Канализация, Газ & Электричество

Помимо обвинений в анархизме, государственной измене и злобствовании в открытом море, Фило Дюфрена иногда называли и антикапиталистом. Хотя он и впрямь выступал против многих капиталистических бесчинств — например, против получасовых рекламно-информационных роликов, — но против частной собственности и корысти как таковой он не возражал. В конце концов, даже радикальные природоохранники ждут платы за то, что делают; и даже те редкие святые индивиды, у которых достаточно и средств, и желания отказаться от материального вознаграждения, все равно делают это ради удовлетворения, которое дает хорошо выполненная работа и благородство миссии. Духовный капитал — тоже капитал, даже если его не сдашь в аренду.

Ну и к тому же еще «Ябба-Дабба-Ду». Стоит учесть не только тот факт, что на ее содержание уходит столько твердой валюты, сколько ни один коммунист и в глаза не видел, но и ее историю: как бы ни нравилось Моррису Каценштейну считать, что он построил лодку с нуля, «Ябба-Дабба-Ду» изначально была одной из самых дорогостоящих шуток XX века. Шуткой капиталистов.

Идея эта пришла в голову Говарду Хьюзу [86], когда его жизнь уже лихорадочно катилась под откос. Увидев документальный фильм по криптозоологии, повествовавший о животных, обнаруженных не там, где им положено обитать, Хьюз измыслил план: тайно перевезти стадо кенгуру из Австралии на пустоши Южной Дакоты. Неким образом он убедил себя (возможно, сказалось многолетнее злоупотребление кодеином), что появление кенгуру около Рэпид-Сити сочтут «международным криптозоологическим инцидентом», на расследование которого правительству США придется потратить миллионы долларов налогоплательщиков, а это опустошит казну и повлечет сокращение зарплаты в Налоговом управлении США. Хьюз ненавидел налогообложение, и мысль о том, что штатные сотрудники налоговой службы потеряют рождественские бонусы из-за стада сумчатых, радовала его больше, чем ведро сиропа от кашля.

В начале 1968 года Хьюз позвонил Мелвину Думмару (знакомому работнику с бензоколонки из штата Юта, который однажды подвозил Хьюза, когда тот ехал автостопом по пустыне) и посвятил в свои планы. Думмар признал, что замысел гениален, но сказал, что это напомнило ему один роман, о котором он слышал — не читал, а просто слышал, — где мормоны, работающие в канализации, сражаются под улицами Солт-Лейк-Сити с аллигаторами-альбиносами. «Роман?» — переспросил Хьюз и в несколько скачков наркотического воображения решил, что федералы его как-то выследили, вычислили его намерения и бросились в типографии, чтобы подколоть его на тему, что все всё уже знают заранее. Он спросил у Думмара, кто автор книги, и Думмар ему вроде как ответил.

Вернувшись в отель «Пустынный постоялый двор» в Вегасе, Хьюз набросал на скорую руку чертежи гигантской грузовой подлодки и нанял кораблестроителей из Детройта. Корпус подлодки должен был создаваться из титана и германия — сверхсильного сплава, запатентованного просто как «аний», который и дал название судну. 30 ноября 1969 года «Аниевая Выдра» вышла в озеро Эри, набитая кенгуру и с Хьюзом за штурвалом.

Ночью 8 декабря (когда Хьюз старался незаметно провести лодку по Грузовому каналу штата Нью-Йорк, произошла задержка) плантатора марихуаны из Фингер-Лэйкс по имени Томас Пинч разбудил топот несущегося стада. Подумав, как и Хьюз, что правительство разнюхало, чем он тут занимается, Пинч схватил дробовичок, накинул махровый халат и кинулся к двери хижины. Где обнаружил, что это всего-навсего сорок с лишним кенгуру, которые вломились в его надежно закамуфлированные теплицы и чавкают его товарной культурой. Когда особенно крупная окосевшая от дури Кенга замахала на Томаса Пинча кулаками, наш фермер заперся в хижине, но Хьюз, похихикивая, все же успел сделать полароидный снимок.

С первыми лучами солнца стадо — как и пол-акра озимой конопли — исчезло, не оставив и следа. Томас Пинч дошел по многочисленным следам кенгуру до берега озера. Следы выходили из воды, в воду они и вернулись.

«Вот говно, — подумал Пинч, — никто в такое не поверит». Уходя в глубины Тегэнек-Пойнта, Говард Хьюз снова хихикнул и запалил косячок.

Налоговая служба смеялась последней. Судьба сорока кенгуру неизвестна, но после того, как в 1976 году Хьюз умер, «Аниевую Выдру» продали с аукциона, чтобы заплатить 77 %-ный налог на наследование. «Выдру» купил некий Доби Хашогги, экспатриант-отщепенец, троюродный брат саудовского торговца оружием Аднана Хашогги [87], чтобы перепродать ее на Среднем Востоке. Многие шейхи пустынь выразили желание приобрести подводную лодку, но Аднан в порыве вредности саботировал все намечающиеся сделки, окончательно унизив Доби в глазах семьи. Так что последнее детище Хьюза — которое было теперь скорее альбатросом [88], нежели выдрой, — следующие 38 лет провело в доках Мотауна [89], в бассейне с защитным тавотом, пока Моррис Каценштейн не зашел на него взглянуть. К этому моменту опозоренные потомки Доби были рады сбыть с рук эту проклятую гадость, особенно еврею. Так что отдали буквально за грош.

Полароидный снимок, сделанный Хьюзом, так и остался в лодке, пролежав в холоде несколько десятилетий. В процессе длительного преобразования «Аниевой Выдры» в еще более крупную и маловероятную «Яббу-Даббу-Ду», Моррис наткнулся на потускневшую фотографию, воткнутую в кожух перископа. Он отдал снимок главному механику Ирме Раджамутти, выпускнице Бомбейского университета, у которой было два диплома — по прикладной механике и эксцентричным литераторам. Когда переоборудование лодки было завершено, Ирма приклеила снимок скотчем на стену в машинном отделении. Если кто-нибудь спрашивал, что это за хмырь в махровом халате, она отвечала:

— Сэлинджер.

Поскольку Томаса Пинча один раз уже серьезно спутали, он вряд ли стал бы на это возражать [90].

— Объект на поверхности?

— Паром на Стейтен-Айленд, пеленг 2—0—9, дистанция три четверти мили. Прочие небольшие суда… вышел полицейский катер, но он направляется к Ист-Ривер. К острову Свободы путь открыт.

— Вперед на одну треть мощности, — скомандовал Фило. — И слушай — вдруг засечешь гигантского кальмара.

Гидролокационный пост пах, как таблетка для горла. Аста Уиллс растила крошечный эвкалипт, который напоминал ей о доме; Фило предложил ей найти еще и коалу-сироту, но акустик и слушать не желала.

— Отвратительные создания, — сказала она. — У них моча выходит с потом, и они дырявят мебель, видала я такое.

Вместо этого она завела вомбата, которого назвала Базилем. Антиподская помесь барсука и луговой собачки, которую приятно потискать. Коэффициент умственного развития у Базиля был не больше, чем у обоев, а основная цель его жизни заключалась в том, чтобы свернуться клубочком у Асты на коленях и уснуть. Одной рукой гладя Базиля, а другой настраивая гидрофон, Аста не теряла спокойствия даже в самые сложные моменты.

— Не слышу ни кальмаров, ни кракенов, — сказала Аста. — Только мелочи, которые нас не потревожат. Зато вот датчики на корпусе отмечают чудесное разнообразие биотоксинов в воде, а также, похоже, метель из клочков использованной туалетной бумаги. — Она пошевелила бровями и стряхнула пепел с воображаемой сигары. — Так что если лодка даст течь, воду не глотать.

— Спасибо, Аста, — ответил Фило. — С тобой я всегда рад возвращаться к родному причалу.

— Да ладно, расслабься. Мы ведь сегодня спасли континент, скажешь, нет? К тому же тут вода все равно лучше, чем у меня дома, у Бонди-Бич.

— Ну, это еще не повод радоваться.