Мёртвая зона

Смерив его угрюмым взглядом, Вера промолчала.

– Ему и так будет непросто смириться с мыслью, что его, как лампочку, выключили из жизни на четыре с половиной года. Мы не знаем, сможет ли он ходить, хотя врачи и уверяют, что сможет. Нам известно, что для этого ему предстоит операция на связках – об этом говорил Вейзак. Возможно, потребуется несколько операций. А потом новое лечение, очень болезненное. Поэтому завтра ты будешь просто его матерью.

– Не смей так говорить со мной! Не смей!

– Если ты начнешь читать проповеди, Вера, я сам вытащу тебя из его палаты за волосы.

Вера дрожала, раздираемая радостью и гневом, и в ее лице не было ни кровинки.

– А сейчас одевайся, – сказал Эрб, – и поедем.

Весь долгий путь в Бангор они молчали; их не переполняла общая радость, которую они должны были чувствовать. Только на лице Веры застыло выражение воинствующего восторга. Она сидела рядом с Эрбом, выпрямив спину, и с Библией на коленях, открытой на двадцать третьем псалме.

6

В четверть десятого следующего утра Мари вошла в палату Джонни и сообщила:

– Приехали ваши родители. Хотите увидеться с ними?

– Хочу.

Утром он чувствовал себя гораздо лучше. Сил прибавилось, и в голове прояснилось. Однако предстоящая встреча немного пугала его. Джонни казалось, что они виделись пять месяцев назад. Тогда отец закладывал фундамент дома, в котором теперь, наверное, уже три года жили родители. А мать приготовила фасоль и на десерт – яблочный пирог и все сокрушалась, как он похудел.

Мари собиралась уйти, но Джонни поймал ее руку.

– Как они выглядят? В смысле…

– Отлично.

– Ладно. Хорошо.

– Вы сможете провести с ними полчаса. И немного вечером, если неврологическое обследование не слишком утомит вас.

– Так решил доктор Браун?

– И доктор Вейзак тоже.

– Ладно. Пусть так. Я и сам не знаю, сколько выдержу их ощупываний и укалываний.

Мари помедлила.

– Что-то не так? – поинтересовался Джонни.

– Нет… не сейчас. Вам наверняка не терпится увидеть родителей. Сейчас я пришлю их.

Он с волнением ждал. В палате он остался один – ракового больного перевезли в другую, пока Джонни спал после укола валиума.

Дверь открылась; вошли его мать и отец. Джонни испытал потрясение и облегчение: потрясло его то, как они постарели. Вместе с тем Джонни обрадовало, что эти изменения не были роковыми. Наверное, и его вид производил такое же впечатление.

Однако в нем что-то изменилось кардинально и, возможно, необратимо.

Больше Джонни ни о чем не успел подумать – мать обняла его, в нос ударил терпкий запах фиалковых духов, и в ушах раздался ее шепот:

– Слава Богу, Джонни, слава Богу, слава Богу, что ты жив!

Он обнял ее, но ослабевшие руки через несколько секунд бессильно упали, а Джонни вдруг открылось, как она прожила эти годы, что чувствовала и думала – и что ее ожидает. Потом осознание исчезло, растворившись, как видение темного коридора. Когда Вера разжала руки, чтобы взглянуть на него, и безумная радость в ее глазах вдруг сменилась глубокой задумчивостью, он невольно произнес:

– Мам, выпей лекарство. Так будет лучше.

Глаза Веры расширились, она облизнула губы, и через мгновение рядом с ней появился Эрб. Он похудел не так сильно, как растолстела Вера, но все же заметно. Волосы поредели, но лицо осталось прежним – таким же простым, родным и любимым. Достав из заднего кармана большой платок, Эрб вытер глаза и протянул руку.

– Ну, здравствуй, сынок. Рад, что ты снова с нами.

Джонни пожал ему руку, напрягая все силы, и его слабые пальцы утонули в крепкой ладони отца. Джонни переводил взгляд с матери, одетой в синий брючный костюм, на отца. На Эрбе был ужасный пиджак в мелкую клетку, отчего он походил на торговца пылесосами. Из глаз Джонни брызнули слезы.

– Извините, – сказал он. – Извините, я просто…

– Поплачь. – Вера уселась на кровать рядом с сыном. Ее лицо прояснилось и выражало только материнскую заботу. – Поплачь, иногда это – лучшее лекарство.

И Джонни послушался ее.

7

Эрб рассказал, что тетушка Жермена умерла. Вера сообщила, что деньги на строительство городского клуба в Паунале наконец-то собрали, и стройка началась месяц назад, когда оттаяла земля после морозов. Эрб добавил, что участвовал в конкурсе на строительство, но, по его мнению, честная работа никому не нужна.

– Помолчи – ты просто неудачник! – заявила Вера. Она обратилась к сыну: – Надеюсь, ты понимаешь, что твое выздоровление – это настоящее чудо, сотворенное Богом, Джонни. Врачи не верили в это. В главе девятой Евангелия от Матфея говорится…

– Вера! – предостерегающе произнес Эрб.

– Конечно, это чудо, мама. Я знаю.

– Ты… знаешь?

– Да. Я хотел бы поговорить с тобой об этом… узнать твое мнение… только сначала мне нужно выздороветь.

Вера смотрела на него, раскрыв от изумления рот. Джонни встретился взглядом с отцом. Глаза Эрба выразили огромное облегчение.

– Обратился! – громко воскликнула Вера. – Хвала Господу, мой мальчик обратился!

– Вера, потише, – вмешался Эрб. – Пока ты в больнице, славь Господа потише.

– Это не может не быть чудом, мама. И как только я выпишусь, мы обязательно обо всем подробно поговорим.

– Ты вернешься домой, – сказала она. – Туда, где ты вырос. Я поставлю тебя на ноги, и мы вместе помолимся, чтобы люди одумались.

Джонни улыбался, но уже через силу.

– Обязательно. Мам, сходи на пост и попроси Мари принести мне немного сока. Или имбирного эля. Я давно не разговаривал, и горло…

– Ну конечно! – Она поцеловала Джонни и поднялась. – Как же ты похудел! Но дома я тебя обязательно откормлю!

Вера вышла из палаты, бросив на Эрба торжествующий взгляд. Они услышали, как ее шаги удалялись по коридору.

– И давно это с ней? – тихо спросил Джонни.

Эрб покачал головой.

– После твоей аварии все хуже и хуже. Но началось это давно. Ты же сам знаешь и наверняка помнишь.

– А она…

– Не знаю. На Юге есть люди, которые разводят змей. Вот они, на мой взгляд, точно сумасшедшие. Она не такая. Ну а как ты, Джонни?

Джонни передернул плечами.

– Папа, а где Сара?

Эрб зажал ладони между коленями.

– Мне неприятно сообщать тебе об этом, Джон, но…

– Она вышла замуж? Вышла замуж?

Эрб, глядя в сторону, кивнул.

– О Господи! – воскликнул Джонни. – Этого-то я и боялся!

– Она уже три года миссис Уолтер Хазлетт. Он – адвокат. Недавно у них родился сын. Джон… Никто не верил, что ты очнешься. Кроме твоей матери, конечно. Надежды не было никакой. – Голос Эрба дрогнул. – Врачи говорили… не важно, что они говорили. Даже я перестал надеяться. Мне ужасно стыдно в этом признаться, но это правда. Постарайся понять меня… и Сару.

Джонни хотел сказать, что понимает, но из горла вырвался только хрип. Он вдруг ощутил себя старым и больным, и его охватило чувство невозвратной потери. Упущенное время давило на него подобно груде камней, причем вполне реальных, а не воображаемых.

– Джонни, нужно жить дальше. Кругом столько хорошего.

– Просто… я должен осознать, – с трудом выдавил он.

– Да. Понимаю.

– А ты видишь ее?

– Мы пишем друг другу время от времени. А познакомились мы после аварии. Она славная девушка, действительно славная. Все еще преподает в Кливс-Миллс, но в июне собирается стать домохозяйкой. Она счастлива, Джон.

– Это хорошо. – Джонни опустил глаза. – Я рад, что хоть кто-то счастлив.

– Сынок…

– Надеюсь, вы тут не секретничаете, – весело сказала Вера, входя в палату с кувшином, в котором плавали кубики льда. – Они говорят, что сок тебе еще рано, поэтому я принесла имбирного эля.

– Спасибо, мам.

Она взглянула на Эрба, потом на сына и снова на Эрба.

– О чем это вы тут секретничали? У вас такие унылые лица!