Воробышек. История «дорогой мамочки» (СИ)

– Ты не посмеешь стрелять в людей, консул! Тебе не простят!

Консул неожиданно весело ответил:

– Да плевать мне… У нас с ребятами «прекрасный год». Знаешь, что это?

Я знала. И все знали. Толпа исчезла в мгновение ока. Просто растворилась в воздухе…

«А что такое „прекрасный год“?» «Я тебе потом объясню». Быстро иду за консулом к большому десантному катеру, зависшему над посадочной площадкой для гражданских машин. Столб света, и протянутая мне рука:

– Воробышек, иди сюда и ничего не бойся.

Мы поднимались на катер в световом столбе, а преторианцы держали под прицелом периметр. Антигравитационный подъёмник безопасен. Ни газ, ни излучение, ни механическое оружие не сможет достать тех, кто внутри. Может быть, он и не так называется, конечно. Но по факту действия: внутри светового столба нет силы тяжести, но есть притяжение катера. Мы вплыли в люк, поднялись до уровня пола, патриций ухватился за поручень и вытащил меня и себя, просто шагнув наружу. И вовремя: за нами посыпались преторианцы. Как горошины из стручка. Наверное, для меня включали щадящий режим подъёма.

Консул передал меня в руки подскочившей женщины-офицера. И отправился в рубку, на ходу отдавая приказы. Пожалела, что у меня нет ещё одного кольца-переводчика. Я ни слова не поняла. Хотя говорили на стандартном языке, но исключительно спецтерминами. Интересно, а у женщины тоже «прекрасный год»?

Меня усадили поближе к медицинскому отсеку. На случай, если мне станет плохо? Помалкиваю: не знаю, как разговаривать. Все бесстрастно любезны. А что на самом деле, не поймёшь. Зачем консул заключил конкубинат? Да ещё сенатора заставил засвидетельствовать. Он не нуждался в оправдании, вытаскивая меня из портальной станции.

Катер летит в сторону вулканов. Пятнадцать лет назад было извержение, в котором чуть не погибли девятнадцать девчонок. Тогда ещё не «дорогих мамочек». Нам было по двенадцать лет. Меня на ту экскурсию не взяли. Я была наказана. Вместе с ребятами. Позор школы! А всего-то и сделали, что в начале летнего ливня закрыли сливные отверстия на крыше корпуса. Бортики по краю – сплошные, высотой больше метра. Образовался небольшой бассейн. А когда наши преподаватели неспешно пошли по дорожке вдоль корпуса, мы эти отверстия открыли. И ясным безоблачным вечером (ливень был утром) ни с того ни с сего из водосточных труб начали бить струи воды. Мы ухохатывались, глядя на прыжки профессуры, пока кто-то из них не поднял голову и не засёк нас. Пришлось много выслушать. И лишиться экскурсии.

Катер сделал круг над вулканом. Из люка посыпались белые цветы. Я сначала подумала, что пошёл снег, потом включила приближение поверхности на экране и увидела… Выключила. И долго сидела, бездумно глядя в переборку медотсека. Вот, значит, что… Тогда на этом месте оказались пятеро молодых офицеров флота. Они закинули испуганных девчонок в свой флаер. Включили автопилот. Флаер вернулся на военную базу. Девочек доставили в школу спецрейсом. А там… Когда всё заливает магмой… Может быть, они подарили друг другу лёгкую смерть. Хотя… Военные, скорее всего, просто встречали ту, которая уже шла к ним. Среди них было две женщины… До «прекрасного года» им оставалось больше тридцати лет.

Барон Алек ожидающе шевельнулся. Да… Прекрасный год… Когда мы говорим о сроке жизни, то упускаем из виду, в каком состоянии человек находится в конце этого срока. Тысячу лет назад средний срок жизни составлял тридцать лет. Но уже после двадцати люди медленно, но с ускорением превращались в развалины. Даже сейчас, после тысячелетия вливания свежей крови, средний срок жизни составляет от семидесяти до девяноста лет. Дети «дорогих мамочек» живут около ста пятидесяти. Их дети уже скатываются до восьмидесяти—девяноста лет. И так далее. Два раза подряд «дорогую мамочку» ни одна патрицианская семья не потянет. И к старости всё равно поднимают голову генетические заболевания, полученные в результате освоения планеты.

Фармакологи работали над этой проблемой с начала освоения. Им удалось получить вакцину. Но с дополнительными условиями. Прививка от старости укорачивает жизнь примерно на треть. Поэтому на неё и соглашаются в основном военные. Состав крови слегка меняется. И продолжает меняться с каждым годом. В последний год жизни кровь по цвету и запаху (медики шутят, что и по вкусу) напоминает полынную водку древности. Кто-то вспомнил строки из песни древнего барда: «И если кровь уже полна абсента, Вам остаётся год, прекрасный год!» 6. Вот отсюда и пошло это название – «прекрасный год». Как правило, если нет войны, «прекрасный год» проводят, исполняя свои мечты. Хотя военные предпочитают провести его, сражаясь. Но… Не всем везёт. Команды стараются подбирать с расчётом, что «прекрасный год» они проведут вместе. Боевое братство в полном объёме.

«Это разумно. Позволяет сильнее сплотить команду», – прошелестел барон. «Наверняка. Я не специалист».

Откинулась на спинку кресла и дремала, пока меня не разбудил вернувшийся консул.

– Воробышек, просыпайся. Две минуты до прибытия на базу.

Подумать только, я ещё возмущалась поведением Зигги. Две минуты до прибытия!.. Барон Алек насмешливо улыбается. Где-то очень глубоко…

Прилипла к иллюминатору. База – это нечто! Похожа на какое-то невероятное чудовище. Именно чудовище, потому что она живая. Я только слышала о таких разработках… А вот теперь смогу потрогать. Если мне разрешат, конечно.

Так и не смогла увидеть место посадки. Облетали базу по спирали, и вдруг – раз! – и сели. И меня уже за руку тащат к выходу, потому что я не успеваю за вроде бы неторопливо идущим консулом. У легионеров бесстрастно-вежливые лица, а губы чуть подёргиваются. И глаза блестят. Ну конечно! Клоуна нашли…

Уселись в прозрачную капсулу. Стенки живые и тёплые (я погладила украдкой), значит, капсула – порождение базы. Капсула плывёт по коридорам, встречные салютуют консулу, с любопытством разглядывая меня. Они что? «Дорогих мамочек» не видели? Добрались до арки, отделяющей жилой сектор высшего командного состава. На её верхней части замигали меняющиеся символы, плита, перекрывающая вход, растворилась в воздухе, напомнив зáмковое окно, и снова восстановилась за нашими спинами. Капсулу оставили перед аркой. Идём пешком. Опять меня ведут за ручку… Навстречу стремительно шагает легат. Салютует и, улыбаясь, спрашивает:

– Забрал свою девочку, Марк? Значит, можем начинать?

Всё интереснее и интереснее! Значит, консула зовут Марк. Впрочем, для меня он – благородный Флавий. А что они собрались начинать?

– Люк, это Воробышек. Моя конкубина. Сейчас я её устрою, и присоединюсь к вам.

– Приветствую, прекрасная Воробышек.

– Приветствую благородного… – лихорадочно вспоминаю командный состав легионов…

– Вителлий Север. Легат-прим.

Раскрыв глаза, смотрю на живую легенду. Луций Кровавый… Освободитель. Ему сейчас… Сколько? Около восьмидесяти… Ну да… Он же, наверняка, привит. И он из первого поколения. Значит, его «прекрасный год» наступит о-о-очень нескоро. Перевожу взгляд на консула и не вижу разницы. Здоровые тридцатипятилетние мужчины улыбаются друг другу. Первое и второе поколения от «дорогих мамочек» прививают в тридцать пять лет. Третье и детей от чистокровных отцов – в тридцать. Все прочие – в двадцать пять. Чистокровных не прививают вообще. «Дорогие мамочки» должны рожать, а мужчины до трёхсот пятидесяти лет сохраняют свою функциональность в полном объёме, и генетических заболеваний не имеют. Так что, в прививке чистокровных нет смысла. Не прививают также женщин, способных рожать. Прививка делает женщин бесплодными, тогда как мужчины становятся стерильными только в «прекрасный год». Ну и до двадцати пяти лет не прививают никого.

Легат-прим отправился дальше, а притихшую меня, взяв за плечи, мягко развернули в направлении нашего движения.

Покои консула состоят из пяти комнат, включая кабинет, а также небольших терм и зимнего сада. Тоже небольшого. Ну, удобства, конечно, имеются при каждой комнате. Интересная планировка. Вероятно, на случай локальной разгерметизации. Мне выделены личная маленькая гостиная и гардеробная с автоматом-ателье. Спальня – общая с консулом. Ну да – я же его конкубина. Впрочем, в гардеробной есть диван… В большой гостиной – настоящий камин. Конечно, вряд ли он топится дровами. Всё-таки это военная база, и сразу включится противопожарный режим. А над камином висит голограмма. Пять молодых офицеров флота возле флаера… Две женщины, трое мужчин… Все пятеро улыбаются…