Миллионы в пещере

- Франц Зибель? - спросил его Гарри Гент. Новый посетитель успел только кивнуть, сказать он ничего не успел - Гарри подскочил к двери, с силой захлопнул ее и дважды повернул ключ.

Гуго Кнут явился только на следующее утро. У него был виноватый вид.

- Дорогие господа, - сказал он, - вчера я не посмел вам признаться… Но клянусь святой Марией и ее божественным сыном, во всем городе не осталось и сарая свободного, все заняли ваши соотечественники. Ведь в Кессельбурге теперь ваших военных больше, чем местных жителей. Как хотите, дорогие господа… Но уж если Гуго Кнут не может ничего устроить, вам больше не на что рассчитывать.

- Кнут, вы хвастун, - сказал, выдержав паузу, Гарри Гент. - Если вы не найдете выхода, нам придется обратиться к Францу Зибелю.

Гуго Кнут сардонически рассмеялся:

- Франц Зибель! Не думаете ли вы, что он сумеет устроить вам «Золотое местечко»! Сам господин Букель, наш мэр, был бы тут бессилен.

- При чем тут золотое местечко? - удивился Гарри. - Нам помещение нужно, поняли?

- «Золотое местечко» - это так называется кафе, оно теперь пустует. Но кто же его вам даст, уважаемый господин? Это кафе - теперь военный объект.

Гарри Гент смерил Кнута взглядом, полным презрения.

- Выкладывайте, что такое это «Золотое местечко», а все остальное я беру на себя. Выкладывайте

Вот что рассказал Гуго Кнут.

Кафе «Золотое местечко» помещалось в центре города, на площади. Площадь эта была гордостью Кессельбурга, в центре ее стояла часовня, справа от часовни был сквер, а слева - кафе. Это было шикарное заведение с отдельными кабинетами. Однако после войны дела у владельца кафе Майера шли плохо, и он уже подумывал о том, чтоб ликвидировать свое заведение, когда неподалеку от города построили аэродром, и в Кессельбург прибыл полк летчиков из Виспутии. Вот тут у Майера дела пошли в гору, и шли они так до тех пор, пока в одном из отдельных кабинетов не случилось такое, после чего Майеру пришлось сбежать, а кафе закрыли. Тем временем выяснилось, что виспутинцам удобнее всего проводить свои военные учения на площади. Тогда срыли часовню, срыли сквер, и площадь обнесли высокой оградой. С тех пор по ней не было ни прохода, ни проезда, и для того чтобы попасть с одной улицы на другую, приходилось делать большой крюк.

- Теперь вы, надеюсь, убедились, уважаемые господа, что это помещение для нас недоступно, - закончил Гуго Кнут.

- Это мы еще посмотрим! - говорил Гарри Гент, одеваясь перед зеркалом.

Глава 16

«ЗОЛОТОЕ МЕСТЕЧКО»

Гарри Гент вернулся ночью. До своей постели он не дошел, а заснул на полу, на ковре, в костюме, в ботинках и шляпе.

Проснулся он только в три часа дня. До пяти часов он ничего не мог вспомнить, да и говорил с трудом, у него заплетался язык. В пять часов он наконец смог членораздельно рассказать, что был накануне у мэра, что встретил там командира расположенных в Кессельбурге виспутинских войск генерала Стэка, что они пили на брудершафт. А вот насчет «Золотого местечка» он решительно ничего не мог вспомнить.

- Да был ли у вас об этом разговор? - спросил я.

- Не помню, совершенно не помню, - растерянно бормотал Гарри Гент, вздыхая. - Ну что же, придется снова идти к этому толстому Букелю.

Гарри Гент переоделся и отправился к мэру. Он вернулся часа через два, молча взял недавно снятый костюм и вынул из кармана смятую бумажку.

- Представьте, этот Букель тоже ничего не мог вспомнить. Пришлось звонить Стэку, у которого выдающаяся память, он сказал, что «Золотое местечко» теперь наше и что бумагу об этом я спрятал в задний карман брюк.

Гент протянул мне бумажку. В ней было сказано, что «Золотое местечко» предоставляется в пользование «Братству ветеранов дивизии «Черные молнии».

Как я без труда выяснил, дивизии «Черные молнии» никогда не существовало.

- Откуда же возьмутся ветераны, если и дивизии такой не было! - выразил я Генту свои сомнения.

- Это не имеет решительно никакого значения, была ли такая дивизия или нет! - парировал Гент. - Главное то, что генералу Фаренвагу понравилась эта идея.

Во все века, как я это заметил, дело было не столько в истине, сколько в отношении к ней начальства, власть имеющих.

Меня же не оставляли сомнения: найдутся ли для затеянного Гентом предприятия люди…

- Вы опоздали с вашей идеей, - говорил я Гарри Генту после того, как мы прошлись по Кессельбургу. Я насчитал только на главной улице одиннадцать братств ветеранов, их дополняли различные ^общества любителей и покровителей.

Здесь было «Землячество боевых могильщиков», рядом с ним в лучах солнца сияла вывеска «Союз рыцарей почетного отступления», напротив расположилось «Всеристландское объединение воинов, попавших в котел».

- Нет, для нашего братства здесь ничего не осталось. Надо придумать что-то другое, - утвердился я в своих опасениях. - Вы заметили, Гарри, сколько здесь военных? Кажется, одни женщины не носят мундиров. А немногие штатские уже состоят в этих обществах. Откуда же возьмутся для нас ветераны!

Но Гарри Гент стоял на своем, он не сомневался в успехе.

Пока Гарри меня убеждал, я думал о том, в какой полный неожиданностей век я попал. В этом веке, помимо обычных армий, состоящих, как известно, из военных, существовали армии из штатских. Штатские армии! Свидетельствую, в прошлом веке ничего подобного не существовало, это был, как я окончательно убедился, крайне отсталый век.

К слову сказать, однажды - это случилось в один из первых дней пребывания в Кессельбурге - я был немало удивлен, когда увидел, как ристландский капитан вытянулся и козырнул перед метрдотелем нашей гостиницы. Оказалось, метрдотель стоял во главе «Братства ветеранов походных кухонь» и был в чине полковника. Потом я привык к подобного рода сценам.

Наш старый знакомый Гуго Кнут охотно согласился признать себя ветераном дивизии «Черные молнии», согласился на это и его приятель некто Штакльгросс.

Штакльгросс был огромный детина лет сорока пяти с багровым лицом и сизым носом. Жена его и дети погибли во время бомбежки, его приютила кухарка Букеля, сердобольная женщина, у которой муж не вернулся с войны. Штакльгросс жил у нее в темной без окон каморке, где, стоя, он должен был пригибаться, а лежа - подгибать вылезавшие за дверь ноги. В трезвом состоянии Штакльгросс относился к этому стоически, когда же он напивался, он требовал жизненного пространства, буянил и угрожал завоевать это пространство с оружием в руках.

Это был колосс, которому не только винтовку, но и пушку в руки дать - совладает.

Гарри Гент, прихватив Гуго Кнута и Штакльгросса, отправился представлять их как первых ветеранов нового братства генералу Фаренвагу.

Вернулся Гарри задумчивый и сосредоточенный.

- Знаете, что я вам скажу, Питер, - сказал он, виртуозно пуская кольца сигарного дыма. - Этот Фаренваг - твердый орешек. Он был со мной предупредителен, ему нравится наша идея основать братство. Но у этого битого генерала что-то на уме, хоть он рассыпался в любезностях по поводу того, как мы, виспутинцы, помогаем им «воспрянуть из пепла», - так он выразился, эта птичка Феникс - Фаренваг, - усмехнулся Гарри.

И тут я снова высказал то, что давно меня тревожило.

- Вот мы им помогаем, - сказал я. - А потом они против нас и пойдут… Если у них будет достаточно оружия, они не станут с нами советоваться, какой им выбрать маршрут…

- Ах, это нас с вами не касается, - отмахнулся Гарри Гент.

«Золотое местечко» было большим пыльным помещением, со множеством сваленных в кучу столов, с тусклыми зеркалами на стенах и продавленными диванами в отдельных кабинетах.

Целую неделю стояла там столбом пыль от потревоженных диванов, кресел, ковров. Возились обойщики и маляры, женщины, высоко подоткнув юбки, скребли и мыли. Всем командовал Гуго Кнут, он выполнял свои обязанности с полным сознанием их важности и своей значительности.