Лаборатория Дубльвэ

здания. Какое печальное зрелище!

- Вы слишком мрачно настроены, Леонтий Самойлович,- возразил Лавров.Не все же процессы необратимые...

- Так, по вашему мнению, и старческий маразм Михеева - процесс обратимый? - колко возразил Сугубов.

- Я совсем не утверждаю, что патологическая старость - процесс обратимый. Но мы можем...

- Поздно, поздно, Иван Александрович. Вы знаете, я больше на профилактику налегаю. Ортобиоз, правильный образ жизни должен обеспечить нам здоровую, бодрую, нормальную старость без ослабления памяти и...

- А разве Михеев вел неправильный образ жизни?! - воскликнул Лавров.Не вы ли сами вырабатывали для него жизненный режим?..

Обычный спор между "друзьями-соперниками" зашел бы далеко, если бы внимание ученых не было отвлечено лентой, которую Нина тем временем извлекла из аппарата. На ленте видна была кривая работы мозга Михеева.

- Смотрите, смотрите! - уже совершенно дружеским тоном обратился Лавров к Сугубову.- Это что-то совершенно исключительное...

На ленте сначала шла тоненькая вибрирующая ниточка. Размах зигзагов, то есть амплитуда колебаний, "пульсация", был совершенно ничтожен, почти незаметен для глаза. Это характеризовало вялость мозговой работы Михеева... И вот эта тончайшая линия в нескольких местах вдруг как бы раздулась. Размах отдельных колебаний был так велик, что выходил за пределы ленты.

- Вот он, взлет гения!..- тихо проговорил Лавров, почти подавленный грандиозностью явления. Нечто подобное, вероятно, испытывает сейсмолог, просматривая необычайную сейсмограмму. В зигзагах, ничего не говорящих непосвященному человеку, он отчетливо видит взрывы грандиозных сил природы.

- Вы помните тот момент, когда мне удалось оживить внимание Михеева? Вот оно, видите? А ведь мозг его и в этот момент работал не на полную мощность. Значит, сила мысли у Михеева не исчезла совершенно, а лишь ослабла и как бы дремлет... А вы говорите: "Необратимый процесс". Я решительно утверждаю, что если мозгу Михеева дать "костыли" - искусственное электропитание,- то на этих костылях он еще пошагает...

Сугубов задумался. Да, под пеплом старости еще тлеют угли былого огня. Кто знает, может быть, их действительно удастся раздуть в яркое пламя?

- Я первый поздравлю вас, если это вам удастся,- сказал, наконец, Сугубов.- Но ведь это было бы довольно рискованным экспериментом. Нужны предварительные опыты, но над кем? Над животными? Они не показательны. Над людьми? Недопустимы.

- Вы опоздали, Леонтий Самойлович! Я уже проделал ряд опытов над животными, и, представьте, довольно показательных... Проделал опыт и над человеком...

- Как?! Вы осмелились? - взволнованно воскликнул Сугубов.- И кто же тот несчастный, над которым вы...

- Я сам. Да, я сам этот счастливый человек! - торжествующе улыбнулся Лавров.

- Вы?

- Да, я. Теперь об этом можно говорить... Я думаю, что каждый из нас сделал бы то же самое.

- Да, но...

- Простите, Леонтий Самойлович: я наперед знаю все ваши "но", потому что