О, Путник!

Мой собеседник задумался, а потом глухо произнёс:

— Да, Сир, согласен с Вами. Этапы жизни иллюзорны, зыбки и неопределённы. Это как толстые приключенческие или детективные романы. Всё решается и расставляется по своим местам только на последних страницах.

— Вы любите читать? — с неискренним удивлением спросил я. — Вот уж никогда бы не подумал!?

— Сир, иногда, на досуге я склонен к такому времяпрепровождению, — БАРОН бросил на меня быстрый взгляд исподлобья.

— Похвально, сударь, похвально, — ухмыльнулся я, наливая по третьей. — За Острова!

— За Острова!

— Скажите, дружище, и как вам Вальтер Скотт?

БАРОН поперхнулся, закашлялся, побагровел, набычился, напрягся, некоторое время нервно молчал. Я его не торопил, поглощал тающую во рту свинину, слегка постанывая от удовольствия.

— Да, сударь, хороший аппетит сродни хорошей потенции. И без того, и без того жить неинтересно, скучно и пресно.

— Согласен с Вами, Государь.

Мы снова помолчали.

— Так что, насчёт Вальтера, нашего, Скотта? — снова спросил я.

— Сир, у меня несколько иные предпочтения. Я люблю настоящую классику и историческую литературу.

— Здравствуйте! Но разве Вальтер Скотт не является автором исторических романов?! — нарочито громко возмутился я.

— Сир, но Вы же прекрасно знаете, что факты играют в сочинениях Скотта второстепенную роль, — буркнул БАРОН.

— А откуда вы знаете, что я это знаю?

— Э, э, э… — промычал БАРОН, ещё более покраснев.

— Ладно, Подполковник, издеваться над вами больше не буду, — я засмеялся и налил по четвёртой. — Морская Пехота навсегда!

— Навсегда, Сир!

Мы, стоя, выпили, потом сели, закусили, оценивающе посмотрели друг на друга, усмехнулись почти одновременно.

— А что же это вы, Подполковник, дезертировали из наших доблестных рядов? Нехорошо как-то, однако!

— Из НАШИХ, Сир!? — БАРОН был совершенно искренне удивлён.

— А что, вы не в курсе, что я Капитан Особого Ударного Отряда, заместителем командира коего вы являетесь? — также удивлённо спросил я.

— Сир, ни сном, ни духом об этом не ведаю! Клянусь! — побагровел собеседник.

— Странно, ничего не пойму, — я ошарашено воззрился на БАРОНА. — Собственно, и МАГИСТР меня в своё время не признал и, думаю, до сих пор точно не представляет, кто я такой. А вас-то он при нашей первой встрече на дороге сразу узнал, но особого вида не подал! Почти не подал… Я сейчас рассматриваю ту ситуацию совершенно в другом свете! Помните его слова, обращённые к вам? Ну, по поводу того, что вы ломаете комедию!? В настоящее время всё стало на свои места!

Я быстро осушил очередную рюмку рома и слегка задумался.

— Так, так, так… Что мы имеем? Я, якобы, являюсь членом упомянутого Отряда, но ни заместитель командира Отряда, ни заместитель директора Агентства по Контактам, которое использовало бойцов Отряда, ни разу меня не видели и не имеют представления о том, кто я такой. Странно это всё, очень странно! Ничего не понимаю, хоть убейте… — я в очередной раз мучительно задумался.

— Сир, а откуда Вы вообще знаете, что являетесь Ускоренным Морским Пехотинцем? Каким образом вы получили эти сведения? — задумчиво произнёс БАРОН.

— Откуда? — напрягся я. — От ПОЭТА, вашего непосредственного начальника, ну, и ещё кое от кого. Имел я как-то беседу с одной интересной и загадочной дамой, да и с Первым Магистром Ордена Посвящённых пообщался. Они на многое раскрыли мне глаза.

— Вот как? Странно, Сир, действительно, непонятная ситуация, — в свою очередь напрягся Подполковник.

— Вот и я о том же! Подождите, подождите! — меня вдруг осенило. — Но вы же незадолго до моего появления на Островах, так сказать, отошли от дел!? Значит, могли ничего не знать о моём существовании и о моём членстве в Отряде!?

— Сир, увы, хочу Вас разочаровать, — пробормотал БАРОН. — Я действительно покинул ряды Морской Пехоты относительно недавно. Но для подготовки Ускоренного требуется не менее года. Вы никак не могли не попасть в поле моего зрения. Я, как и Мастер ТОСИНАРИ, лично тренировал новичков. А Вы самый Ускоренный из всех Ускоренных, которых я знаю! А что касается МАГИСТРА, то он мог быть с Вами раньше не знаком, так как имел к Отряду косвенное отношение.

— Мастер ТОСИНАРИ… Давно его не видел. Ладно, не будем сейчас долго ломать голову, — досадливо произнёс я. — Ну, что же, видимо, мне никуда не деться от Южного Архипелага. Там, возможно, я получу ответы на многие вопросы. Хотел пожалеть пушкарей этих новоявленных, ан, нет! Придётся с ними, с ядро метателями доморощенными, серьёзно разобраться, а заодно навсегда покончим с остатками пиратского воинства. Убьём, так сказать, двух зайцев, вернее волка и волчонка!

— Сир, я ничего не понимаю. Какая артиллерия здесь, в Пузыре?!

— А вот представьте себе! — усмехнулся я. — Появились на наших Островах пушки и в придачу к ними самые настоящие артиллеристы! Слава Богу, что не добрались они до наших южных замков, успел я их перехватить, навязать сражение, а в ином случае не уверен, что вы были бы живы и мы с вами разговаривали бы сейчас вот здесь, на этом месте! Вот так, Граф.

— Сир, я Барон.

— С сего мгновения вы Граф. Дарую вам этот титул за выдающиеся заслуги перед Империей. Да, собственно, суть не в Империи. Хрен с ней… Сколько их, этих Империй, было. Все куда-то сплыли. Та же участь когда-нибудь постигнет и нас, увы. Нравитесь вы мне просто по-человечески. Чую в вас некую внутреннюю силу, независимость, способность к истинной верности. И главное, вы, как и я, полный пофигист. Этакий босяк, гуляка, бабник, пьяница. Мы оба с вами босяки, то есть, — простые, смелые, честные, непритязательные, порядочные, вольные и независимые парни.

Я слегка стукнул по столу кулаком, от чего он застонал, как живой. Потом я встал, поднял рюмку к небу.

— За босяков!

— За босяков! — вскочил БАРОН.

— Кстати, — продолжил я. — Перечисленные мною выше качества довольно редки в наше время. Везде царят тщеславие, напыщенность, псевдо значимость, гламур, жажда наживы, корысть, карьеризм, самовлюблённость, тяга к глупому престижу. Вся эта суета по мелочам, непонимание истинных ценностей, стремление к достижению заманчивых, желанных, но ложных целей! Ужас! Вся надежда на умных босяков. Только они способны несколько разрядить обстановку на ярмарке тщеславия, размешать этот дьявольский, клокочущий коктейль чувств и эмоций и придать ему здоровый вкус.

— Сир, Вы говорили как-то о верности. А как же быть с моим дезертирством из рядов Морской Пехоты? «Предавший один раз, предаст и во второй», — горько усмехнулся БАРОН.

— Мне почему-то кажется, Граф, что вы меня никогда не предадите, — задумчиво произнёс я. — Этот вывод целиком базируется только на моей интуиции. Ну, а что касается Морской Пехоты… Дезертирство, знаете ли, это отнюдь не предательство в абсолютном понимании этого слова. Можно предать свою роту, состоящую из слабаков и идиотов. Можно предать глупого и трусливого командира. Можно предать дурацкую и бессмысленную идею. Но это не означает, что мы предаём Родину. За неё можно отдать свою кровь до последней капли и в другом месте, и в несколько иное время.

— Служу Империи! Гвардия навсегда! — БАРОН вдруг резко встал, пронзительно и жёстко посмотрел мне в глаза.

— За Империю! За Гвардию! За Морскую Пехоту! — строго и торжественно произнёс я.

— Слава Императору! — вторили нам Гвардейцы, стоявшие вокруг по периметру.

— У, А, У, А, А, А!!! — ЗВЕРЬ мгновенно возник из пустоты и наполнил и переполнил всё вокруг мелкой, но мощной зубодробительной вибрацией, от которой зазвенела посуда на нашем столе.

— Сгинь! — весело рассмеялся я.

Пёс исчез. Мы с БАРОНОМ тяжело опустились в кресла.

— За искренность и дружбу!

— За них!

Мы молча перекусили, полюбовались тёмно-синим, спокойным и несколько утомлённым морем, выпили ещё по одной рюмке рома, а затем продолжили беседу.

— Сир, давайте вернёмся к теме Архипелага и артиллерии, — с беспокойством произнёс БАРОН. — Я не совсем понимаю эту ситуацию. Нельзя ли её несколько прояснить? Что, на Островах действительно появилось огнестрельное оружие? Честно говоря, верится с трудом.