Бетагемот

— Я бы предпочла...

— Тебя вывели на все каналы низкочастотника. В пре­делах пятисот метров тебя услышит каждый.

— Так... — Пауза, молчание человека, соображающе­го, как лучше пройти через минное поле. — Как вам известно, «Атлантида» уже несколько дней на карантине. С тех пор, как мы узнали о Бетагемоте. Все мы моди­фицированы, так что не было причин ожидать серьезных проблем. Карантин был банальной мерой предосторож­ности.

— Был... — отмечает Нолан. Внизу снова запускается шлюз.

Седжер рассказывает дальше:

— Мы провели анализ... образцов, которые доставили с Невозможного озера Кен и Лени, и все указывает на Бетагемот. Те же особенности РНК, та же стереоизоме- ризация...

— Давай к сути, — рявкает Нолан.

— Грейс? — окликает Кларк. Нолан оглядывается на нее.

— Заткнись и дай ей договорить, — просит Кларк. Нолан, фыркнув, отворачивается.

— В общем, так, — помолчав, продолжает Седжер. — Результаты были вполне однозначные, поэтому мы из предосторожности кремировали зараженные останки. Ра­зумеется, после оцифровки.

— Оцифровки? — переспрашивает Чен.

— Разрушающее сканирование с высоким разреше­нием, позволяющее воссоздать копию образца вплоть до молекулярного уровня, — поясняет Седжер. — Смоде­лированные ткани дают те же реакции, что и реальные образцы, но без сопутствующего риска.

В поле зрения втискивается Чарли Гарсиа. С каждым новоприбывшим перегородки словно смыкаются чуть тес­ней. Кларк сглатывает. Воздух вокруг нее уплотняется.

Седжер кашляет.

— Я работала с одной из таких моделей и... ну, я об­ратила внимание на некую аномалию. Я думаю, что рыба, доставленная вами с Невозможного, была инфицирована Бетагемотом.

По всей комнате встречаются взгляды пустых глаз. Вдалеке колокол Лабина испускает последний слабый вопль и замолкает — газовый резервуар опустел.

— Ну естественно, — вступает после паузы Нолан. — Так что?..

— Я... гм... говорю «инфицирована» в смысле патоло­гии, а не симбиоза. — Седжер снова откашливается. — Я хотела сказать...

— Рыба была больна, — подсказывает Кларк. — Боль­на Бетагемотом.

Минута мертвого молчания. Затем:

— Боюсь, что ты права. Если б ее не убил Кен, то прикончил бы Бетагемот.

— Ох ты, блин, — тихо вырывается у кого-то. Сло­вечко повисает в полной тишине. Внизу булькает шлюз.

— Значит, больна, — нарушает молчание Дейл Кри­зи. — И что с того?

Гарсиа качает головой:

— Дейл, ты не забыл, как работает эта дрянь?

— Конечно. Разбирает энзимы на части, добывая из них серу или что-то в этом роде. Мы к ней иммунны.

— Мы иммунны, — терпеливо объясняет Гарсиа, — потому что нам встроили особые гены, придающие эн­зимам прочность, с которой Бетагемот не справляется. А получили мы эти гены от глубоководных рыб, Дейл.

Кризи еще обдумывает услышанное, а кто-то срыва­ющимся голосом уже шепчет:

— Черт, черт, черт!

Одинокий опоздавший поднимается по лестнице — и почему-то оступается на первой перекладине.

— Боюсь, что мистер Гарсиа прав, — говорит Сед­жер. — Если рыбы, обитающие здесь, оказались уязви­мыми для вируса, то мы, возможно, тоже уязвимы.

Кларк качает головой.

— Но... ты хочешь сказать, что это все-таки не Бета­гемот? Что-то другое?

У лестницы поднимается суета, собравшиеся рифтеры пятятся, словно к ней подключили ток. Над люком пока­зывается шатающаяся Джулия Фридман, лицо у нее цвета базальта. Она выбирается на палубу, держась за перила вокруг люка и не решаясь их выпустить. Оглядывается, часто мигая поверх мертвых линз. Кожа у нее блестит.

— Это все еще Бетагемот — в общих чертах, — бубнит в отдалении Седжер. Из «Атлантиды». Из закупоренной, запаянной, герметически запечатанной карантином, без­опасной как хрен знает что «Атлантиды». — Вот почему мы не сумели точно определить природу болезни мистера Эриксона: он дал положительную реакцию на Бетагемот, но, мы, конечно, не обратили на это внимания, посколь­ку не ожидали никаких проблем. Но это, по-видимо­му, новая мутация. Подобная вариабельность довольно распространена среди организмов, попадающих в новую среду. Это по сути...

«Злой брат-двойник Бетагемота», — вспоминает Кларк.

— ... Бетагемот второй модели, — заканчивает Сед­жер.

Джулия Фридман падает на колени, ее рвет.

Вавилон на всех частотах. Смешение прерывающихся голосов:

— Конечно, не верю. А ты что, веришь?

— Чушь собачья. Если...

— Они честно признались. Могли промолчать.

— Да, в тот самый момент, когда у Джулии прояви­лись симптомы, их обуяла честность. Какое совпадение!

— Откуда им было знать, что она...

— Им известен инкубационный период. Наверняка. Как еще объяснить такой точный расчет?

— Да, но что нам-то. делать?

Узел опустел. Рифтеры, словно выброшенный из трюма балласт, рассыпались по дну, теперь довольно многолюд­ному даже по сухопутным стандартам. Пузырь нависает над ними чугунной планетой. Три фонаря, установленные у входного шлюза, бросают на дно яркие пересекающиеся круги. Черные тела плавают на периферии света — при­зраки беспокойного движения за немигающими глазами, похожими на ряды акульих зубов. Кларк приходит мысль о голодных зверях, сторонящихся лагерного костра. Вооб­ще-то, ей следовало бы чувствовать себя одной из стаи.

Грейс Нолан больше не видно. Несколько минут назад она скрылась в темноте, поддерживая одной рукой Джу­лию, провожая ее к дому. Такое проявление альтруизма добавило ей сторонников — Чен с Хопкинсон при сле­дующем противостоянии окажутся на ее стороне. Гарсиа сомневается, но настроение сейчас не такое, чтобы на­роду требовались безоговорочные доказательства.

— Эй, Дими, — жужжит Чен, — как там дела?

— Воняет как в лазарете, — воздушный голос Алек­сандра разительно выделяется на фоне подводных. — Но я почти закончил. Вырастил бы мне кто-нибудь новую кожу.

Он остался внутри: стерилизует все, что вошло в кон­такт с Фридман и ее выделениями. Грейс Нолан вызвала волонтеров.

Она начала приказывать. А люди начали ее слушаться.

— Говорю, надо просто пробуравиться к гадам, — жужжит где-то рядом Кризи.

Кларк вспоминает прожженные в биостали дыры.

— Давайте пока подождем с контратакой. Им будет трудновато найти лекарство, если мы их размажем по палубе.

— Как же, станут они искать лекарство!

Она пропускает этот выкрик мимо ушей.

— Им нужны образцы крови от каждого. Еще кто-то из нас может оказаться инфицирован. Проявляется это, очевидно, не сразу

— У Джина проявилось довольно быстро, — напоми­нает кто-то.

— Когда тебя потрошат заживо, сопротивляемость ма­лость снижается. А у Джулии ничего не проявлялось... сколько, две недели?

— Я им ни капли крови не дам. — Голос Кризи — как скрежет по металлу. — А если попробуют взять силой, я на их кровь полюбуюсь!

Кларк устало качает головой.

— Дейл, они никого не могут заставить и прекрасно об этом знают. Они просят. Хочешь, чтобы молили — можно устроить. В чем дело? Ты и сам брал образцы.

— Если вы на минутку отвлечетесь от вылизывания клитора Патриция Роуэн, у меня тут весточка от Джина.

Грейс Нолан вплывает в круг света, словно черный зверь, утверждающий власть в стае. Уж ее-то костер не пугает.

— Грейс, — жужжит Чен, — как там Джулия?

— А ты как думаешь? Она больна. Но я ее уложила и диагностер подключила — хоть какая-то польза будет.

— А Джин? — спрашивает Кларк.

— Он ненадолго приходил в себя. И сказал, цитирую: «Я говорил им, эти людоеды со мной что-то сделали. Может, поверят, когда умрет моя жена»

— Ну, — пищит Уолш, — он, как видно, пошел на поправ...

— Корпы никогда бы не рискнули распространять подобную заразу, не будь у них лекарства, — перебивает Нолан. — Слишком просто было самим подцепить.

— Верно... — это опять Кризи. — Говорю вам, давайте сверлить переборку за переборкой, пока не отдадут.

В темноте сомнения и согласие сливаются воедино.