Народная Воля – 2017

– Да, в такую ненастную погоду рыбачить бесполезно, – с сожалением вздохнула Аля. – Вся крупная рыба, со стопроцентной гарантией, ушла на глубину.

– Ну, сестрёнка, ты и даёшь, – по-взрослому неодобрительно усмехнулся Егор. – Скоро за нами целая свора «фээсбэшных» цепных псов, высунув от усердия на сторону розовые языки, будет гоняться, а она, чудачка законченная, думает о рыбалке. Смех, да и только…. И чему только вас, студентов недоделанных, учат в знаменитой Финансовой академии? Ага, подожди…. Вон же он, длинный-длинный мыс, слегка напоминающий очертаниями хитрую лисью мордочку. За мной!

Через полчаса они подошли к гигантскому корневищу старой сосны, поваленной много лет тому назад ураганным ветром.

– И, где же землянка? – принялась рассеянно озираться по сторонам Алина. – Ничего не понимаю!

– Наши деды и прадеды знали толк в маскировке, – с нотками гордости в голосе пояснил Егорка. – Правее смотри, правее…. Видишь, низенький продолговатый холмик? Это она и есть, землянка. А вход в неё расположен со стороны выворотня. Давай, перебирайся через ствол…

Минут сорок-пятьдесят туристы поневоле, запалив две восковые свечки, старательно занимались уборкой. Егор очистил твёрдые земляные стены от лохматой бело-голубой плесени, и отремонтировал-подправил старенькую узкую дверь, сработанную из толстых осиновых жердей и рубероида. Аля же, наспех изготовив берёзовый веник, подмела пол, нарубила пышных еловых лап и застелила ими широкие нары.

После этого они – уже в лилово-скорбных вечерних сумерках, совместными усилиями – собрали приличный запас сухих сосновых дров и растопили уродливую печурку, сложенную из разноцветных гранитных валунов.

Печка, как и было обещано информированным Иваном Ивановичем, первое время отчаянно и коварно дымила. Но уже минут через восемнадцать-двадцать, когда ребристые печные камни слегка нагрелись, ситуация нормализовалась.

– Доставай рис, галеты и вскрывай две банки с тушёнкой, – берясь за дужку походного котелка, велела Алина. – А я, пожалуй, прогуляюсь к озеру, наберу водички.

– И фляги прихвати с собой, – посоветовал брат. – Они почти пустые. Первым делом мы вскипятим водички и разольём кипяток по кружкам, а потом уже сварим рисовую кашу. Подожди, я фляжки сложу в полиэтиленовый пакет, чтобы тебе было сподручней…

Девушка, держа в правой ладони дужку котелка и ручки полиэтиленового пакета, а в ладони левой – карманный фонарик, выбралась из землянки и насторожённо замерла. Небо было затянуто плотными облаками, скрывавшими Луну и звёзды, а сверху – из вязкой черноты – доносился тревожный далёкий гул.

– Похоже, что нас уже ищут, – насмешливо прошептала Аля. – Подняли в воздух вертолёты и отправили их высматривать подозрительные ночные костры. Ну-ну, деятели шустрые. Высматривайте – сколько хотите, если делать нечего…

После скромного ужина, подбросив в печурку очередную порцию дров, они завалились спать. День выдался очень трудным и беспокойным, поэтому молодые люди уснули практически мгновенно.

Алине снился светлый и бесконечно-радостный сон. Симпатичный европейский городок, застроенный невысокими аккуратными коттеджами под красно-терракотовыми черепичными крышами. С круглой городской площади, на которой располагалось элегантное здание ратуши и приземистый католический собор, прекрасно просматривалось длинное узкое озеро, неподвижная гладь которого тускло отливала благородным старинным серебром. На серо-серебристых озёрных водах виднелись многочисленные белые и чёрные точки.

– Это лебеди, символ верности – сообщил Лёха Хрусталёв, красовавшийся в шикарном чёрном смокинге – с белоснежной манишкой и тёмно-фиолетовой бабочкой на толстой шее. – Правда, симпатично?

– Очень-очень, – с удивлением осознавая, что на ней одето белое, сильно декольтированное длинное платье, щедро украшенное многочисленными кружевами и оборочками, подтвердила Аля. – Как, кстати, называются высокие и скалистые горы, разместившиеся на противоположном берегу озера?

– Конечно же, Альпы, моя любопытная фройляйн Мюллер.

– Мюллер?

– Ага, Герда Мюллер, – загадочно улыбнулся Алексей. – Тебя, любимая, теперь так зовут. Производственная необходимость, знаешь ли.

– А, как нынче величают тебя? – спросила Алина-Герда.

– Бернд Вагнер.

– Симпатичный вариант. Мне, по крайней мере, нравится.

– Мне тоже, – мельком взглянув на высокую башню ратуши, украшенную огромными круглыми часами, Лёха забеспокоился: – Без семи минут два. Можем, заболтавшись, опоздать.

– Куда – опоздать?

– На процедуру бракосочетания. Ты, Герда, сегодня выходишь замуж.

– За тебя?

– Конечно. За кого же ещё? Надеюсь, ты не раздумала?

– Нет, не раздумала. Пошли быстрее…

Утром Аля проснулась от навязчивого холода. Печурка давно потухла, и в землянке явственно ощущалась противная болотная сырость.

– К-как промозгло, – зябко передёргиваясь всем худеньким телом и торопливо натягивая толстый свитер, тихонько, чтобы не разбудить спящего брата, пробормотала девушка. – А утром и днём, как назло, печку топить нельзя. Дымок могут заметить с вертолёта. Ещё очень хочется писать…

Она наполовину приоткрыла дверь, но покидать землянку так и не решилась – снаружи доносился бодрый стрекот, перемешанный с ритмичным потрескиванием.

– Разлетались, морды беспокойные, – возмутилась Алина. – Даже в туалет, сатрапы бдительные, не дают сходить…. Ага, новый круг, сволочь винтокрылая, заложил…

Тем не менее, приходилось, помня об осторожности и конспирации, покорно ждать.

Только через двенадцать-пятнадцать минут все посторонние шумы стихли, и Аля, облегчённо вздохнув, выбралась из землянки и торопливо зашагала к молодому густому ельнику.

Справив естественную нужду, она тронулась в обратный путь. Неожиданно над головой громко застрекотало и загудело.

Алина тут же бросилась под разлапистую сосну и, обняв-обхватив обеими руками толстый ствол дерева, затаилась.

Гул уверенно и однозначно отдалялся.

– По-видимому, всё же, не заметили, – облегчённо выдохнула девушка. – Надо будет Егорку предупредить, чтобы был поосторожнее.

Аля, подойдя к густым зарослям ракитника, раздвинула ветки кустарника ладонями и восхищённо прошептала:

– Вдоль противоположного берега Борового озера бодро чешет бело-синий вертолётик. Наверняка, импортный. Эстетичная и элегантная штучка, надо признать…

Вертолёты гудели и стрекотали над округой целый день и угомонились только ближе к вечеру.

– Дедуля, в очередной раз, оказался прав, – констатировал Егор. – Ай, да старикан! Натуральный патентованный провидец. Кассандра с генеральскими погонами…. Давай-ка, сестрёнка, собирать шмотки. Солнышко уже приближается к линии горизонта. Пора в дорогу.

В девятнадцать пятнадцать они, дальновидно поменяв кроссовки на резиновые сапоги, покинули сырую опостылевшую землянку и вышли на маршрут. То есть, двинулись – через топкое мшистое болото – строго на север.

Под подошвами сапог противно и настойчиво чавкало. Неисчислимые стаи голодных комаров, злобно жужжа, надоедливо клубились над путниками. Через каждые двадцать-тридцать минут приходилось останавливаться и тщательно мазаться антикомариной эмульсией.

– Зверюги натуральные и ненасытные, – заворачивая пробку на флаконе, жалобно ворчала Алина. – Откуда их столько взялось? Чем они, гниды несимпатичные, здесь питаются?

Уже на самом излёте печального заката брат и сестра Ветровы выбрались на твёрдую почву, поросшую молодым березняком.

– Это же, как я понимаю, заброшенная лесная дорога? – беспорядочно водя узким лучом карманного фонарика по мелколесью, неуверенным голосом спросил Егор. – Больше похоже на самую обыкновенную тропу, проложенную по древней-древней просеке…

– Всё правильно, – заверила Аля. – Дорожка ведёт на северо-запад?

– Ведёт.

– Тогда – какие сомнения? Двинули!

Первое время шагать было непросто – молоденькие рябинки и осинки, выросшие на просеке, приставуче цеплялись тоненькими ветками за одежду, берёзовые толстые корни, выступавшие из лесной почвы, так и норовили подставить подножку.