Легенды неизвестной Америки

Тут стоит описать здание, о котором шла речь. С виду это было обыкновенное депо, но небольшое, всего с двумя въездами, причём одним из них, судя по всему, никогда не пользовались. С другой стороны здания рельсов не было: внутри располагался тупик. Зато снаружи к зданию подходила новенькая асфальтобетонная дорога; в Буффало таким покрытием могли похвастаться едва ли несколько центральных улиц, а тут — какая-то жалкая дорожка, ведущая к зданию на задворках железнодорожного узла. Подозрительно, подумал я.

Я обошёл вокруг здания: снаружи не было ни души. Затем я выбрал себе удобный наблюдательный пункт за забором на противоположной стороне улицы. Мне было в первую очередь интересно, не появится ли инкассаторская машина…

Но прежде чем она появилась, я заметил, что со стороны вокзала подкатывают вагон-«железку». Его тянул небольшой старичок-паровозик конца 1870-х годов — как он ещё был на ходу, я не знаю. Итак, как я и предполагал, должна была произойти загрузка. Тут же я сделал вывод, что у меня должен быть свой человек здесь, в Буффало. Он должен проследить, что и как грузят в инкассаторский вагон, а затем как-то сообщить об этом мне, ожидающему на путях в удобном месте (которое я на тот момент ещё не выбрал). Телефонные станции в Буффало были, позвонить он мог. Только вот куда он должен был звонить? Где бы ни находилась засада, место должно быть безлюдным. Значит, никаких телефонных линий близ места ограбления быть не могло. В общем, я решил обдумать это позже и продолжил наблюдать за зданием.

После того как вагон загнали внутрь, некоторое время было тихо. До отправления поезда оставалось около двух часов. Наконец, моё ожидание было вознаграждено должным образом. Из-за поворота показались три машины: два чёрных модифицированных «Бьюика 17», а между ними — фургон на базе «Форда». На «Форде» я разглядел эмблему банка. Итак, я попал в яблочко.

Автомобили остановились. Изнутри за ними наблюдали, потому что тяжёлая сдвижная дверь тут же отъехала в сторону. Из полицейских «Бьюиков» вышли несколько человек с ружьями, а из фургона два инкассатора стали перетаскивать полотняные мешки. Я насчитал шестнадцать. Даже если в них долларовые купюры, всё равно хватит на десяток новых лесопилок, подумал я. Правда, я не мог себе гарантировать, что перевозимая сумма будет столь же значительна в день осуществления моего плана. Но рискнуть имело смысл.

В принципе, я уже сделал всё, что нужно. Я знал вагон, знал, на каком поезде везут деньги из Буффало в Питтсбург. Оставалось собрать команду и продумать сам план нападения.

Именно тогда мне пришла в голову безумная идея. Я подумал, что поезд можно ограбить… в одиночку. Все предыдущие свои размышления насчёт сообщника-телефониста и прочие подобные я отмёл. Можно сделать всё, что угодно, сказал себе я. Дайте мне точку опоры — и я переверну мир. Я возьму этот чёртов поезд в одиночку.

Мне сложно теперь, спустя столько лет, объяснить тот порыв. Я был уже не мальчиком, и до того дня все мои действия были размеренны и продуманны. И вдруг мне захотелось совершить нечто безумное. Впрочем, даже безумие в моём исполнении требовало тщательного анализа. И я начал разрабатывать план.

Я остался в Буффало, чтобы проследить за поездом, который прибывал из Питтсбурга. Как я и предполагал, «железка» прибывала пустой, её просто перегоняли для новой «ходки». Итак, два раза в неделю из Буффало в Питтсбург перевозили крупную сумму денег. Первый раз поезд шёл во вторник, второй — в пятницу. Я дождался и пятничного поезда — мешков было четырнадцать, чуть меньше, чем в первый раз. Но тоже вполне достаточно.

Грабить я решил вторничный. Почему? Честно говоря, из субъективно-суеверных соображений. Вторник — день рядовой, обыденный. А в пятницу мало ли что может случиться. Пятница обычно считается днём неудачным, вот и не стоит ничего важного на неё планировать.

Естественно, с учётом изменения моих планов идея остановки поезда и ограбления его по методу Джесси Джеймса тоже осталась в прошлом.

Здесь позвольте мне немного отвлечься и рассказать, как грабил поезда Джесси. В те времена банда Джеймса-Янгера насчитывала порядка двадцати — двадцати пяти человек. Они наваливали на пути тяжёлые брёвна незадолго до появления поезда, обычно вечером. Грабили в первую очередь ночные поезда. На пирамиде из брёвен стоял человек, чаще всего — сам Джесси. Да, он любил покрасоваться, не отнимешь. Когда поезд останавливался, бандиты выныривали из кустов. Часть поднималась в первый пассажирский вагон и проходила через весь поезд, собирая кошельки и ценные вещи. Часть сторожила сзади, чтобы никто из пассажиров не попытался смыться (впрочем, смельчаков было немного). Дополнительные вагоны, типа инкассаторских, цеплялись обычно последними или предпоследними — их подводили к уже готовому к отправлению поезду. Сам Джесси не тратил своё время на пассажиров — он сразу отправлялся к инкассаторскому вагону, цели всего ограбления. Двери — или наружные, или межвагонные — вышибали с помощью нитроглицериновых растворов. Чуть позже широкое распространение получил динамит Нобеля — смесь нитроглицерина с кизельгуром. Его основной плюс был в удобстве и безопасности хранения и транспортировки. Иногда банковские служащие открывали дверь сами, чтобы не пострадать при штурме. В любом случае служащий чаще всего нужен был Джесси живым: вагонные сейфы обычно открывались не ключом, а комбинацией, которую служащий помнил наизусть (его обязанностью было открыть сейф в точке назначения). Гораздо позже додумались отправлять служащего, к примеру, следующим поездом, под видом обычного пассажира. Впрочем, бандиты и без кодов умели вскрывать сейфы.

Вопреки молве, жертв при подобных ограблениях было немного. Например, смелые глупцы, пытавшиеся спасти свой кошелёк или побравировать перед дамой путём извлечения карманного пистолетика. Или слишком упорные банковские клерки. Или случайно оказавшиеся в поезде военные или полисмены. За всю историю банды Джесси было убито едва ли двадцать человек — за полтора десятилетия. Вы можете сказать: много. Но Бонни и Клайд, чья история началась гораздо позже, положили вдвоём двенадцать человек за четыре года. С другой стороны, знаменитый Диллинджер и вовсе убил от силы трёх-четырёх полицейских в процессе перестрелок. В любом случае Джесси был необыкновенно успешным бандитом. В его пользу работало несовершенство методов расследования.

В 1912 году методы Джеймса не прошли бы. Во-первых, более тяжёлые и мощные паровозы способны были разметать — пусть и не без повреждений — порядочный завал из брёвен. Во-вторых, инкассаторские вагоны стали цельнометаллическими, и дверь динамитом так просто не прошибалась (это я могу сказать, поскольку побывал в таком вагоне и видел дверь изнутри — но не буду забегать вперёд). В-третьих, инкассаторы уже не были безответными банкирами. Это были профессиональные полицейские, вооружённые винчестерами образца 1887 года, обученные держать осаду в вагоне и прицельно стрелять даже в густой дымовухе.

Собственно, всё это и навело меня на мысль о том, что вагон нужно брать каким-либо нестандартным способом. Не в наглую, не в лоб.

На очередном вторничном поезде я проделал весь путь из Буффало в Питтсбург. Ехал в вагоне, непосредственно примыкающем к инкассаторскому. Всего в составе было восемь вагонов: шесть пассажирских, «железка» и почтовый за ней. Я заметил, что последней «железку» никогда не цепляли. Видимо, опасались нападения сзади.

В инкассаторский вагон можно было войти только через боковую дверь: проходов из других вагонов не существовало. В очередной поездке (на пятничном) я выбрался на крышу поезда и осмотрел «железку» сверху. Непосредственно на неё я не перебирался, чтобы не возбудить подозрение охранников своим топотом. В любом случае крыша инкассаторского вагона была почти гладкой: не за что уцепиться, негде укрыться. Я понял, что это сделано намеренно, чтобы потенциальный грабитель не мог каким-либо образом воспользоваться «верхним путём». Впрочем, если нет люков — как им можно воспользоваться?..