

Кенсел озабоченно смотрел на Бенни, думая о том, как быстро меняется настроение у старика. Сейчас он был сама нежность и доброта.

— Ты не можешь этого сделать, — убежденно произнесла Марита. — Ты должен жить! Ты ведь любил жизнь до сих пор!

— Да, — согласился он, — но если мне разрешат жить на свободе. Марита, ты ведь знаешь, что меня не оправдают. Если полиция начала копаться в предыдущей жизни Бенни Раиса, он — конченый человек. Они проследили всю мою жизнь с того момента, как я стал администратором у Колмена, и заново расследовали его самоубийство. Двадцать лет назад Колмен написал несколько писем и позвонил нескольким своим друзьям. У тех создалось впечатление, что он собирается покончить жизнь самоубийством. А так как я это знал, мне нетрудно было направить расследование в нужное русло. Мог ли я знать тогда, что будут изобретены все эти фиксаторы резонансов, с помощью которых и через двадцать лет можно восстановить кое-что из того, что случилось?

— Кое-что из того, что случилось? — задумавшись повторил Кенсел.

В его позе было столько скрытой значимости, что Марита, застыв, уставилась на адвоката.

— Если бы вы не были таким талантливым преступником, я бы давно догадался, — наконец сказал Кенсел. — Ну, конечно, вы — Колмен!

Бенни чувствовал, что события только развиваются, и поэтому решил не противиться их ходу.

— Да, вы правы. Теперь, надеюсь, вам понятно, почему я хочу умереть? Да, я — Колмен. Величайший человек современности. Если я не ошибаюсь, это ваши слова? Но убийство остается убийством независимо от того, кто кого убивает, Колмен ли убивает старого идиота Раиса, или наоборот. Я прожил двадцать лет в шкуре Бенни Райса, и если мне суждено умереть или, что еще хуже, сесть в тюрьму, то лучше мне остаться стариком Бенни.

Марита вышла из оцепенения.

— Мне не важно, кто ты такой на самом деле. Я знала тебя как Бенни Райса, и меня не интересует твоя настоящая фамилия.

— Я знаю, Марита. Но меня она очень интересует. Кенсел, вы можете сделать так, чтобы меня приговорили к смертной казни?

— Я бы хотел, чтобы вы прошли Возрождение, — вдруг совсем тихо сказал тот.

При этих словах Марита вскочила. Бенни только засмеялся.

— Нет, ничего не выйдет. Чтобы попасть на операцию, мне нужно выбраться отсюда, а для этого нужно доказать, что двадцать лет назад никакого убийства не было. А потом вам еще нужно будет доказывать, что я Колмен, а не Райс. Ну, а затем…

— Минутку, — прервал его Кенсел. — Мне кажется, я знаю, как это сделать. Если я сумею доказать, что вы — Колмен, то отпадет основной мотив убийства. Вы же не могли убить Райса, чтобы украсть у самого себя три тысячи долларов, крохотную часть вашего состояния. Нам просто необходимо доказать, что вы — Колмен.

— Да нет же, — сказал Бенни. — Я должен оставаться Райсом. Райс по всем статьям был слабоумным. Его можно обвинить только в жестоком убийстве. А Колмена обвинят в преднамеренном, хорошо придуманном убийстве с телефонными звонками и письмами, имевшими цель выставить мертвого Раиса за свое собственное тело. Меня обвинят в том, что я специально взял Раиса на работу за несколько недель до убийства, сделал ему пластическую операцию, чтобы создать двойника, и убил его, выдав его тело за свое. По возрасту он подходил как нельзя лучше.