Немобильный телефон

   Женщина прижала трубку обеими руками и покачивалась из стороны в сторону, словно убаюкивая младенца. Евгений стоял, опустив плечи, и глупо моргал, не зная как реагировать на происходящее.

   - Ну, все, Ванюша, пора мне. Ты только не пей там, слышишь? Ну, пока...

   Тамара Николаевна медленно отняла трубку и положила на рычаг. На ее лице появилась робкая улыбка.

   - Спасибо тебе, - тихо поблагодарила Евгения, подняв глаза, и вышла, притворив за собой дверь.

   Тараканы бодро сновали по замызганной кухне, взбудораженные запахом традиционной яичницы на прогорклом масле. Рослые, упитанные, с лоснящимися рыжими боками, они мирно сосуществовали с обитателями квартиры в ранге полноправных жильцов, но при виде Евгения тут же прятались кто куда. Может, еще не привыкли, может, тому виной оказалось виртуозное владение тапком, приобретенное Евгением еще в студенческую бытность, но усатые звери относились к нему с должным уважением и почтительно рассовывались по щелям.

   Чайник нырнул под кран и занял место по штатному расписанию.

   - Если вам еще немного за тридцать, - напевала соседка, потрясая бигудями и непрерывно пробуя со сковороды попыхивающий сизым дымом бело-желтый блин.

   - Скажите, а Тамара Николаевна с дочкой вдвоем живут? - спросил Евгений.

   - Ага, - прожевывая, подтвердила соседка, - У нее муж-то, Иван, шофером работал. Ну, и это, - она выразительно щелкнула себя пальцем по кадыку, - закладывал за воротник, да и в аварию влетел по пьяни. Полгода уже как схоронили.

   У Евгения по спине пробежали мурашки, сверху вниз и обратно, зашевелив волосы на затылке.

   - Любка-то без отца совсем от рук отбилась, дерзит по чем зря, пару раз видела как курит во дворе с такими же сопляками. Вчера вот в туалете час просидела, закрывшись! Что там можно час делать? Я уже Тамаре говорила, ремня бы всыпать девке. Да что та сделает без мужика? На трех работах корячится, лица на ней уже нет.

   Евгений не слушал. Он смотрел на закипающий чайник, отрешенно мотая головой. "Что это за коммунальный дурдом под общей отъезжающей крышей?"

   Март ворвался в сумрак агонизирующей зимы звоном капелей и нетерпеливыми птичьими переливами. Он плавил хрусталь сосулек, блестел каплями на черных набухших жизнью ветвях, бежал куда-то веселым ручьем. Март бешеной силой взломал ледяную твердь, державшую в повиновении реку, играя, переворачивал огромные серые глыбы. Март скомкал хлопьями ваты снег, обнажил землю. Обнажил душу.

   Евгений ждал Ее, чувствовал, что уже пора, что вот-вот. Бродил по тротуарвм, с надеждой заглядывал в глаза, пытаясь разглядеть Ее там.

   Он влетел в комнату, закружив вихри весеннего воздуха, принесенного с собою с улицы.

   На столе стоял телефон.

   "Сейчас!", пульсировало в мозгу, "Сейчас!", утверждали птицы за окном, "Сейчас!", светило солнце.

   Рука легла на черную эбонитовую поверхность, сердце бесполезно и бешено колотилось. Он не знал, что будет говорить. Словно собираясь нырнуть, Евгений набрал полную грудь воздуха и сорвал трубку.

   - Алло, - ответил на том конце женский голос.

   - Здравствуйте, милая девушка.

   - Кто вы?

   - В это невозможно поверить, это глупо и смешно. Но я тот, кто искал тебя всю жизнь. Я тот, кто тебя нашел.

   "Сейчас", Евгений зажмурился, "Сейчас она скажет: "Дурак!" и повесит трубку".

   - Так не бывает, - грустно усмехнулась девушка.

   - Бывает. Редко, раз в жизнь, но бывает.

   - А это правда, ты?

   - Я.

   - Хорошо. Давай встретимся.

   - Давай. Сейчас, на Центральном мосту.

   - Как я тебя узнаю?

   - У меня будет телефон...

   Двое парней, пьющих пиво, обратили внимание на чудака, который брел по проплешинам асфальта, говорил что-то в трубку, прижимаемую к голове одной рукой, а в другой нес обыкновенный настольный аппарат черного цвета без диска номеронабирателя.

   - Тариф "Без башни", - кивнул один из них.

   - Нет, - покачал головой другой, - Это мобила новой модели. Я про такую читал. Модно сейчас так.

   - Бешеных бабок, небось, стоит.

   - Ну.

   Евгений вдыхал прозрачную весеннюю синь, жмурясь, подставлял под солнечные струи лицо и улыбался. Взгляды прохожих недоуменные и откровенно завистливые прилипали и осыпались под ноги.

   Сзади за ним волочился по лужам оборванный провод, перемотанный изолентой.